„лакированный“ бюрократизм ИЛИ общественная крИТИКА

Положение в Большом театре продолжает занимать нашу прессу.
«Современный Театр» в № 17 помещает письмо в редакцию директора А. Бурдукова, который не опровергает фактов своеобразной «общественной» атмосферы, о которых писали газеты, но настаивает на том, что неурядицы в ГАБТ’е все вы
званы... причинами. Этого, кажется; никто не отрицал (без причин ничего не бывает). Следует,
между прочим, отметить, что пресса не обвиняла непосредственно т. Бурдукова в том, что происходит в ГАБТ’е, а систему отношений, создав
шуюся в театре и, действительно, коренящуюся в условиях общего порядка, требующего для своего изменения столь радикальных мер, применение которых, пожалуй, не во власти одного директора театра. Заканчивает свою статью т. Бурдуков следующим абзацем:
«Можно бы сказать еще многое, но тут мне пришлось бы встать на путь оценки не столько причин, сколько следствий. А об этом пишут достаточно без меня.
И многое еще напишут, если те мероприятия, которые мне кажутся необходимыми, не будут осуществлены».
На фоне этого откровенного и искреннего письма странное впечатление производит передо
вица «Современного Театра», в том же номере, старающаяся смазать постановку вопроса о Боль
шом театре. В этой передовице редакция журнала менее решительна, нежели сама дирекция, в своей постановке вопроса. Так часто бывает. От излиш
него усердия последователи оказываются «ретивееучителей, или иначе говоря, «монархичнее самого монарха».
Уже сам заголовок статьи «Сенсация или общественный контроль»—бросает вызов всей советской прессе.
«С изрядной дозой сенсации, пишет журнал, пресса вскрыла нездоровую моральную обста
новку в театре: консерватизм художественных форм и приемов, наличие фаворитизма, протекционизма, «семейности», политической отсталости, доходящей до черносотенства».
Чем же все это не сенсация, но отнюдь не прессе, конечно, обязанная, а самим фактам,
столь спокойно и умиротворяюще перечисляемым «Современным Театром».
Политическая «отсталость», доходящая до черносотенства (открытого и деятельного) в Советской Социалистической Республике. Да, сенсация именно в этом факте, а не в том, что пресса об этом написала.
Затем—с каких это пор — фаворитизм, протекционизм и «семейность» «квалифицируются
у нас не уголовным кодексом, а в следующей «истинно христианско-толстовской» манере:
«Общественность в стенах театра не на высоте»... Только н всего!
Затем мы пользуемся случаем еще раз — мы это сделали уже в прошлом номере нашего журнала,—выступить против замазывания (созна
тельного или невольного, и то, и другое—«хуже») того факта, что мы имеем дело не с «отсталостью», а с совершенно сознательным вредитель
ством, рвачеством, шкурничеством, с явлениями не морального, а грубо материального свойства.
Редакцию «Современного Театра» привел в глубокое умиление тот факт, что дирекция (т. Бурдуков) отвечает нашей общественности — всей взволнованной советской прессе:
«Современный Театр», предоставив свои страницы ответу дирекции на эти обвинения, не мо
жет не приветствовать проявленную ею добрую волю к учету этой критики» (подчеркнуто нами).
Неужели «Современный Театр» признает элементарный факт сознания администрацией своей общественной ответственности явлением столь необычным в нашей действительности, что за это требуется особая благодарность в столь «восторженной» форме. К сведению редакции «Совре
менного Театра» — отвечать прессе в СССР — не «добрая воля», а всенепременная обязанность администрации.
Неказиста же роль рупора нашей театральной общественности, добровольно ставящего себя в смиренное положение «благодарного просителя». Нам кажется, что здесь происходит какая-то перемена ролями, вызывающая неприятные воспоминания.
Подменой такого же принципиального порядка является и следующее утверждение «Современного Театра»:
„Доходное место