Враки! Комитет партии на свободе. Действует. Лучшее доказательство - эта листовка».
В фильме «Возвращение Максима» уже больше исторических характерностей эпохи. Здесь газета «Правда», здесь ее штабное значение для всего рабочего движения, здесь связь большевистской газеты с повседневными рабочими нуждами, здесь четвертая Дума, здесь летние пе
тербургские стачки с их боевым задором и напором. И однако, к сожалению, все это, характерное для эпохи, фигурирует только как «обыгрываемый материал». Осмысливание духа эпохи еще не доведено до той степени единства и той степени слияния исторической обстановки и действий героя, как это сделано в разобранном нами произведении Вс. Вишневского и Е. Дзигана.
В драматической канве событий, происходящих в «Возвращении Максима», не найдено доминанты дан
ного отрезка исторического этапа, нет ощущения того, что главенствовало, преобладало над всеми частными характерностями исторической обстановки. От этого вещь рассыпается на отдельные «материалы», на отдельные составные кирпичики. У нас нет ощущения, что новый подъ
ем революционного движения, для которого предыдущий период собирал силы, теперь начался, что теперь идет его нарастание, что этим нарастанием руководит большевистская партия и это нарастание выражает только единственно революционная большевистская тактика, проводящаяся большевиками в борьбе против всех оттенков ренегатства, предательства и измены, под какими бы клич
ками они ни прятались. И как в «Юности Максима» нет
никаких отголосков пятого года, так и в «Возвращении Максима» нет ни одного упоминания об исходной точке
подъема, начавшегося в тот период, - именно о Ленских кровавых событиях.
Без освещения событий основным для того времени светом, без наполнения всего хода действия основным пафосом, одухотворявшим ту эпоху, показываемый мате
риал теряет свою характерность. Рабочие депутаты в Думе показаны бледно, им противостоят какие-то смешные депутаты-обыватели, разговаривающие о баранине, или кре
тинообразные маниаки порки вроде Маркова 2-го и Пуришкевича. А ведь на самом деле исторически это все
было драматичней. В Думе депутатам-большевикам противостояла также и изменническая агентура «столыпинской рабочей партии» в лице меньшевистской семерки.
Или возьмем столкновение Максима с меньшевиками. Насколько это вне драматических узлов борьбы, характерной для той эпохи! Максим и меньшевики спорят о значении стачек вообще в рабочем движении, спорят,
аргументируя академически, цитатами, относящимися к 1892 году. А ведь опоры о так называемом «стачечном азарте» (ренегатский меньшевистский термин того време
ни) были спорами не об академическом значения стачек в рабочем движении, а спорами о революционном или нереволюционном характере происходившего подъема.
Да и организационные споры Ставились иначе, чем в указанном эпизоде сценария. По этому поводу вспоми
нается историческая корреспонденция товарища Сталина из Петербурга в нелегальный центральный орган партии, издававшийся за границей. Эта корреспонденция рассказы
вает как раз о событиях на Выборгской стороне, о том, как рабочие дали отпор ликвидаторским попыткам унич
тожить партийную организацию. Правда, корреспонденция относится к концу 1911 года. Но тот «план» уничтожения партийной организации, который меньшевики выдвигали на собрании, описанном товарищем Сталиным, «действо
вал» с некоторыми вариациями и искусными прикрытиями и в 1914 году. И даже «действовал» острее, потому что во время подъема революционного движения в 1914 году атаки на партию со стороны предателей троцкистского ти
па стали наглее и ожесточеннее. Эта корреспонденция товарища Сталина освещала характернейшие явления той эпохи в развитии партии. Ленин назвал эту корреспонденцию товарища Сталина «лучшим разоблачением» меньшевистской политики, а про самый факт, описанный в кор
респонденции, Ленин писал: «это типичный случай деятелей столыпинской рабочей партии» (слово «типич
ный» подчеркнуто в ленинском тексте (см. Собрание сочинений, т. XV, статья «Из лагеря столыпинской рабочей партии», стр. 217).
Типичного-то в изображении эпохи как раз и мало у авторов в первых двух кинокартинах о Максиме. Если им случается показать кое-что характерное для эпохи, им сов
сем не удается схватить преобладающее и объединяющее все различные характерности. А это и значит, что им не удалось создать типичные обстоятельства. Но при отсут
ствии типичных обстоятельств едва ли возможно создать типичный характер, типичный образ героя. Точно так же, как верно было бы и обратное: при отсутствии типичного характера героя нет типичного его поведения для данного времени, а следовательно, из его поведения автор художественного произведения не сможет создать типичных обстоятельств. Отсюда и оказалось, что в картине «Возвра
щение Максима», так же как и в «Юности Максима», образ основного героя оказался неотчетливым.
