Только крестьянин, продающий глиняные кувшины с арбы, протяжно кричит:
— Кувши-ин! Какой кувши-ин! И целует кувшин в восхищении.
В эту минуту солдат пробегает мимо него по узкому проходу.
— В-ва! — удивленно говорит продавец кувшинов. Тюрок в испуге бросается в сторону и нечаянно сбрасывает один кувшин на землю.
Двое преследователей — маузерист и человек с перевязанным глазом — пробегают мимо.
Одноглазый задевает доску на арбе, на которой стоят кувшины, и сбрасывает их. Выстрелы вне кадра.
Продавец кувшинов смотрит за кадр, поглощенный погоней за солдатом.
— Поймал! — говорит он с сожалением.
Потом оборачивается и видит груду осколков от разбитых кувшинов и тюрка, прижавшегося к колёсам арбы. Слепая ярость охватывает крестьянина. Он хватает тюрка за горло и кричит.
— Убью... собака... убью!..
Вырывается тюрок и скрывается в толпе.
— Попадись ты мне только... тюрок... — бормочет крестьянин с ненавистью и отчаянием.
Асмик бежит по узкому проходу между лотками. — Что случилось? — спрашивает она.
— Ничего неизвестно, Асмик-джан, — говорит ей точильщик, — говорят, большевика поймали... Ускоряет шаги Асмик.
Навстречу ей бежит мальчик, продающий воду.
— Тетя Асмик! — кричит он ей и, подбежав, тихо говорит: — Вартана вашего забрали, тетя Асмик...
Очень красивая долина. Снежные вершины гор на горизонте.
Дорога идет вниз.
По обе ее стороны деревья в цвету. Каменный мост переброшен через шумящую речку. Скрипят колеса арбы, запряженной буйволами.
В арбе двое: старик-крестьянин и молодой парень лет двадцати пяти. Парень лежит на соломе, заложив руки за голову. Он смотрит на небо, на белые облака, плы
вущие по ветру, и поет негромко песню. На фоне ее старик-крестьянин продолжает рассказывать.
— Дочка моя в городе живет. Замужем за машинистом. Железнодорожник он. А сын мой — солдат. Пять лет я его не видел. В деревне у нас говорили, что погиб мой Вартан на войне. А вчера приехал наш староста ил города. Видел, говорит, твоего Вартана. А ты зачем едешь, друг?
— Я по торговой части, — коротко отвечает парень. Пауза. Скрипят колеса арбы.
— Любая девушка за него замуж пошла бы... — говорит старик. — Вот только взяли его в солдаты, а мы с матерью остались одни... Небыстро идут буйволы.
Старик достает из мешка сыр, лук и хлеб, предлагает парню.
— Есть у вас в деревне тюрки? — спрашивает парень. — Есть. Многие у нас дружили с ними. По соседству.
И я тоже. А недавно приехали из города маузеристы, человек тридцать. На конях. Ну, напали на тюрок, за
брали, что могли унести, и ушли. Из наших никого не тронули. Только сына Грикора и заведующего кооперативом с собой взяли. — А тюрки?
— А что тюрки? Плохого я от них ничего не видел. Никогда не откажут, если что попросишь. А теперь они ушли в горы. Я про мужчин говорю. Воюют с маузеристами. Говорят, там русские и даже армяне есть. Только я не верю. Зачем армянину с армянином воевать? А?
Странная музыка доносится из-за поворота дороги. Кто-то играет на трубе, выводя необыкновенно чистые и сложные рулады.
Арба свернула за поворот.
Сидя под деревом, играет на трубе мужчина. Услышав скрип колес, он поднимает голову.
— Подвези до города, отец, — сказал он.
— Садись, — говорит старик. — А ты, откуда будешь? — Сам я карский, а жил в Батуме, Кутаисе, в России. — А как там люди живут?
— Всюду стреляют, жгут, убивают друг друга. Решил я поехать к себе на родину, ехал полтора месяца, а здесь то же самое.
— Ты — музыкант? — спрашивает парень.
— Я — актер, парикмахер и музыкант. Был даже пиротехником.
— Как ты сказал, кем ты был? — переспрашивает старик.
— Пиротехником. В садах и на гуляньях фейерверки устраивал.
— Не пойму я, что ты делал, — сердито говорит старик.
Медленно едет арба. Музыкант играет на тромбоне. Сверху уже виден маленький город, лежащий в котловине между горами.
Улица городка. Вдоль нее идут два подвыпивших маузериста. Это они на базаре покупали фрак.
Сейчас они напевают какую-то песенку и движутся, проделывая сложные танцевальные па.
Навстречу им идет девушка лет двадцати. Заметив маузеристов, она переходит на другую сторону.
Маузеристы, танцуя, загораживают ей дорогу.
— Что вам нужно? Пропустите! — полуиспуганно говорит девушка.
Но все, что происходит, кажется маузеристам необыкновенно забавным.
— Зачем пропускать? А, джан? Девушка пытается вырваться из рук маузеристов.
— Рубен! — внезапно кричит она, кого-то увидав.
И, действительно, арба, которую мы видели в прошлом эпизоде, въехала в переулок.
Молодой парень соскочил с арбы и неторопливо подошел к двум маузеристам, раздвинул их, и девушка бросилась к нему в объятия.
— Рубен! — Говорит она и, отняв лицо от его лица, смотрит на Рубена с надеждой и беспокойством.
— Прошу прощенья, друзья... — иронически говорит маузеристам Рубен.
Маузерист, остолбеневший от «наглости» Рубена, кричит ему:
— Стой! — и лезет в кобуру за маузером.
Внешне спокойно смотрит Рубен. С тревогой смотрит на него девушка.
— Я твою жизнь сейчас испорчу! Ты знаешь, кто я такой? — в ярости кричит маузерист.
И он разряжает в стену два маузера, и пули на глиняной стене ложатся в буквы
АМО
— Амо! — в страхе повторяет девушка. Рубен делает шаг к мауз.еристу.
Он берет из его рук еще дымящийся маузер и двумя быстрыми и точными выстрелами поправляет букву М и ставит точку.
— Ва! — говорит изумленный Амо.
Открыв кобуру маузера второго маузериста, он протягивает Рубену револьвер.
— Зангибасар отвечает. Пеш-кеш! Пожалуйста! — говорит он.
— Спасибо! — говорит Рубен.
Маузеристы снова затягивают свою песню и уходят в переулок.
Удивленно смотрят старик и музыкант. Рубен подходит к арбе.
— Спасибо, отец, за то, что подвез. Желаю тебе найти своего сына. Прощайте, друзья, может, еще увидимся.
Рубен и девушка сворачивают в переулок. Они идут по пустынному переулку, мимо глухих заборов и домов, сложенных из больших камней. Ветер несет пыль и обрывки бумаги.
— Я так испугалась, Рубен...
— Чего?
— Что он... выстрелит...
— Ты не должна бояться стрельбы... — Я боялась... что он убьет тебя... — Маро... Я хотел сказать тебе... — Нет... Не сейчас...