один из лучших друзей

России, друг
			до оо “ACXOB ооо один из JY `ТАЛА 1 >. Ary JIU FL д < S44)
беспристрастный, правдивый, —друг,. любящий ее...‘
	Bee мы, MOTOTBIC
	артисты — дудомос!-
венного театра, неж-
Но любили Чехова еще
	И ПРАР
	ИЗНЕННО
	Борис ЛАВРЕНЕВ
oO
	ели проанализировать «Грех 6е-
стер», пьесу, так потряспгую и взвол-
новавшую меня в детские годы, то
мы увидим, что в тесном семейном
кругу, в крошечной ячейке челове-
ческого общества отражены сложней-
шие общественные процессы и вза-
имоотношения людей, сконцентриро-
ваны мысли и желания, надежды и
разочарования, лучшие и худшие
	разочарования, лучшие и худшие
качества русской интеллигенции,
так, как они сложились накануне
прихода революционных бУЪЬ.

Разве сестры Маша, Ирина и
Ольга не собирательный портрет рус-
вких женщин эпохи общественных
сумерек, женщин, светлые мечты кэ-  
торых постепенно хиреют и гаснут в
удушливой атмосфере провинциаль-
ного мошанства и обывательщины,
надежды которых катастрофически
разбиваются о быт, терпят крушение,
лишаются крыльев и бессильно вла-
чатея по земле?.. И разве этот мучи-
тельный лейтмотив, проходящий
сквозь всю пьесу, этот отчаянный
стон сестер — «В Москву! В Моск-
ву!» не выражает всей безнадежно-
сти их надежд? Москва в представ-
лении сестер является маяком недо-
стижимого счастья, символом светдь-
го и прекрасного, но сами сестры по-
нимают бесплодность своей мечты,
ибо и мечта о Москве в те ды не
		несла с собой для них выхода
царства мрака и безналежноети.
	Разве образ Тузенбаха, мечтающего
вырваться из убогой и отупляющей
обстановки царской армейщины в
трудовую жизнь, в которой человек
может оправдать свое гордое звание
человека, не является обобщающим,
типическим образом лучших людей
русской интеллигенции, уже чувст-
вующих интуицией приближение
очищающей грозы? Разве Чебутыкин
не, типический портрет другой части
интеллигенции, потерявшей веру во
все на свете, не живущей, а прозя-
		бающей, махнувшей рукой на
	и безвольно плывущей по течению,
воспринимая все окружающее е ядо-
витой и злой иронией отчаявшихся
скептиков? Разве Соленый не типи-
‘ческий образ армейского  бурбона,
осатаневизего в провинциальной оду-
ри, озлобленного, ненавидящего лю-
дей и жизнь, каких тысячами рож-
дала и воспитывала царская армия?
	В семейном крупу трех сестер с
исчерпывающей ‘остротой и полнотой
отражена вся эпоха, вся жизнь боль-
пой общественной прослойки, отра-
жена с огромной чеховекой теплотой
	и грустной иронией.
	УЧИТЕЛЬ Ж
	Впервые я встретился с Антоном
Павловичем Чеховым в 1905 году.
	Эта дата не описка, Мне было тог-
  да тринадцать лет, и с драматургом
Чеховым мнё выпало счастье ветре-
титься в зале городокого театра мое-
то ролного города Херсона. Прошел
уже год со смерти Антона Павловича,
но в день этой памятной встречи я
увидел его более живым, чем кого-
либо из живых, живым и на всю
жизнь полюбившимся больше всех. Я
видел спектакль «Три сестры», и
еще по-детеки емутно, но с необык-
новенной остротой ощущения почув-
ствовал в происходившем на сцене
живого человека, автора пьесы.
	До этой встречи я не раз бывал в
театре и к моменту посещения этого
незабываемото спектакля мог считать
себя завзятым  театралом. Я видел
уже пьесы Шекспира. и Шиллера, Го-
голя и Грибоедова, видел и опусы
тогдашних «еветил» драматургии,
всяких Рышковых, Щегловых, Пота-
пенок и других плодовитых  ремес-
