удовлетворять ему при этомъ. Надо много, очень много вѣры въ свое дѣло, чтобы не махнуть на все рукой и не забросить подъ столъ палитры.
Есть два выхода изъ этого положенія: или разъ навсегда разстаться съ самостоятельной работой для себя, приняться, скрѣпя сердце, за заказы, или, напротивъ, совсѣмъ отказаться отъ заработка.
На практикѣ, однако, то и другее не легко. Не легко художнику, въ душѣ котораго торить огонь таланта, добровольно обра
титься въ ремесленника, поставить крестъ надъ всѣми своими надеждами: приходится примиряться съ дѣйствительностью, при
лаживаться къ жизни, служа—и Богу, и Маммонѣ, работать ради средствъ, съ тѣмъ, чтобы только минутами отрываться къ своему творчеству, отводить душу за свободной работой.
Въ сипу этого дуализма, провинціальный художникъ играетъ незамѣтную роль, и въ жизни, и искусствѣ.
Разладъ между артистомъ и публикой, которой онъ думаетъ служить, уноситъ долю его духовной энергіи, а, если къ этому присоединятся еще—житейская неурядица, тысяча мелочныхъ заботъ, воѣ эти les petites miseres de la vie humaine, нич
тожныя по существу, но страшныя своимъ количествомъ, способныя отравить жизнь, какъ муха испортить самую лучшую кар
тину,—то можно съ увѣренностью сказать, что его пѣсенка спѣта.
Кто виноватъ въ этихъ бѣдахъ, Можно ли отнести всю отвѣтственность по адресу незрѣлой, равнодушной публики? Конечно, кой въ чемъ повиненъ и самъ художникъ, нб все же онъ вправѣ повторить горькія слова Лира: „претивъ меня больше согрѣшили, чѣмъ я претивъ другихъ!“.
Художникамъ приходится самимъ позаботиться б себѣ, Создать атмосферу, гдѣ бы дышалось легче, гдѣ бы можно было говорить, понимая другъ друга. У насъ, неви
димому, положеніе дѣлъ но разъ показывало о необходимости солидарности, и были дѣлаемы попытки къ сплоченію, не, къ не
счастью, ничего изъ этого не вышло. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ образовалось Общество любителей изящныхъ искусствъ, вы
работанъ былъ и утвержденъ уставъ, нанято Помѣщеніе, заведенъ художественный инвен
тарь, устроена студія, но... случилось, что часто случается съ нашими общественными дѣлами,—главныя цѣли установленія были упущены изъ виду, явились претензіи на личную роль, разногласія перешли въ расколъ, стали садиться другъ къ другу спиной, и Общество перестало функцioнировать, объ немъ помнятъ теперь только старожилы.
Успѣхъ прошлогодней выставки харьковскихъ художниковъ далъ случай снова явиться мысли о возможности возрожденія Общества любителей изящныхъ искусствъ; состоялось нѣчто вродѣ общаго собранія,
потолковали, поговорили, но этимъ дѣло и кончиль,—не хватило, очевидно, организаторской настойчивости, а дѣло могло бы двинуться, разростись, нашлись бы ревнители, безъ сомнѣнія, нашлись бы и средства. Я помянулъ недобромъ массу пуб
лики, когда говорилъ объ ея вкусахъ, но въ этой массѣ у насъ все же найдется достаточный контигентъ интеллигенціи, которой не чужды вопросы искусства. Нашлись же сипы, чтобы создать Харькову немаловажное значеніе въ смыслѣ музыкальнаго
образованія; почему бы имъ не быть и для живописи? Необходимы лишь солидная ини
ціатива и правильная постановка дѣла, желательно связать интересъ членовъ съ существованіемъ общества, помочь худож
нику знакомить публику съ его произведеніями устройствомъ постоянной выставки, чѣмъ облегчится сбытъ, со временемъ.... да мало ли что можетъ быть со временемъ, я боюсь только въ своихъ мечтаніяхъ походить на Манилова!
Въ этомъ году Харькову посчастливилось на выставки. Едва окончилась передвижная, на смѣну ей явилась выставка ху
дожника, С. И. Васильковскаго; на очереди,
кромѣ того, еще нѣсколько — художника Лунда, Алисова, Верещагина и мѣстныхъ художниковъ. Какъ хотите, для Харькова это много; очевидно, интересъ къ живописи растетъ,—намъ не приходилось слышать, чтобы выставка дала у насъ дефицитъ. Лю
дей, относящихся серьезно къ искусству, у насъ достаточно, наша интеллигенція, какъ мало избалованная богатствомъ художественныхъ впечатлѣній, быть можетъ, относится къ выставкамъ внимательнѣе и
Есть два выхода изъ этого положенія: или разъ навсегда разстаться съ самостоятельной работой для себя, приняться, скрѣпя сердце, за заказы, или, напротивъ, совсѣмъ отказаться отъ заработка.
