а во внѣшности родной природы, правда въ одной только внѣшности, въ ея очертаніяхъ и цвѣтахъ, но и это уже огромный шагъ впередъ къ тому, что является содержаніемъ совершеннаго пейзажа, въ которомъ чувствуется самая жизнь природы, ея дыханіе, вся поэзія и прелесть этой жизни.
Къ началу 70-хъ годовъ у насъ уже является цѣлая группа пейзажистовъ изображающихъ реальную природу съ вполнѣ выработанными техническими пріе
мами, твердымъ рисункомъ, относительно живыми красками, но вполнѣ объективнымъ по натурѣ, или же несмѣющихъ еще дать полную волю своей индиви
дуальности, выразить въ картинахъ свое субъективное къ ней отношеніе. Среди этихъ художниковъ видное положеніе занимаетъ Шишкинъ, особенно объективный, безпрестанно учившійся, вернувшійся изъ заграницы со всѣми услов
ностями нѣмецкой школы, но сбросившій ихъ съ себя и ставшій самимъ собою. По опредѣленію Крамского, это «человѣкъ-школа, но живая школа, который знаетъ пейзажъ ученымъ образомъ, но только знаетъ», и рядомъ съ нимъ такой же трудолюбный М. П. Клодтъ, холодный, аккуратный, заканчивавшій все до
послѣдней степени, доводившій свои гармоническія по краскамъ картины иногда до стереоскопическаго рельефа. Къ этой же группѣ слѣдуетъ причи
слить Аммосова, Каменева и нѣкоторыхъ другихъ первыя работы которыхъ появляются въ это же время.
Всѣ эти художники—наиболѣе выдающіеся и типичные для своей эпохи, когда вся задача пейзажиста состояла въ правдивой и точной передачѣ изоб
ражаемаго, и если въ нѣкоторыхъ изъ ихъ картинъ и проскальзываютъ намеки на настроеніе, на музыку природы, то они слишкомъ робки и незначительны, появляются случайно, какъ слѣдствіе точной передачи художникомъ того, что было въ натурѣ, а не своего субъективнаго чувства.
Къ этому времени подражательный и школьный періодъ былъ пройденъ, техническіе пріемы разработаны, формы созданы, оставалось вызвать русскій пейзажъ къ жизни, вдохнуть въ него живую душу и сдѣлать его существо
ваніе не только самостоятельнымъ, но и полнымъ. Нуженъ былъ художникъ съ исключительнымъ, изъ ряду вонъ выходящимъ дарованіемъ, самобытный, оригинальный, свѣжій, чуткій и остро-воспріимчивый ко всему поэтичному, смѣлый до дерзости, сильный и настойчивый, безгранично любящій свое дѣло и вѣрящій въ свои силы,—чтобы рѣшительно сказать новое слово, заставить признать себя и направить русскій пейзажъ на путь дальнѣйшаго самостоятельнаго развитія.
Такимъ художникомъ явился двадцатилѣтній юноша Васильевъ, первая картина котораго «Оттепель» появилась въ 1870 г. и сразу обратила на себя общее вниманіе. Въ ней не было ничего новаго но внѣшности, того, что шокируетъ установившіеся вкусы и раздражаетъ своей непривычностью.
По композиціи, по самой конструкціи пейзажа, по законченности письма, она ничѣмъ неотличалась оть другихъ картинъ своего времени, хотя краски ея были уже ближе къ натурѣ, тоньше, правдивѣе, чѣмъ у ея предшественни
ковъ, но безусловно новымъ въ ней было ея художественное содержаніе, тотъ лиризмъ, та задушевная, тихая поэзія, которая невольно захватывала зрителя, звучала полнымъ музыкальнымъ аккордомъ и такъ опредѣленно и сильно выступала въ русскомъ пейзажѣ впервые.
Къ началу 70-хъ годовъ у насъ уже является цѣлая группа пейзажистовъ изображающихъ реальную природу съ вполнѣ выработанными техническими пріе
мами, твердымъ рисункомъ, относительно живыми красками, но вполнѣ объективнымъ по натурѣ, или же несмѣющихъ еще дать полную волю своей индиви
дуальности, выразить въ картинахъ свое субъективное къ ней отношеніе. Среди этихъ художниковъ видное положеніе занимаетъ Шишкинъ, особенно объективный, безпрестанно учившійся, вернувшійся изъ заграницы со всѣми услов
ностями нѣмецкой школы, но сбросившій ихъ съ себя и ставшій самимъ собою. По опредѣленію Крамского, это «человѣкъ-школа, но живая школа, который знаетъ пейзажъ ученымъ образомъ, но только знаетъ», и рядомъ съ нимъ такой же трудолюбный М. П. Клодтъ, холодный, аккуратный, заканчивавшій все до
послѣдней степени, доводившій свои гармоническія по краскамъ картины иногда до стереоскопическаго рельефа. Къ этой же группѣ слѣдуетъ причи
слить Аммосова, Каменева и нѣкоторыхъ другихъ первыя работы которыхъ появляются въ это же время.
Всѣ эти художники—наиболѣе выдающіеся и типичные для своей эпохи, когда вся задача пейзажиста состояла въ правдивой и точной передачѣ изоб
ражаемаго, и если въ нѣкоторыхъ изъ ихъ картинъ и проскальзываютъ намеки на настроеніе, на музыку природы, то они слишкомъ робки и незначительны, появляются случайно, какъ слѣдствіе точной передачи художникомъ того, что было въ натурѣ, а не своего субъективнаго чувства.
Къ этому времени подражательный и школьный періодъ былъ пройденъ, техническіе пріемы разработаны, формы созданы, оставалось вызвать русскій пейзажъ къ жизни, вдохнуть въ него живую душу и сдѣлать его существо
ваніе не только самостоятельнымъ, но и полнымъ. Нуженъ былъ художникъ съ исключительнымъ, изъ ряду вонъ выходящимъ дарованіемъ, самобытный, оригинальный, свѣжій, чуткій и остро-воспріимчивый ко всему поэтичному, смѣлый до дерзости, сильный и настойчивый, безгранично любящій свое дѣло и вѣрящій въ свои силы,—чтобы рѣшительно сказать новое слово, заставить признать себя и направить русскій пейзажъ на путь дальнѣйшаго самостоятельнаго развитія.
Такимъ художникомъ явился двадцатилѣтній юноша Васильевъ, первая картина котораго «Оттепель» появилась въ 1870 г. и сразу обратила на себя общее вниманіе. Въ ней не было ничего новаго но внѣшности, того, что шокируетъ установившіеся вкусы и раздражаетъ своей непривычностью.
По композиціи, по самой конструкціи пейзажа, по законченности письма, она ничѣмъ неотличалась оть другихъ картинъ своего времени, хотя краски ея были уже ближе къ натурѣ, тоньше, правдивѣе, чѣмъ у ея предшественни
ковъ, но безусловно новымъ въ ней было ея художественное содержаніе, тотъ лиризмъ, та задушевная, тихая поэзія, которая невольно захватывала зрителя, звучала полнымъ музыкальнымъ аккордомъ и такъ опредѣленно и сильно выступала въ русскомъ пейзажѣ впервые.