ленников отечественного производст-
ва, и массу переводной дребедени, и
различные душещипательные  мело-
драмы. Но ничто He затрагивало
мальчипюского ума и сердца. А че-
ховская пьеса буквально потрясла
	задолго ‘10 того. Rak познакомились © Ним,
	Еще в Филаомоническом училище, мечтая   ков,
	о постановке «Чайки» и не понимая, вав,
с какого конца приняться за эту удиви-
тельную, непривычную пьесу, мы были
влюблены в чудесный талант Чехова. Но
кода в сентябре 1898 года Антон
Павлович появился у нас, в Охотничьем
клубе на Возльиженке, где шли репетиция,
я испытала чувство какого-то восторжен-
ного удивления.
	Трудно точно определить, чем было вы-
звано это чувство. Была ли это необычай-
ная‘в болыном и знаменитом писателе про-
стота, скромность, неумение «учить». Бы-
TM JM TO его неожиданные, на первый
взгляд, непонятные ответы актерам, вроде
знаменитых «брюк в клетку», которые
он посоветовал СОтаниелавекому для роли
Тригорина, ответы, заставлявшие нас не-
доумевать — в шутку или всерьез они
сказаны. Было ли то, наконец, ощущение
какой-то необычайной внутренней силы в
этом леликатном и мягком человеке.
	Вот это ощущение внутренней духов-
ной силы всегда поражало в Чехове. При
нем все самые запутанные вопросы на&-
чинали казаться простыми и ясными, при
нех ничто не казалось страшным, а он
уже был физически слабый человек,
	Болезнь не накладывала на его харак-
тер отпечатка недовольства, сомнений,
себялюбия. С Антоном Павловичем было
всегда легко, приятно, и вместе. с тем он
был надежной моральной опорой дая мно-
тих И рсем своим поведением давал вер-
ный, хороший тон. Атмосфера, окружав-
шая его, всегда была чиста, свободна от
мелких страстей. Когда со свойственной
мне вспыльчивостью я возмущалась поге-
дением какого-нибудь издателя или крити-
ка, он обращал все в шутку или давал
событию снисходительную и в то же вре-
мя мудрую оценку.
	Сила его духа была удивительна. Он
мог иногла шутливо жаловаться на невы-
чищенный сюртук, или какое-нибудь дру-
гое житейское неудобство, но я не знаю
человека более скупого на жалобы и менее
замкнутого в большом личном rope.
Помню, когда умер один из ближайших
друзей Антона Павловича, нежно любимый
им художник Левитан, смерть эта глубо-
ко поразила всех нас. Один Чехов был
ночти такой же, как всегда. Мне сталс
хаже обидно за Левитана. И только внима-
тельно приематриваясь к Антону Павлови.
чу, я поняла, что это не холодность, а
его особая манера все переживать про се.
бя, не показывая даже близким людях
глубины своего горя.
	Это не была просто природная выдерж-
ка Чехова — он долгие годы развивал ее
в себе, он сам воспитал в себе того чело-
века, каким я узнала его. А выдержки и
силы духа нужно было много, чтобы быть
в те годы честным русским литератором,
чтобы иметь мужество так правдиво и тре-
бовательно писать о жизни, как писал Ан-
тон Павлович.
	Сейчас странно 00 этом вопоминать, но
вель Чехова долгое время числили «песси-
мистом», говорили и писали о нем, как об
одном из самых безнадежных русских пи-
сателей.
	Веякий, кто знал Чехова в жизни, едва
ли согласилея бы с этим определением.
Антон Павлович был смешлив, очень лю-
бил веселые рассказы и так живо реаги-
	совершенного театром, главное тут в TOM,
что все эти полутона и паузы были от-
нюдЬ Не целью, но средством тончайшего и
совершеннейшего раскрытия идейной сути
чеховских пьес.

