МЕЧТА ОСУЩЕСТВИЛАСЬ!

Е. Арон
Советский пограничник на новой границе СССР у Дуная
Боевая советская флотилия входит в глубокие воды Дуная.
Небо заполняют десятки парашютистов.
Ликующая Бессарабия и Северная Буковина встречают танкистов, летчиков, пехотинцев, моряков, как самых родных, самых близких и дорогих людей.
Экран передает жизнь с огромной силой правды, ибо зорки были глаза у операторов, делавших свое благородное дело взволнованно, страстно и умно.
Зритель все, все увидел. Он увидел людей, к которым впервые пришла настоящая человеческая жизнь. Он уви
дел охваченные счастьем Бендеры, Кишинев, Черновицы, село Дурлешты, в котором деревенский оркестр встретил Красную Армию звуками ранее запрещенного румынами старинного марша «Тоска по родине», увидел освобожденных из тюрем политических заключенных, кандалы, сбро
шенные на землю, митинг на могиле героев Татарбунара, скорбный, но торжественный, увидел, как тысячи людей, покидая Румынию целыми семьями, переходят через новую границу на землю своей настоящей родины, на свою со
ветскую землю, увидел всенародную любовь к Красной Армии.
...Все село Фурмановка собралось вокруг самолетов. Сюда прилетели маршал Советского Союза С. К. Тимошенко и Н. С. Хрущев.
Фурмановка — родина товарища Тимошенко. Его встречают земляки, родной брат Ефим Константинович, друзья детства, с которыми он рос. Слушали крестьяне бывшего бедняка своего села, а теперь маршала, Героя Советского Союза, и думали о родной советской власти, о великом товарище Сталине, воспитавшем их земляка.
...Закипела новая, никогда не виданная здесь жизнь.
Радостно расцветает земля Бессарабии и Северной Буковины. Цветут маки. Безбрежные поля цветущего мака.
И снова возникают знакомые звуки дунайского вальса. Снова на экране величественные панорамы реки. Плывут наши могучие военные суда. Грозны дула орудий.
Советский Союз снова занял историческое место на Дунае. После Волги, это самая мощная река в Европе, один из величайших путей товарооборота для европейских стран. Снова по голубому Дунаю пойдут из Черного моря наши корабли.
«Прошло несколько лет и панская Польша лопнула, как мыльный пузырь. Распалась тюрьма народов».
Этой надписью обрываются сцены гнетущего человеческого бесправия, нарисованные в сценарии Е. Габриловича и М. Ромма «Мечта».
Название сценария на первых порах кажется случайным. Это название меблированных комнат в одном небольшом польском городке. Оно, пожалуй, ничем не выделяется из ряда таких рестоpанно-гостиничных названий,
как «Голубятня», «Козел», «Атлас», «Байка» (колыбельная
песня). Однако по мере развития действия оно начинает приобретать новое значение.
Герои фильма — обитатели меблированных комнат Розы Скороход «Мечта». Средние люди разных возрастов и различных ступенек большой, громоздкой и страшной жизненной лестницы. Карабкаясь по ней, скользя и сры
ваясь, они тянулись к той заветной ступеньке, которая должна была, по их мнению, принести им счастье. Ступени оказывались шаткими, а счастье недосягаемым, и
люди, срываясь и падая с разной высоты, зацепились за одну из последних ступенек лестницы. Это были меблированные комнаты «Мечта».
Больше всех ушибся при падении старый художник пан Зигмунд Домбек.
Он кончил венскую академию с золотой медалью. Семь лет он прожил в Париже. «Сам Пикассо пожимал ему
руку». Домбек мечтал о славe. Потом началась война
1914 г. Талантливый художник ходил в атаку с иностранным легионом «за божественную Францию». Гния в око
пах, он мечтал о Речи Посполитой. Война окончилась и Домбеку подарили Речь Посполитую, однако он сам, вместе со своей палитрой и кистью, оказался никому не нужен. Венский академик, парижский модный художник и польский патриот Зигмунд Домбек стал писать вывес
ки для лавок и ресторанов, но маляров оказалось больше, чем нужно было вывесок и Зигмунд Домбек, мечтая о лучшем будущем, стал лудить кастрюли. Лучшее будущее не пришло, зато пришла старость. Домбек по при
вычке еще называл себя художником, но художник в нем давно умер. Домбек старел даже для лудильной мастерской; молодых и ловких лудильщиков можно было насчитать больше, чем дырявых кострюль. Пае Домбек,
кряхтя и проклиная свою жизнь, опустился еще на одну ступеньку. Он стал «прислугой» при меблированных комнатах «Мечта».