В первых двух сериях трилогии Максим больше характеризуется чисто внешними признаками вроде гитары, песенки «Крутится, вертится». Прекрасный исполнитель Чирков придает ему индивидуальную характеристику своими чисто актерскими средствами, не получая нужного ма
териала от драматургов. И необычайно показательно, чт - тот же самый Максим становится определенней в
характеристике, когда мы видим его в картине «Выборгская сторона». Здесь герой попадает в обстановку, в обстоятель
ства, характерные, типичные для эпохи, и потому находит для себя типичное поведение, типичные, определенные, яркие, отчетливые черты. «Выборгская сторона» отражает настоящий дух и колорит эпохи. Она берет характернейшее явление данного времени - слом старой дореволюционной государственной машины в обстановке острой гражданской войны и замену этой разбитой старой машины, служившей целям угнетения и эксплоатации, новыми органами власти,
создаваемыми самими угнетенными массами. Здесь уже мы чувствуем в действиях Максима четкость, уверенность, си
лу. Он олицетворяет в наших глазах тенденции времени. Все подробности обстановки начинают работать на его характер. Авторы могут уводить нас от него, переключать нас на иные образы, могут изымать его из важнейших событий драмы. Однако, возвращаясь к Максиму после та
ких отступлений, мы встречаем его, как бы обогащенные новыми о нем знаниями. Здесь фон работает на характеристику героя, как и сам герой начинает освещать новым смыслом весь фон происходящих событий.
В «Выборгской стороне» рост героя типичен для характера эпохи. Максим в этой картине растет так, как росли люди его среды, как росли пролетарии, взявшие в свои руки управление огромной страной. Появление Максима в Банке, его схватка с саботажниками - это подлин
ное историческое драматическое положение, верное до мельчайших деталей. Эти эпизоды полны напряжения, потому что в них все без исключения значительно и исто
рически характерно, все раскрывает смысл борющихся исторических сил. Здесь каждый шаг той и другой стороны есть отзвук большой разыгрывающейся в стране схватки двух враждебных классов.
Когда авторы переносят нас к сценам анархистских погромов, мы чувствуем, как мы углубляемся в характеристику Максима, хотя Максима непосредственно перед глазами зрителя на экране и нет. Нам становится ясней та сила
В фильме «Возвращение Максима» уже больше исторических характерностей эпохи. Здесь газета «Правда», здесь ее штабное значение для всего рабочего движения, здесь связь большевистской газеты с повседневными рабочими нуждами, здесь четвертая Дума, здесь летние пе
тербургские стачки с их боевым задором и напором. И однако, к сожалению, все это, характерное для эпохи, фигурирует только как «обыгрываемый материал». Осмысливание духа эпохи еще не доведено до той степени единства и той степени слияния исторической обстановки и действий героя, как это сделано в разобранном нами произведении Вс. Вишневского и Е. Дзигана.
В драматической канве событий, происходящих в «Возвращении Максима», не найдено доминанты дан
ного отрезка исторического этапа, нет ощущения того, что главенствовало, преобладало над всеми частными характерностями исторической обстановки. От этого вещь рассыпается на отдельные «материалы», на отдельные составные кирпичики. У нас нет ощущения, что новый подъ
ем революционного движения, для которого предыдущий период собирал силы, теперь начался, что теперь идет его нарастание, что этим нарастанием руководит большевистская партия и это нарастание выражает только единственно революционная большевистская тактика, проводящаяся большевиками в борьбе против всех оттенков ренегатства, предательства и измены, под какими бы клич
ками они ни прятались. И как в «Юности Максима» нет
никаких отголосков пятого года, так и в «Возвращении Максима» нет ни одного упоминания об исходной точке
подъема, начавшегося в тот период, - именно о Ленских кровавых событиях.
Без освещения событий основным для того времени светом, без наполнения всего хода действия основным пафосом, одухотворявшим ту эпоху, показываемый мате
риал теряет свою характерность. Рабочие депутаты в Думе показаны бледно, им противостоят какие-то смешные депутаты-обыватели, разговаривающие о баранине, или кре
тинообразные маниаки порки вроде Маркова 2-го и Пуришкевича. А ведь на самом деле исторически это все
было драматичней. В Думе депутатам-большевикам противостояла также и изменническая агентура «столыпинской рабочей партии» в лице меньшевистской семерки.