В преддверии первой русской революции
молодой театр почувствовал в Чехове того
писателя, который нес неотложно-важную,
тревожную мыель о полном неблагополу-
чии современного ему общественного
устройства, «...Нет, больше жить так не-
возможно! »—этот настойчивый и страст-
ный чеховский призыв был услышан акте-
рами МХТ и с удвоенной силой перебро-
шен в зрительный зал. Именно это чехов-
ское «настроение» всеми новыми и ориги-
нальными средствами сценической выра-
зительности и раскрывал Художественный
театр.

Художественный театр сделал своего
«вечного автора» «вечным — автором»
всего советского театра. Он, даровавший
когда-то жизнь  Чехову-драматургу на
русской сцене, первый сумел посмотреть
на него сегодняшними, светлыми очами: он
дал Чехову-драматургу второе рождение,
и оно произошло на спектакле «Три се-
стры» в 1940 тоду. В этой работе был со-
средоточен и критически пересмотрен весь
предшествующий, опыт в области постанов-
ки чеховских пьес, накопленный не толь-
	ко в самом МААГ, но и.во многих совет-
ских театрах.
	Вл. И. Немирович-Данченко Bo Bech
рост поставил‘ прежде всего проблему
положительного героя в чеховском спек-
такле ‘на советской сцене. Нет, не только
своей обличительной тенденцией близок
нам Чехов,—вот главная мыель, ставшая
налиим общим достоянием после новой нпо-
остановки «Трех сестер». В его пьесах жи-
вут в тесном единстве м негативная и по-
зитивная стороны: любовь к человеку и
ненависть ко REMY, что уродует и гнетет
его. Не жалость к человеку м не сладень-
кое умиление перед ним, а именно любовь,
добрая и требовательная одновременно.

Только поняв это, можно понять, поче-
му Горький находил у Чехова «глубоко
ценную и нужную для нас ноту — ноту
	DOBAT Ha AUX, Tak 3a- \
‚р. разительно смеялся, №
-Р ЧЕХОВА что и мне и воем дру-
гим эти рассказы  
начинали нравиться. Он “Любил фокуени-
ков, клоунов, охотно посещал народные }
гулянья, ярмарки. До конца своей нелет. \
кой жизни Антон Павлович сохранил лу.  
хавый юмор и веселый, добрый смех,

<
	Но дело даже не в том, что Чехов в cno-
сй личной жизни был веселым и жизне.
радостным человеком. Он был оптимистом
в гораздо более широком смысле слова,
Мало кто умел любить жизнь, людей 1-
кой внимательной и ласковой любовью,
Это был человек, который жадно интере-
совался всем, что происходит вокруг, Пя.
кованный болезнью к Ялте, он просматру-
вал все газеты, откуда бы они ни прихо-
дили. Он по-детски фадовался известию 1
каждом новом доме, строящемся в далекой
Москве, 06 успехах Художественного тат.
ра, об открытии больницы или школы где.
нибудь в медвежьем углу, 0 книгах, при.
	РТ РВ?

