— „Специально выписан“.
Не знаю — был ли действительно специально выписан этот оркестр, но играл он замечательно. И когда он играл—от столов шли к помосту пары и начинали „творить танец, стараясь двигаться как можно бесстрастнее, как можно пря
мее—и диким, бессмысленным издевательством казалось противоречие между ярким, живым, многоцветным звучанием джаз-банда и мертвыми
движениями сушеных американских разнаряженных мумий.
Мы быстро удовлетворились этим „празднеством —нового в „культурном времяпрепровожде
нии американской колонии было не много. В тот вечер стало особенно, несомненно, ясно, что все фокс-тротты с джаз-бандом связаны случайно.
Что их связало? Можно только догадываться.
Если верно, что танец, как целый ряд других проявлений коллективной жизни—рисует психо
логию эпохи то, есть последовательность в том, что довоенный тянучий, медлительный танго, в котором замечательно выражались всякие „том
ления класса, которому величайшей заботой было развлекать свою бездельную тоску, сменился в разгаре войны и после нее более актив
ным, более четким и энергичным фокс-гроттом со всеми его разновидностями. Но совершенно
естественно, в новый танец была полностью пе - ренесена тема танца прежнего и это его во многом обесцветило. Старая истина—любое сло
во можно произнести на десять ладов. Любой танец можно танцовать самыми различными образами.
Новый танец потребовал новой музыки. Мистическая истонченность модернистов, нереальные звучности влекли за собой реакцию. Реакция склонна к крайностям и место сугубой туманной утонченности заняли жесткие рубленные метры, кричащая окраска звука, выходка, выкрик.
Наряду с ростом интереса ко всему экзотическому, возникло увлечение негритянской музыкой. Возможно, что некоторую роль привелось тут выполнить и появлению в европейских ар
миях чернокожих колонн, пришедших из Сенегалии и Банту со всеми своими навыками и песнями.
В музыке негров, одной из самых примитивных, пожалуй жив и ярок ее корень—песни-спутницы работы. Как не услышать в этом четком движении на четыре четверти мерного опускания заступа в землю четырьмя людьми, стоящими квад
ратом? Или—мерного стука топоров вперемежку, сопровождаемого гортанными выкриками?
Самая окраска звука негритянских инструментов совсем особая. Ведь негры создали целый ряд оригинальных инструментов, начиная от простого лука, который берется в зубы, при чем грудная клетка служит резонатором для тетивы, игра
ющей роль струны—до многострунных туземных арф, для которых резонаторами являются разной величины выдолбленные сухие тыквы.
Помимо этого—разные духовые инструменты— своеобразные трубы, рожки, флейты и великое множество барабанов, играющих первостепенную роль в негритянской музыке.
Джаз-банд взял у негритянских инструментов все то, что дает их звуку оригинальную окраску и применил эти приемы к усовершенствованным
инструментам современного оркестра. Наряду с обычными сурдинами разной формы и величины, полые металлические приспособления, применя
емые к обычному тромбону и корнет-а-пистону дают им совершенно новый звук.
Барабаны, большой и маленький, уснащаются медными тарелками, берестяными бубнами, медными полыми футлярчиками, по форме напоминающими альпийские бубенцы и т. д.
Все это вместе взятое дает возможность достигать интереснейшех результатов в смысле колористического контрапункта, если такой термин не покажется нашим правоверным
музыкантам слишком возмутительным. Ведь в самом деле, гармоническое своеобразие негритянской музыки само по себе, конечно, не
давало бы такого эффекта, если бы оно не было соединено со своеобразнейшим сочетанием непривычных окрасок звука и с замечательнейшей ритмической основой.