Или возьмем столкновение Максима с меньшевиками. Насколько это вне драматических узлов борьбы, характерной для той эпохи! Максим и меньшевики спорят о значении стачек вообще в рабочем движении, спорят,
аргументируя академически, цитатами, относящимися к 1892 году. А ведь опоры о так называемом «стачечном азарте» (ренегатский меньшевистский термин того време
ни) были спорами не об академическом значения стачек в рабочем движении, а спорами о революционном или нереволюционном характере происходившего подъема.
Да и организационные споры Ставились иначе, чем в указанном эпизоде сценария. По этому поводу вспоми
нается историческая корреспонденция товарища Сталина из Петербурга в нелегальный центральный орган партии, издававшийся за границей. Эта корреспонденция рассказы
вает как раз о событиях на Выборгской стороне, о том, как рабочие дали отпор ликвидаторским попыткам унич
тожить партийную организацию. Правда, корреспонденция относится к концу 1911 года. Но тот «план» уничтожения партийной организации, который меньшевики выдвигали на собрании, описанном товарищем Сталиным, «действо
вал» с некоторыми вариациями и искусными прикрытиями и в 1914 году. И даже «действовал» острее, потому что во время подъема революционного движения в 1914 году атаки на партию со стороны предателей троцкистского ти
па стали наглее и ожесточеннее. Эта корреспонденция товарища Сталина освещала характернейшие явления той эпохи в развитии партии. Ленин назвал эту корреспонденцию товарища Сталина «лучшим разоблачением» меньшевистской политики, а про самый факт, описанный в кор
респонденции, Ленин писал: «это типичный случай деятелей столыпинской рабочей партии» (слово «типич
ный» подчеркнуто в ленинском тексте (см. Собрание сочинений, т. XV, статья «Из лагеря столыпинской рабочей партии», стр. 217).
Типичного-то в изображении эпохи как раз и мало у авторов в первых двух кинокартинах о Максиме. Если им случается показать кое-что характерное для эпохи, им сов
сем не удается схватить преобладающее и объединяющее все различные характерности. А это и значит, что им не удалось создать типичные обстоятельства. Но при отсут
ствии типичных обстоятельств едва ли возможно создать типичный характер, типичный образ героя. Точно так же, как верно было бы и обратное: при отсутствии типичного характера героя нет типичного его поведения для данного времени, а следовательно, из его поведения автор художественного произведения не сможет создать типичных обстоятельств. Отсюда и оказалось, что в картине «Возвра
щение Максима», так же как и в «Юности Максима», образ основного героя оказался неотчетливым.
В первых двух сериях трилогии Максим больше характеризуется чисто внешними признаками вроде гитары, песенки «Крутится, вертится». Прекрасный исполнитель Чирков придает ему индивидуальную характеристику своими чисто актерскими средствами, не получая нужного ма
териала от драматургов. И необычайно показательно, чт - тот же самый Максим становится определенней в
характеристике, когда мы видим его в картине «Выборгская сторона». Здесь герой попадает в обстановку, в обстоятель
ства, характерные, типичные для эпохи, и потому находит для себя типичное поведение, типичные, определенные, яркие, отчетливые черты. «Выборгская сторона» отражает настоящий дух и колорит эпохи. Она берет характернейшее явление данного времени - слом старой дореволюционной государственной машины в обстановке острой гражданской войны и замену этой разбитой старой машины, служившей целям угнетения и эксплоатации, новыми органами власти,
создаваемыми самими угнетенными массами. Здесь уже мы чувствуем в действиях Максима четкость, уверенность, си
лу. Он олицетворяет в наших глазах тенденции времени. Все подробности обстановки начинают работать на его характер. Авторы могут уводить нас от него, переключать нас на иные образы, могут изымать его из важнейших событий драмы. Однако, возвращаясь к Максиму после та
ких отступлений, мы встречаем его, как бы обогащенные новыми о нем знаниями. Здесь фон работает на характеристику героя, как и сам герой начинает освещать новым смыслом весь фон происходящих событий.
В «Выборгской стороне» рост героя типичен для характера эпохи. Максим в этой картине растет так, как росли люди его среды, как росли пролетарии, взявшие в свои руки управление огромной страной. Появление Максима в Банке, его схватка с саботажниками - это подлин
ное историческое драматическое положение, верное до мельчайших деталей. Эти эпизоды полны напряжения, потому что в них все без исключения значительно и исто
рически характерно, все раскрывает смысл борющихся исторических сил. Здесь каждый шаг той и другой стороны есть отзвук большой разыгрывающейся в стране схватки двух враждебных классов.
Когда авторы переносят нас к сценам анархистских погромов, мы чувствуем, как мы углубляемся в характеристику Максима, хотя Максима непосредственно перед глазами зрителя на экране и нет. Нам становится ясней та сила