обретенных провинциальной библиотекой, —
	о новой научной статье Тимирязева или
о пейзаже Левитана. И точно Tak xe er
радовали первые ростки дерева, посажен.
ного в скромном ялтинском садике, где вх
было слелано его руками, весенний sanay
земли, цветы, всякое проявление жизни,
сулившее расцвет в будущем. Больше во-
го любви отдавал Чехов человеку — ту
простому и внешне незаметному человеку,
которого он еделал героем  большинстм
своих рассказов и пьес, с его страданиями
и радостями, с его неудовлетворенностью
и мечтой о будущей, об иной жизни,
	В жизни Антон Павлович © необыкны
венной любовью и вниманием относился ь
каждому так называемому «незаметному»
человеку, умел открызать в нем душевнун
красоту. Люди чувствовали это и тянулись
к нему. Он не любил произносить‘ пыш:-
ных фраз, но всегда говорил, что челове
ку мало простора в жизни, а если дать
ему простор, то он себя покажет.
	Помню, когда уже перед смертью, у
были с Антоном Павловичем в Германии,
к нам пришел мой брат; разговор зашел
о русско-японской войне. Брат говори
что-то о нашей победе, а Антон Павлович
посмотрел на него так серьезно и сказал:
«Но ведь если мы победим, то это опять
будет возврат в самодержавию — и
ужасно»,
	Да, Чехов жил великой жаждой обноз:
ления своей страны м тотда, когда т0ско.
вал о судьбе России в Далекие годы 853
временья, и когда так уверенно говорит
0 ее светлом будущем.
	При всей ювоей душевной мягкости BA
изумительной тонкости понимания TOV,
Антон Павлович всегда был непримирим к
TOMY, что уродует жизнь: к проявлений
несправедливости, пошлости, обыватель
щины. Буржуазная сытость, мещанекий
покой, душевная инертность, умствення
лень — все это находило суровый прим:
вор на страницах  чеховских рассказов
Этим уродливым явлёниям он противо
ставлял жизнь настоящих руеских люд,
для которых «праздная жизнь не ‚моды
быть чистою», людей честных и мужет
венных, умеющих и любить и мечтать, 10о-
рой тоскующих и одиноких, но не мия:
щихся с обывательским застоем. 0 пью
А. П. Чехова «Вишневый сад» В. С. (1
ниславокий писал: «...голос Чехова 38):

чит в ней бодро. зажигательно, и
сам он смотрит не назад, а вперед».
	Таким навсегха осталея в моей masts
	Чехов-человек и Чехов-писатель.
	О.
	бодрости ‘и любви к жизни», и не тольк
понять, но и выразить эту ноту во КИ
конкретности сценического действия, Kas
бы ни было это сложно и трудно сделать в
каждом отдельном случае,

` Трудность решения этой задачи ©вяза-
на прежде всего с тем, что ви один из 1
роев Чехова не может быть назван «ру
ром» авторекой идеи. Поэтому-то 1-
верхностным наблюдателям и кажемя,
что идея живет и развивается в чеховских
пьесах помимо, или «поверх». лействую-
	щих на сцене людей. Иногда даже cuts  
	ют, что Чехов вообще не формулировм
своих идей в пьесах и они, эти идеи, в03-
никают лишь в сознании зрителей, как их
самостоятельный и отнюдь не подсказав-
ный автором вывод из развернувшихея
событий. Но думать так, значит презра-
щать Чехова в холодного, равнодушною
«объективиста» и ставить под сомнени
силу его положительного илеала.
	Недоверие к позитивному, утверждаю
щему началу в чеховеком творчестве, н8-
доверие к положительному идеалу в пьесах
Чехова чаще всего возникает тотда, ког
отдельные отрицательные черты или 614-
бости характера его героев застилают OT
	абтеров ведущую положительную TeHICH  
	цию, носителями которой являются пав-
ные герои. Когда за бессилием мечтателей
осуществить свой идеал не видят силы и
крассты их мечты, тогда внимание cocpe-
доточивается лишь на калошах и 0блезлой
бородке Трофимова ‘и. остается неувилен-
ной его омелая и страстная устремленность
в будущее; тогда излишнее  многословие
Вершинина подрывает доверие к 60
взволнованной, тревожной неудовлетворен-
ности сущим, а скептическая усмешка,
лишняя рюмка водки или увлечение чу-
жой женой дискредитируют Астрова На
столько, что подрезают в глазах неумного
актера крылья  высокоромантических,
вдохновенным астровским монологам 0 Je
сах.