На практикѣ, однако, то и другее не легко. Не легко художнику, въ душѣ котораго торить огонь таланта, добровольно обра
титься въ ремесленника, поставить крестъ надъ всѣми своими надеждами: приходится примиряться съ дѣйствительностью, при
лаживаться къ жизни, служа—и Богу, и Маммонѣ, работать ради средствъ, съ тѣмъ, чтобы только минутами отрываться къ своему творчеству, отводить душу за свободной работой.
Въ сипу этого дуализма, провинціальный художникъ играетъ незамѣтную роль, и въ жизни, и искусствѣ.
Разладъ между артистомъ и публикой, которой онъ думаетъ служить, уноситъ долю его духовной энергіи, а, если къ этому присоединятся еще—житейская неурядица, тысяча мелочныхъ заботъ, воѣ эти les petites miseres de la vie humaine, нич
тожныя по существу, но страшныя своимъ количествомъ, способныя отравить жизнь, какъ муха испортить самую лучшую кар
тину,—то можно съ увѣренностью сказать, что его пѣсенка спѣта.
Кто виноватъ въ этихъ бѣдахъ, Можно ли отнести всю отвѣтственность по адресу незрѣлой, равнодушной публики? Конечно, кой въ чемъ повиненъ и самъ художникъ, нб все же онъ вправѣ повторить горькія слова Лира: „претивъ меня больше согрѣшили, чѣмъ я претивъ другихъ!“.
Художникамъ приходится самимъ позаботиться б себѣ, Создать атмосферу, гдѣ бы дышалось легче, гдѣ бы можно было говорить, понимая другъ друга. У насъ, неви
димому, положеніе дѣлъ но разъ показывало о необходимости солидарности, и были дѣлаемы попытки къ сплоченію, не, къ не
счастью, ничего изъ этого не вышло. Нѣсколько лѣтъ тому назадъ образовалось Общество любителей изящныхъ искусствъ, вы
работанъ былъ и утвержденъ уставъ, нанято Помѣщеніе, заведенъ художественный инвен
тарь, устроена студія, но... случилось, что часто случается съ нашими общественными дѣлами,—главныя цѣли установленія были упущены изъ виду, явились претензіи на личную роль, разногласія перешли въ расколъ, стали садиться другъ къ другу спиной, и Общество перестало функцioнировать, объ немъ помнятъ теперь только старожилы.
Успѣхъ прошлогодней выставки харьковскихъ художниковъ далъ случай снова явиться мысли о возможности возрожденія Общества любителей изящныхъ искусствъ; состоялось нѣчто вродѣ общаго собранія,
потолковали, поговорили, но этимъ дѣло и кончиль,—не хватило, очевидно, организаторской настойчивости, а дѣло могло бы двинуться, разростись, нашлись бы ревнители, безъ сомнѣнія, нашлись бы и средства. Я помянулъ недобромъ массу пуб
лики, когда говорилъ объ ея вкусахъ, но въ этой массѣ у насъ все же найдется достаточный контигентъ интеллигенціи, которой не чужды вопросы искусства. Нашлись же сипы, чтобы создать Харькову немаловажное значеніе въ смыслѣ музыкальнаго
образованія; почему бы имъ не быть и для живописи? Необходимы лишь солидная ини
ціатива и правильная постановка дѣла, желательно связать интересъ членовъ съ существованіемъ общества, помочь худож
нику знакомить публику съ его произведеніями устройствомъ постоянной выставки, чѣмъ облегчится сбытъ, со временемъ.... да мало ли что можетъ быть со временемъ, я боюсь только въ своихъ мечтаніяхъ походить на Манилова!
Въ этомъ году Харькову посчастливилось на выставки. Едва окончилась передвижная, на смѣну ей явилась выставка ху
дожника, С. И. Васильковскаго; на очереди,
кромѣ того, еще нѣсколько — художника Лунда, Алисова, Верещагина и мѣстныхъ художниковъ. Какъ хотите, для Харькова это много; очевидно, интересъ къ живописи растетъ,—намъ не приходилось слышать, чтобы выставка дала у насъ дефицитъ. Лю
дей, относящихся серьезно къ искусству, у насъ достаточно, наша интеллигенція, какъ мало избалованная богатствомъ художественныхъ впечатлѣній, быть можетъ, относится къ выставкамъ внимательнѣе и