Пани Роза Скороход, шестидесятилетняя старуха, гроза жильцов меблированных комнат, долго и упорно выбивалась в люди. Она растила сына и мечтала о том, что
со временем он будет богат и независим. Роза торговала яблоками с лотка, мыла полы в гостиницах, стирала
белье в госпиталях, порой она отказывала себе в куске хлеба, откладывая сыну своему Лазарю «на образование».
Понадобились годы унижений, обмана, подкупов, лести, искусственных улыбок, и естественных слез, пока Роза Скороход стала, наконец, владелицей лавки газированных вод и фруктов. Роза Скороход стала хозяйкой. Масштабы ее деятельности расширились, но жизнь от этого ста
ла напряженней. Конкуренция. Векселя оптовикам. Ро
стовщики. Ежеминутная опасность краха. Полиция. Розе
казалось, что жизнь ее разместилась на длинной, узкой и гибкой жерди; малейшая неосторожность, — и она полетит в пропасть вместе со своими яблоками, газирован
ной водой, счетами оптовых магазинов и мечтами о счастливой жизни сына, Сын между тем вырос и гото
вился стать инженером. Розе становилось страшно. Не видя в своей лавке достаточно прочной опоры, она возвела второй «опорный пункт» — меблированные комнаты. Ка
жущаяся устойчивость придала Розе уверенность, властность и даже спокойствие.
Лазарь Скороход кончил институт и стал инженером. Началась жизнь, полная тревожных дней, творческих мук и горьких разочарований. Лазарь был, несомненно, талантливым человеком. В бессонные ночи в маленькой комнате под его руками рождались изумительные кон
струкции заводов и машин, осуществление которых перевернуло бы- мировую технику Но такой фирмы, кото
рая согласилась бы переворачивать мировую технику, не находилось, так как «перевернутая техника» вызвала бы нежелательные отклики иностранных акционеров. Разбитый и опустошенный возвращался Лазарь домой.
Сорокалетий Лазарь, еще ни разу не увидевший плодов своего труда, не ощутивший подлинной творческой радости, превратился в замкнутого, нервного, болезненно самолюбивого интеллигента. Часто его охватывало чувство страшной пустоты и духоты. Его душила комната, в которой он провел за рабочим столом 10 бесплодных
лет. Его душила лавка, в которой старая выжига мать
подсовывала покупателям гнилые яблоки. Его подавляли улицы, по которым он столько раз проносил свои, воплощенные в рулонах, мечты и возвращался домой с никому
ненужными чертежами. В такие минуты он проклинал
институт, сделавший его инженером, и готов был бежать куда глаза глядят.
Только один человек следил за ним с каким-то благоговейным трепетом, не понимая его, но веря ему, образованному, умному и загадочному пану. Это была при
слуга его матери, простая деревенская девка Анна Колечко.
Голод и земельные тяготы вытолкнули Анну из деревни в неведомый ей, таинственный город, о котором она
составила смутное представление по редким и скупым письмам брата рабочего Василя.
Два года в городе прошли, точно в угаре, и вот ей повезло, Анна — швейцар в маленьком дешевом ресторанчике. С вечера до раннего утра Анна мечется в маленькой клетке — прихожей, обслуживая посетителей ресторана. Каждое утро после уборки, кропотливый расчет с хозяи
ном, которому она должна уплатить из обоих чаевых один злот за право работать в его заведении. Теперь ей
нужно спешить в меблированные комнаты «Мечта», где после короткого торопливого она в кухонном углу она будет целый день, как заведенная машина, убирать ком
наты, мыть посуду, чистить обувь обитателям меблирашек.
Здоровая девушка, не знающая усталости, с жадностью работает, с жадностью ест и копит гроши «на коня своему батьке». Замкнутая и пытливая, внимательная и немногословная, она кажется Розе подозрительной, стран
ной и несколько загадочной. «Невозможно с этими девками, — говорит Роза, — что у нее в голове, что она гово
рит, что думает?» Думала Анна много, но высказывала свои мысли лишь в редкие минуты откровения, да и то в такой несложной форме, что казалась крайне примитивной и даже придурковатой. А между тем Анна присматри
валась к окружающему ее миру и мир делился перед ней на две части — мир вечерний и мир дневной.
Вечером в ресторане люди казались Анне чистыми ве
селыми, почти беззаботными. Они пили кофе и вино, о чем-то шептались за столиками, смеялись, выкрикивали что-то насчет победы Польши над всем миром и пере
мигивались с проститутками. Иногда танцовали. К утру вечерний мир таял, оставляя на столах пятна, на полу мусор, а в голове Анны сумбурные обрывки музыки и веселья.