По словам Горького, Чехов, обладая ис-
RYCCTBOM замечать и оттенять пошлость.
В то же время заражал своих читателей
«горячим желанием видеть людей просты-
	наживающихея Ha чужом OCKY-
дении Лопахиных. Чехов видел при-
ход нового поколения, молодого, жи-
вого, полного жизненных сил, кипя-
щего желанием активной борьбы с
темными силами. И среди беесиль-
ных и прекраснолушно-вялых  пер-
сонажей впервые появляются в
«Вишновом саду», в этой лебединой
песне Чехова, новые люди, предета-
вители той молодежи, которой суж-
дено было войти в поколение, на чью
долю пало в корне изменить русскую
жизнь. Это студент Трофимов и Аня,
предчувствующие и со всем энтузи-
азмом молодости приветствующие но-
BY} жизнь, жизнь, перестроенную и
освеженную творческим дыханием
революционных буъь.
	Нет никакого сомнения в том, что
если бы безжалостная рука смерти
не отняла у нае Чехова в пору наи-
высшего расцвета его творческих
возможностей, героями новых пьес
Чехова стали бы именно люди типа
Трофимова и Ани, люди с активны-
ми характерами строителей и созида-
телей новой жизни, мечты которых,
возникающие из реальных  возмож-
ностей, не гасли бы, как искры ноч-
ного костра, на лету, а воплощалиеь
в жизнь, создавали бы прочную базу
для построения человеческого Фрудо-
вого счастья,
	В какой-то  литературоведческой
статье, автора которой я He имею
желания помнить, я прочел, что об-
раз дяди Вани в чеховской пьесе ав-
тобиографичен. Это измышление —
глупейшая и грязнейшая клевета на
Антона Павловича. Чехов был не пре-
краснодушным непротивленцем, a
смелым и деятельным бойцом с жиз-
ненной неправдой, с уродетвами кя-
питалистического общественного
строя. Отставному полковому писа-
рю, состряпавшему эту пакость, нуж-
но было бы вепомнить и огромную по
размаху общественную  деятель-
ность Чехова в областя народного
просвещения, и его врачебную  дея-
тельность в Мелихове среди кресть-
ян, а главное то, что этот уже но-
сивший в вебе зачатки своей рокэ-
вой болезни человек нашел в се0е
силу и энергию для далекого и труд-
ного путешествия на страшную ка-
торжную окраину царской России—
на проклятый остров страданий Са-
халин, о котором он написал mopa-
зительную по силе активного гнева
й разоблачения книгу, взволновав-
ivi всю Россию.
	Недаром так душевно любил и так
высоко ценил Чехова Горький, He-
даром этих двух гениальных русских
людей связывали тесная сердечная
дружба и взаимное уважение. Три-
бун и боец, Горький чувствовал в
Чехове родственный характер. 0ба
они любили народ и верно служили
ему и его счастью. *
	Полвека прошло с того дня, как
телеграмма из Баденвейлера принес-
ла нам черную весть о том, что Че-
хова больше нет среди нас. Но для
меня, как, верю, и для многих моих
товарищей по профессии, как для
всех советских людей, Чехов остается
живым учителем правды и душев-
ной чистоты, таким, каким я встре-
TUT его сорок девять лет тому
назал на спектакле «Три сестры».
	В чем секрет долгой и прекрасной жиз-
ни чеховской праматургии на сцене совет-
ского театра? Почему и теперь, спустя
полвека со дня смерти великого писателя,
его творения продолжают так живо волно-
вать нас, причиняя боль и радость, истор-
гая слезы и смех?

«Чехов — неисчерпаем, — говорил В. С.
Станиславский, — потому что, несмотря
на обыденщину, которую он будто бы
всегда изображает, он говорит всегда, в
своем основном, духовном лейтмотиве, не
о случайном, не о частном, а о Человече-
ском с большой буквы». Умение увидеть
в частном общее, подняться от мелкого,
подчас заурядного житейского факта до
крупного социально-философекого обобще-
HMA -— одна из важнейших особенностей
Чехова-лраматурга.

В чеховеких пьесах типическое настоль-
ко нерасторжимо слито с индивядуаль-
ным, тенденция так глубоко «спрятана» в
характерах, что невольно создаетея ощуще-
ние естественного течения жизни. Вее
прозаично, просто, обыденно. Все «как в
жизни». И вместе с тем исподволь, неза-
метно возникает и крепнет от сцены к
сцене тот «духовный лейтмотив», тот по-
этический «подтекст», который составляет
главную прелесть чеховского драматурги-
ческого письма.
	Найти «подводное течение» жизни че-
ховских героев -—— значит найти ключ к
драматургии Чехова. Когда-то, более полу-
века назад, этот заветный ключ был 0т-
крыт молодым Художественным театром,
его великими создателями К. С. Стани-
славским и Вл. И. Немировичем-Данченко.

