сделать фоторепортер? Показать новое и характерное для этого события и подкрепить текстов
ку этими снимками. Невеста тов. Сапронова — член сельсовета и бригадир лучшей полевой бригады. Из имеющихся шести снимков, ни один этого факта не документирует: мы не видим Тов. Сапроновой в роли бригадира и не имеем никаких до
кументов, подтверждающих ее ударничество (под
счет трудодней, например). Автор ведет нас прямо в сельсовет, где происходит регистрация моло
дых. В снимке нет ни намека на общественный характер события. Сняты «в лоб» все пятеро (свидетели, молодые и работник загса). Не сделано ни малейшей попытки преодолеть «сопро
тивление материала» (очень нефотогеничное лицо невесты). Не лучше было бы воспроизвести крупно самую запись, нежели натуралистически воспроизводить «все как было».
Сделанный снимок годен лишь как память родным и абсолютно не интересен для прессы. Если к этому прибавить еще очень странный головной убор невесты (что-то вроде фаты), то что здесь нового и характерного?
Несколько других снимков, где молодые показаны в окружении односельчан или товарищей по колхозу, грешат тем же: люди или снимаются или рассматривают костюмы молодых, но не являются участниками торжества.
Дальше следует свадебный кортеж. Под ним можно написать все, что угодно — например, «ку
лацкая свадьба в 1912 году». Дан общий план - все снимаются и не сделано ни одной попытки подойти к этим повозкам для того, чтобы, вы
брав две хороших, молодых новых фигуры, дать их крупно, найдя в них какие-то указания на новые отношения в стране. Дан свадебный пир.
Тов. Маклецов сделал бы правильнее, если бы на первом плане веселого стола ставил не гра
фин, а ту большую горку винограда, о которой упоминается в тексте и которая еле видна на снимке. Для Маклецова, как всякого стихийного натуралиста, вообще характерно пассивное фиксирование того, что он видит, без всякого отбора.
Вот, например, его отклик на убийство С. М. Кирова. Колхозная семья слушает чтение газеты. Слева дочь с газетой, против нее согбенная фи
гура старика-колхозника, убеленного сединами. Если бы этими двумя фигурами автор и ограничился, получился бы очень сильный снимок. Од
нако, тов. Маклецов снимает все, что находится перед ним. В результате мы видим затылок маль
чика, — лицо мальчика заслонено головой старика; справа сидит старуха; выражение ее лица показывает, что она «вне политики». В итоге неверный снимок, который без предварительного кадрирования печатать нельзя.
Девушки, собирающиеся в театр, у тов. Маклецова неизменно поворачиваются лицом к аппарату и спиной к зеркалу.
В тему о партучебе почему-то входит как «обязательный» компонент празднично убранная постель и расфранченные слушательницы. Мы не думаем, что тов. Маклецов нас обманывает, он просто взял случайно сложившуюся обстановку и, не обдумав ее, показывает ее как реальную. Чехов в свое время говорил, что если в первом акте
на сцене висит ружье, то в последнем оно должно выстрелить. Этим писатель хотел выразить свое замечательное искусство скупой выразительности.
Ну к чему постель во время учебы? Почему девушки нарочито нарядились? Снимаются или идут в театр? Но какое это имеет отношение к учебе? Что за учеба в напряженно-торжествен
А. Маклецов Партучеба
ных позах без карандаша и бумаги? Или вот тема зажиточности. Обычные ее признаки в кол
хозной избе это электричество, радио, хорошая кровать, швейная машина, шитье одежды, вело
сипед. Все это усердно показывает Маклецов. Но как! Все сразу, без выделения главного и существенного, без художественного подъема, совсем как в протоколе судебного следствия.
Вот угол квартиры колхозницы Сбайгаковой. Она за машиной, шьет платье, дети за книгой; зеркало, занавеси на окнах, электричество, ра
дио, календарь с портретом Маркса. Тут же дети читают вслух книгу. Наконец, для полноты
счастья нужен муж, но он, как мы узнаем из текстовки, на дежурстве по должности машиниста электростанции.
Все это замечательно, все это правда, но... машинка трясет стол я стрекочет, а, стало быть, читать мешает, и все взятое вместе и не убеждает и не запоминается. Обычно такое искусственное соединение аргументов приводит к обратному результату (кто слишком много доказывает — ничего не доказывает).
Так, например, случилось у Маклецова с показом зажиточности колхозника Дятченко, который купил массу вещей. На этом основании тов. Мак
лецов снял его за чисткой велосипеда, а колесо этого велосипеда оказалось на новеньком стеганом одеяле.
Значит ли все это, что тов. Маклецов человек безнадежный. Далеко нет! Он очень часто дает неплохие вещи, проявляя и чутье, и наблюда
тельность. Он очень неплохо работает в поле, хороши его коллективные «портреты» по животно
водству, интересны снимки калмыков, но ему надо учиться, для того чтобы видеть что художественно, а, стало быть, прав
диво, реально и что плоско и невыразительно, ибо никуда не зовет, ничего не подчеркивает.
Надо учиться снимать по-новому. Тов. Маклецов совсем не работает над ракурсом, не думает над кадром и не умеет брать куски жизни, пред
почитая общий план. Поверхностное понимание культуры характерно для многих фотокорреспон
дентов. Уже пора показ примитивной сытости и уюта пополнить показом явлений и фактов более сложных, интимных. Такие темы, как «инте
ресная книга», «за любимой песней», «трудная задача» (школьник, студент), еще совсем неиспробованные... Здесь, конечно, нельзя просто сни
мать. Чем скупее тема, чем меньше объектов, тем важнее продумать композицию. Тов. Маклецову надо побольше изучать наши музеи и выставки.