Надо туг же оговориться, что в огромном про центе именно эта окраска звука позволяет про
водить в качестве негритянской музыки то, что ровно ничего общего не имеет ни с негритянской
Рис. А. Талдыкина
Гос. Еврейский театр
X Заповедь
Не знаю — был ли действительно специально выписан этот оркестр, но играл он замечательно. И когда он играл—от столов шли к помосту пары и начинали „творить танец, стараясь двигаться как можно бесстрастнее, как можно пря
мее—и диким, бессмысленным издевательством казалось противоречие между ярким, живым, многоцветным звучанием джаз-банда и мертвыми
движениями сушеных американских разнаряженных мумий.
Мы быстро удовлетворились этим „празднеством —нового в „культурном времяпрепровожде
нии американской колонии было не много. В тот вечер стало особенно, несомненно, ясно, что все фокс-тротты с джаз-бандом связаны случайно.
Что их связало? Можно только догадываться.
Если верно, что танец, как целый ряд других проявлений коллективной жизни—рисует психо
логию эпохи то, есть последовательность в том, что довоенный тянучий, медлительный танго, в котором замечательно выражались всякие „том
ления класса, которому величайшей заботой было развлекать свою бездельную тоску, сменился в разгаре войны и после нее более актив
ным, более четким и энергичным фокс-гроттом со всеми его разновидностями. Но совершенно
естественно, в новый танец была полностью пе - ренесена тема танца прежнего и это его во многом обесцветило. Старая истина—любое сло
во можно произнести на десять ладов. Любой танец можно танцовать самыми различными образами.
Новый танец потребовал новой музыки. Мистическая истонченность модернистов, нереальные звучности влекли за собой реакцию. Реакция склонна к крайностям и место сугубой туманной утонченности заняли жесткие рубленные метры, кричащая окраска звука, выходка, выкрик.
Наряду с ростом интереса ко всему экзотическому, возникло увлечение негритянской музыкой. Возможно, что некоторую роль привелось тут выполнить и появлению в европейских ар
миях чернокожих колонн, пришедших из Сенегалии и Банту со всеми своими навыками и песнями.
В музыке негров, одной из самых примитивных, пожалуй жив и ярок ее корень—песни-спутницы работы. Как не услышать в этом четком движении на четыре четверти мерного опускания заступа в землю четырьмя людьми, стоящими квад
ратом? Или—мерного стука топоров вперемежку, сопровождаемого гортанными выкриками?
Самая окраска звука негритянских инструментов совсем особая. Ведь негры создали целый ряд оригинальных инструментов, начиная от простого лука, который берется в зубы, при чем грудная клетка служит резонатором для тетивы, игра
ющей роль струны—до многострунных туземных арф, для которых резонаторами являются разной величины выдолбленные сухие тыквы.
Помимо этого—разные духовые инструменты— своеобразные трубы, рожки, флейты и великое множество барабанов, играющих первостепенную роль в негритянской музыке.
Джаз-банд взял у негритянских инструментов все то, что дает их звуку оригинальную окраску и применил эти приемы к усовершенствованным
инструментам современного оркестра. Наряду с обычными сурдинами разной формы и величины, полые металлические приспособления, применя
емые к обычному тромбону и корнет-а-пистону дают им совершенно новый звук.
Барабаны, большой и маленький, уснащаются медными тарелками, берестяными бубнами, медными полыми футлярчиками, по форме напоминающими альпийские бубенцы и т. д.
Все это вместе взятое дает возможность достигать интереснейшех результатов в смысле колористического контрапункта, если такой термин не покажется нашим правоверным
музыкантам слишком возмутительным. Ведь в самом деле, гармоническое своеобразие негритянской музыки само по себе, конечно, не
давало бы такого эффекта, если бы оно не было соединено со своеобразнейшим сочетанием непривычных окрасок звука и с замечательнейшей ритмической основой.
Надо туг же оговориться, что в огромном про центе именно эта окраска звука позволяет про
водить в качестве негритянской музыки то, что ровно ничего общего не имеет ни с негритянской
Рис. А. Талдыкина
Гос. Еврейский театр
X Заповедь