Часто новаторство раннего Художест-
венного театра &водят лишь к сумме евое-
образных сценических приемов  созланля
«настроения» (полутона, паузы, звуки,
свети т. д.), забывая о том, что эти худо-
жественные открытия театра, как всякое
подлинное открытие в. искусстве, были
подсказаны прежде всего проникновением
в глубину идейного замысла, в существо
художественного стиля великого  драма-
турга. И не в самых полутонах и паузах
главная ценность творческого открытия,
	На нижней террасе ялтинского дома: А. М. Горький,
А. П. Чехов, его брат М. П. Чехов, жена брата И. П. Чехова
Софья Владимировна. с сыном.
	(Ч‘отография из Дома-музея А. Г. Чехова в Ялте).
	HAUIN BECEA DI
	 
	Леснид ЛЕОПОВ
	Мне всегда казалось; бывают писатели разных кате-
горий — учителя, наставники, помогающие народу
пройти через годы испытаний; пророки, бичующие ог-
ненным словом зло в эпохи упадка и тления; мудрецы;
затейники: детективщики и просто «хохмачи».
	Антона Павловича Чехова я бы назвал другом, ми-
лым собеседником миллионов самых разных людей,

одинаково желанным для всех.
	Он вхолит к нам в дом незаметно, как родной чело-
	век, и при нем не надо стесняться. Он правдиво ви- меня.

дит мир, людей, — не лучше и не хуже, чем они есть,
Еще не понимая, в Чем суть этого

такими, как их пишет сама жизнь,
w=] 5 ео ee lle ltt блю: mene er eee eS ae. Terr eam Ah ст Taw необыкновенного впечатления, Я
	всем существом ощутил, что в эт
вечер на сцене прошла передо мной
жизнь. Жизнь без прикрас, без вы-
думки, реальная, простая и до того
правдивая, до того подлинная, что за
каждым из персонажей пьесы я ви-
дел людей, окружавших меня, узна-
вал их, и вместо Маши, Ирины, Оль-
ги, Вершинина, Тузенбаха, Чебуты-
кина, Соленого в моей памяти воз-
никали знакомые фигуры русской
провинциальной жизни на грани
XIX uw ХХ веков. Вонечно, тогда я
не мог еще ясно сформулировать свое
восприятие спектакля, — сознатель-
ное отношение к нему возникло и
сложилось гораздо позднее, но вели-
кая правда искусства и жизни, гени-
альная простота и правдивость чЧе-
ховского таланта нашли ° прямой
путь к сердцу тринадцатилетнего
Мальчика.
	С того далекого дня Чехов есть и
будет для меня самым дорогим, са-
мым близким, самым любимым aBTO-
ром, другом, учителем.
	В последующие смутные и трудные
голы русской жизни после револю-
	Бывают читатели, которые спорят с писателями из
первой категории; иных наставников они просто не
признают, не принимают, не понимают, А вот никогда
я не встречал людей, которые не любили бы Чехова.
И это вовсе не потому, что он нейтрален или не за-
ставляет читателя Мало тратить времени и сердца на
одоление высот. У Чехова есть вее; Он никогда не лгал;
у него необычайно точный глаз, человеческая простота,
Мастерство его громадно, особенно в зрелых вещах, та-
ких, как, например, «В овраге».
	Внешне все просто у Чехова. Но мне предетавляет-
ся — чеховское творчество возникает в очень сложной
лаборатории. На первый взгляд, авторского присутст-
вия в нем как бы и не замечаемь. Нет У него гро-
моздких замыслов, сложных композиций: все предель-
но просто. Но эта простота не от упрощения, а от вер-
ности глаза, точности слова, правдивосРи мысли. Ког-
да смотришь на небо, видишь: все светила движут-
ся почти прямолинейно, сильно, бесшумно. Но полез-
но при этом для «всепонимающих» выяснить график
их движения или исчиеслить математическую формулу
их соотношений с соседями...
	Чеховский театр — интеллектуальный, очень умный,
тесно связанный с МХАТ. Это исключительный при-
мер конгениальности режиссера и драматурга. Если
бы мы чаще, честней, глубже думали над принципа-
ми и системой этого творческого слияния автора и те-
атраа мы бы не испытывали так часто печального
удивления, которое испытываем после просмотра мно-
гих современных спектаклей. А пуше всего мне ужас-
но хотелось бы уУзидеть, как бы Антон Павлович на-
писал роман — произведение большой формы. Обо-
	шелся бы он при создании такого сложного, «много.   ГОДЫ русской жизни после  револю-

