«ЩОРС» Автор-режиссер А. Довженко. Оператор Ю. Екельчик. Киевская студия. На фото (слева) арт. Е. Самойлов в роли Щорса.
единились лучшие люди в боях за счастливое будущее. И тогда строй
ным и ясным предстанет пред нами все произведение, весь его ход.
Возьмем, например, начало. Немецкая власть, традиционная строгость, веками сложившаяся иерархия подчинения, железные законы солдатчины и прусского сапога. И, оказы
вается, вся эта форма, еще крепкая снаружи, изъедена изнутри. Револю
ция в Германии делает эту традиционную стойкость пустой и прозрачной. Один за другим кончают самоубийством офицеры германской армии, рушится сложившаяся столетия
ми стена немецких традиций. Взрыв негодования. Немецкий генерал - на штыках восставших солдат. Все это - в темных тонах, в сумеречном све
те. Минимум движений. Строгость, скупость и огромная динамика неподвижного кадра с невидимыми само
убийцами за первой шеренгой офицеров.
И сразу за этим - солнечная, ясная в своей чистоте молодая украинская большевистская щорсовокая армия! Еще нет никаких традиций. Солдат и дипломат, комиссар и политик. Еще ничто не регламентировано, текучесть формы еще ощутима, но уже чувствуешь горячее биение мо
лодого сердца, страстную волю к победе и железную логику исторической закономерности, которой пропитано все поведение Щорса.
Если пала германская традиция, прусская традиция сапога и нагайки, то открывается новая дорога к но
вым, иным человеческим отношениям. Сметенные с пути шеренги офицеров взаимно открыли армиям их че
ловеческие лица, и солдат перешел к солдату через обессиленную про
волоку окопов. Народы окончили войну. Началась новая эпоха в истории народов.
...Снова темная палитра. Вагон. Ночь. Бессильная ярость отребья ок
купантов и замечательная по своей выразительности сцена суда только что родившегося нового мира над
прошлой кровавой, тупой, звериной полосой истории. Когда три раненых немецких солдата судят своего офицера, судят его на чужой террито
рии, на разбойнически захваченной территории Украины, - веришь Довженко, веришь, что немецкий народ
судит в лице офицера тупых, наглых немецких империалистов - юнкеров и
помещиков. В этой пустой классной комнате чувствуешь биение пульса мировых событий. Этот суд не только в прошлом, но и в будущем настигнет одетую в мундир тупую, ти
тулованную, рабскую, гниющую в самообольщении помещичье-юнкерскую Германию штыка и бомбы. И историческим приговором звучат слова Щорса о казни офицера.
Широкой волной, набухая весенним порывом, славно река в половодье, движется по полям Украины армия Щорса. Бой жестокий, кровавый, битва на смерть! Никаких прикрас. От
кровенно и сурово живописует Довженко военную схватку двух миров.
Но дело не в ранах и крови! Взры
вы гранат, гул орудий - это только вступление, вступление к весенней, веселой, радостной свадьбе, звучащей в мятельных снегах зимы. Орудия Щорса несут справедливость, окры
ляют небывалой силой скромных и простых людей.
единились лучшие люди в боях за счастливое будущее. И тогда строй
ным и ясным предстанет пред нами все произведение, весь его ход.
Возьмем, например, начало. Немецкая власть, традиционная строгость, веками сложившаяся иерархия подчинения, железные законы солдатчины и прусского сапога. И, оказы
вается, вся эта форма, еще крепкая снаружи, изъедена изнутри. Револю
ция в Германии делает эту традиционную стойкость пустой и прозрачной. Один за другим кончают самоубийством офицеры германской армии, рушится сложившаяся столетия
ми стена немецких традиций. Взрыв негодования. Немецкий генерал - на штыках восставших солдат. Все это - в темных тонах, в сумеречном све
те. Минимум движений. Строгость, скупость и огромная динамика неподвижного кадра с невидимыми само
убийцами за первой шеренгой офицеров.
И сразу за этим - солнечная, ясная в своей чистоте молодая украинская большевистская щорсовокая армия! Еще нет никаких традиций. Солдат и дипломат, комиссар и политик. Еще ничто не регламентировано, текучесть формы еще ощутима, но уже чувствуешь горячее биение мо
лодого сердца, страстную волю к победе и железную логику исторической закономерности, которой пропитано все поведение Щорса.
Если пала германская традиция, прусская традиция сапога и нагайки, то открывается новая дорога к но
вым, иным человеческим отношениям. Сметенные с пути шеренги офицеров взаимно открыли армиям их че
ловеческие лица, и солдат перешел к солдату через обессиленную про
волоку окопов. Народы окончили войну. Началась новая эпоха в истории народов.
...Снова темная палитра. Вагон. Ночь. Бессильная ярость отребья ок
купантов и замечательная по своей выразительности сцена суда только что родившегося нового мира над
прошлой кровавой, тупой, звериной полосой истории. Когда три раненых немецких солдата судят своего офицера, судят его на чужой террито
рии, на разбойнически захваченной территории Украины, - веришь Довженко, веришь, что немецкий народ
судит в лице офицера тупых, наглых немецких империалистов - юнкеров и
помещиков. В этой пустой классной комнате чувствуешь биение пульса мировых событий. Этот суд не только в прошлом, но и в будущем настигнет одетую в мундир тупую, ти
тулованную, рабскую, гниющую в самообольщении помещичье-юнкерскую Германию штыка и бомбы. И историческим приговором звучат слова Щорса о казни офицера.
Широкой волной, набухая весенним порывом, славно река в половодье, движется по полям Украины армия Щорса. Бой жестокий, кровавый, битва на смерть! Никаких прикрас. От
кровенно и сурово живописует Довженко военную схватку двух миров.
Но дело не в ранах и крови! Взры
вы гранат, гул орудий - это только вступление, вступление к весенней, веселой, радостной свадьбе, звучащей в мятельных снегах зимы. Орудия Щорса несут справедливость, окры
ляют небывалой силой скромных и простых людей.