Крестьянин. Ловко! Прямо в рот мяч загнала, трактор-те забодай!
Кузьма. А ты рот не разевай, не каша, чай.
Работница. Ну что, нравится тебе на курорте-то?
Крестьянин. Ежели б не нравилось, я бы не старался попасть сюда второй раз. Чай, не легко в „хвосте очереди дожидаться, трактор-те забодай!
Кузьма. А долго пришлось тебе дожидаться, в общем и целом.
Крестьянин. В общем-то ничего, а в целом — здорово. У меня, пока я в череду на курортное место дожидался в прошлом году, борода выросла по самый пу... пояс. А нынче легче малость: только по грудь успела отрасти, забодай ее трактор!
Кузьма. Да, мест еще на курортах маловато. На весь народ сразу не хватает, в общем и целом. Но ничего, мы курорт
ный вопрос проработаем, после согласуем, потом сконтактуем, затем увяжем, а там и изживем, в общем и целом, целиком и полностью.
Крестьянин. Верно, забодай-те трактор!
(Входит б. директор банка и б. граф Бурчалов в белых костюмах).
Граф. Я поем и лягу спать до утра.
Директор. Хорошо, пойдем в столовую. Поедим там, дай бог здоровья Керенскому,
чтоб он пропал... Да не трещите вы своим языком. Натрещитесь еще!
Граф. Привычка — вторая натура.
Кузьма. Эге, постойте-ка. Что-то мне ваше лицо, товарищ, знакомо, в общем и целом.
Крестьянин. А мне, браток, что - то твоя видимость знакома.
Граф. Гм. Не знаю, кажется, не встречались раньше.
Директор. А я что-то вас не помню, дай бог здоровья Кер...
Кузьма. Ба, узнал! Да вы не бывший ли хозяин этого дворца?
Граф. Да, я бывший граф Бурчалов- Долгоногов. Но теперь я — трудовой элемент: в этом доме завхозом состою.
Крестьянин. Вспомнил. Ты, милый, не бывший ли владелец этого домины-то. А? Забодай-те трактор!
Директор. Совершенно верно. Я — бывший банкир Сук. Но теперь ко мне не придерешься, шалишь: — бухгалтером в тресте состою.
Работниица. Здорово устроились. Наконец-то от вас польза людям.
Граф. А вы кто, товарищ, будете?
Кузьма. Бывший печник. А теперь красный директор завода. Н-да, перемени
лись мы маленько местами, в общем и целом.
Директор. Здорово! Директор на директора наехал. (Со вздохом. ) Настоящий — на бывшего
Кузьма. А помните, г. бывший граф, как вы меня в этом бывшем вашем дворце нерадушно приняли: обыскали, арестовали...
Крестьянин. А помнишь, почтенный, как ты меня в этом твоем бывшем доме в три шеи принял? Обыскал, арестовал, забодай-те трактор!
Директор. Кто старое помянет, тому глаз вон, дай бог пощечину Керенскому!
Крестьянин. То-то. Ну, ничего: теперь работайте, старайтесь. Мы не злопамятны, забодай вас трактор!
Граф. А вы, товарищ, хороший печник, были. Вы так трубу построили, что я скоро вылетел в нее.
Директор. А после вас, я поселился в этом дворце и в эту же трубу вылетел. (Вздыхает. )
Крестьянин. Известно, большевицкая работа. А теперь мы тут живем. Отдыхаем, значит, от трудов на курорте.
Кузьма. Пьем, едим, купаемся... Одним словом, по-графски живем.
Директор. Как вспомню прежнюю свою жизнь в этом дворце, так у меня начинает болеть печенка. (Звонок, призывающий к обеду. )
Работница. Ребята, звонок к обеду... Товарищ, а вы не знаете что сегодня на обед?
Директор. Печенка. Но не бойтесь, не та, что у меня болит, а другая.
Кузьма. Пошли. (Все трое уходят, напевая. )
„Эх, советская сторонка. Стало все теперь иным: У него болит печенка,
Мы Ж печеНОЧКу еДИМ. (Уходят. )
Граф (вздохнув). Да, все стало иным. Раньше тут был хозяином я.
Директор. Потом тут был хозяином я. Граф. А теперь — они. И это уж, как видно, навсегда.
Директор. А где ваша супруг, графиня
Зизи?