этажного» сооружения теми простыми материалами,   ЦИИ 1905 г. я пересмотрел по He-
которыми. он обычно пользовался? Какого размера и   бКОЛЬКУу раз и «Чайку», и «Вишне-
	какого состава он применил бы строительный блок и   вый сад», и «Дядю Баню», неодно-
как бы он показал свои персонажи в большюй орбите   кратно перечел «Иванова», которого
	их изменений: мне не удалось видеть на сценичес-
Если вся наша классическая литература является   кой площалке, узнал Чехова-прозаи-
	школой для Молодых литераторов, то чеховская пИса-  3, прочтя «Остров Сахалин», «Пала-
тельская лаборатория должна изучаться в высших  . 6, «(тепь», И, обретя с годами
	классах этой школы. Е
93 могучая ека пере ового человеческого ха, ко- способность B анализу ‘явлений, я
то У река перед духа, стал понимать неповторимую огром-

вн ар: КР.
	торая впитывает в себя миллиюны ручейков. О vU
Чехов--могучий ваятель. Чем Чехов повлиял на ме. НОСТЬ И СИЛУ воздействия художест
wo? GF гла А 25 WAN .NRFARTA WUE ArRAnARAaA ПОооТЯнН Яо венной правы Чехова.
	ние его книг. олнажлы, что Чехов «ничего не вы-
	ние его KHAT,

©
И. АРТОБОЛЕВСКИЙ

Любовь к человеку и бесконечно заботливая дума ©

нем — вот что прежде всего ощущаешь при чтении про-
изведений А. П. Чехова.

Эта замечательная особенность произведений Чехо-
ва оказывала и оказывает огромное положительное
влияние на формирование сознания людей, их взгля-
дов на жизнь. Не скрою: е этой точки зрения Чехов
сыграл немалую роль и в личной моей жизни.

Если бы меня спросили, какое из произведений Ан-
тона Павловича более всего мне нравится, я затруд-
нился бы ответить на этот вопрос. Берешь любой том
сочинений Чехова, наугад открываешь его где-нибудь
посередине, начинаешь читать первый же встретив-
пийся рассказ... И хотя раньше этот самый рассказ

был неоднократно прочитан и ты отлично знаешь его
солержание все же невозможно от него оторваться.

однажды, что Чехов «ничего не вы-
думывает от себя...». Творчество Че-
хова было целиком полярно положе-
нию, провозглашенному в те годы
вождем символистов Сологпубом —
беру кусок «жизни серой и грубой»
и творю из него «сладостную леген-
ду». Чехов не творил никаких л®-
remy. On брал куски жизни рус-
ского общества в предреволюционный
период и показывал эту жизнь такой,
какой она была, © великой силой
таланта обостряя и обобщая ее oT-
дельные факты и события, еловно но-
жом хирурга векрывая гнойные яз-
вы этой жизни. Он показывал чита-
телю и зрителю самые тайные, скры-
ваемые от посторонних глаз извили-
ны человеческих душ и душонок.
	Вся драматургия Чехова была той
малой каплей воды, в которой, по-
добне солнцу, отражалась в еконден-
сированном виде окружающая писз-
теля действительность. Необычайным
было умение Чехова в малом пока-
зать большое, в замкнутых рамках
	драматического произведения до пре-
дела типизировать явления и чело-
веческие образы и характеры. В пБе-
сах Чехова подымалиеь и разреша-
лись острые, болезненные проблемы,
	волновавшие общество его эпохи,
у