Днем являлся ей второй мир. Мир меблированных комнат. Бездеятельная суета жильцов, подозрительные взгля
ды, колкие замечания, насмешливая вежливость, сердитые окрики хозяйки. Люди скучали, кому-то завидовали, ко
го-то проклинали, говорили о деньгах. Потом стремились куда-то, возвращались, ничего не добившись, и опять говорили о деньгах. День кончался ссорами, склоками, взаимными оскорблениями и общим примирением. Снова говорили о деньгах.
Только Лазарь Скороход казался Анне непохожим на других. Он выдумывал какие-то необыкновенные, казавшиеся ей сказочными, предприятия.
Одно незначительное обстоятельство резко повернуло
жизнь Анны. Девушка не угодила чрезмерно требовательному посетите
лю ресторана и ее выгнали оттуда.
Брат ее Василь ока
зался бессильным помочь ей, он сам с частью рабочих ба
стовал на фабрике. Роза грозилась согнать Анну «с кой
ки». Хозяйку не устраивала безработная, а значит голод
ная прислуга. Хо
зяйка обязана оплачивать ее труд только койкой, но кор
мить ее не обязана.
Засл. деят. искусств М. Ромм осуществляет па киностудии «Мосфильм» постановку картины Мечта. Фильм расскажет со
ветскому зрителю о тяжелой, гнетущей жизни в панской Польше. Заключительные кадры по
священы историческим событиям освобождения народов Западной Украины и Западной Белоруссии.
Публикуемый очерк о фильме написан одним из творческих работников постановочной группы Е. Ароном.
Отрывок из сценария Мечта
читайте на стр. 14.
Связанный с забастовочным комитетом Василь арестован и судьба Анны решилась просто. Она оказалась на улице.
Теперь мир, когда-то раздвоенный, слился для нее в одном образе — образе капиталистического города.
Умытый, подстриженный, шумно оживленный и страшный в своем равнодушии, город готов был- открыть пе
ред Анной одну единственную улицу — узкую, как ущелье, и темную, как тюремная камера. Это была дорога в про
ституцию и Анна стояла перед ней, готовая на нее вступить. Случайная встреча с Лазарем открыла перед Анной
другую дорогу: трудную, неведомую, страшно заманчивую и бесконечно близкую. Лазарь бежал из дома, ему омерзела жизнь, приносящая столько разочарований и гори. Он проклял лавку с ее яблоками и покупателями. Он
проклял меблированные комнаты «Мечта» с их озлобленными обитателями. Лазарь покидал душивший его город. Больше того, он покидал свою страну. Он решил бежать в Советский Союз.
Лазарь и Анна пошли в Советы. Путь был трудный -и длинный. Голодные и оборванные шли они по шоссе, по проселочным дорогам, по шпалам, питаясь подаянием, которое с профессиональной лихостью выпрашивала Анна. Пойманные за бродяжничество они были арестованы совсем близко от границы, возвращены по этапу и посажены в тюрьму.
«Прошло несколько лет, и панская Польша лопнула, как мыльный пузырь. Распалась тюрьма народов».
Причесанный и приглаженный город раскололся. Из улиц-ущелий вырвался людской поток. Он состоял из отдельных человеческих жизней, которые в деталях отличались одна от другой, но все они были изуродованы, и искалечены одной страшной, не ведающей жалости, ру
кой — капитализмом. Сколько здесь было «Лазарей», бесплодно мечтавших перевернуть землю. Сколько здесь быко «Домбеков», растерявших последние искры своего таланта в трясине нищеты и озлобления.
Здесь были и «Розы», искавшие счастья для себя и своих детей в стяжательстве и обмане, готовые из-за грех злотых перегрызть глотку себе подобным.
А сколько здесь было «Анн», выброшенных из деревенской нищеты в нищету городскую, мечтавших нако
пить «батьке на коня», но сумевших накопить только страх перед жизнью и ненависть к ней.
Здесь были «Васили», которые осмелились поднять голос за Облегчение своего каторжного труда, за что платили своею кровью и свободой.
Толпы тянулись к советским танкам, иод натиском которых рушился старый мир.
«Они пришли из страны, которая мечтала и мечтает о счастье всего человечества, которая борется за него».
Так говорил оратор, стоя на танке.
«Пройдут года и дети наши с удивлением опросят: да была ли в действительности эта мерзкая, беспросветная жизнь, которая сегодня рухнула навеки!»
Изумительный фильм, полный творческого горения, кипения жизни, с неподдельной правдивостью перенесенный на пленку. Большой похвалы заслуживает работа снимав
ших фильм операторов. Они показали себя передовыми
мастерами художественной кинопублицистики. Талантливо осуществлено А. Ройтманом музыкальное оформление фильма. Мастерски смонтировали картину режиссеры И. Копалин и И. Посельский.
Зритель горячо благодарен всему авторскому коллекти
ву фильма На Дунае. Фильм замечательный.