 
		Очень люблю дневники и письма Антона Павловича,
жаль только, что мало и редко их издают. Ведь многие
герои Чехова пришли в его произведения именно из
дневников, рабочих записей писателя, явившихся pe-
зультатом его жизненных наблюдений.
	<
Мухтар АУЭЗОВ
	И так во всех пьесах Чехова. Аст-
ров и дядя Ваня, Иванов, Треплев и
Нина Заречная, Соня, Раневская И
Гаев — изумительные по художест-
венному мастерству и глубине про-
никновения образы бескрылых и
бессильных людей, способных толька
на медленное и безвольное угасание
в чаду бесплодных мечтаний, coma-
лений о прошлом и пассивных Ha-
дежд на какое-то, неясное им самим,
лучшее будущее, туманно выражае-
мое в заключающих «Дядю Ваню»
словах Сони: «Мы отдохнем... мы
увидим все небо в алмазах...».
			Где их ждет этот желан-
ный отдых? Где увидят не-
бо в алмазах эти люди, бес-
конечно уставшие от обы-
вательщины, мелких дрязг,
	пустых грез и бесконечных .
	душевных  самоистязании,
— этого не знает ни Соня,
ни кто-либо другой из геро-
ев чеховских пьес, кроме
разве Тузенбаха в «Трех
сестрах» да Трофимова и
Ани в «Вишневом саду».

Но если герои Чехова не
знали, где адрес счастья,
где можно найти  единет-
венный достойный человека
отдых — трудовой отдых,
то это предчувствовал, хотя
и смутно, сам Чехов, угады-
вавший уже веяние . очи-
щающей бури, которая на-
всегда выметет из жизни
словоблудящих профессоров,
людоедствующих Соленых,
	С тех пор как русский язык стал моим вторым род-
ным языком, Пушкин, Гоголь, Тургенев, Салтыков-
Щедрин, Толстой, Чехов, Короленко, Горький еще
в мою раннюю пору явились для меня постоянными

немеркнущими светилами, яркими спутниками в моей
духовной Жизни.
	Постигал я Чехова далеко не сразу, а постепенно и
долго. Началось это со средней школы и продолжа-
лось все годы Учебы в Ленинградском университете.
	Сдно время я переводил Чехова на казахский язык.
Дальше в своей писательской и исследовательской
леятельности также многократно обращался и обраща-
юсь я к великому наследию Чехова, стремлюсь глубже
постичь тайны его замечательного искусства, проник-
новенно-мастерской прозы и обаятельной драматурги-
ческой ткани.
	Любовь Чехова к своей Родине и глубочайшее 3a-
ботливо-участливое взволнованное, любовное отноше-
	ние его ко всему лучшему, что было нужно для буду-
его России, поучительно и дорого навеки.
	$
М. МАКСАКОВА
		Произведения Антона Павловича Чехова близки и
дороги мне как неиссякаемый источник любви к рус-
скому человеку, к его труду, к его жизни.
	Для каждого периода своей жизни я находила у Ан-
тона Павловича ответ. Поэтому не могу сказать точно,
какие произведения мне ближе: все зависит от того,
чем я сегодня живу, се каким вопросом обращаюсь к
великому писателю.
	Я просто очень люблю Антона Мавловича Чехова и   (
горжусь, что он — наш, русский.
	VOU EET TTT TT CUCU TUT UU UU RUT CTV VU VV YTV
	А що ААА АКЛ АО АР Аха. ©. 7 64 46 Г: >

«СОВЕТСКАЯ КУЛЬТУРА» _
2 CTD. 15 июля 1954 г.

)

 
	Памятник А. П. Чехову, установленный в Ялте в 1953 г.
Фото В. Руйковича,