выми нитями с действительностью, а отрывается, отделяется от того, чем живет среда. И не данный обществен
ный момент бывает стержнем картины, определяющим и организующим началом, а обычно таким стержнем бывает любовь, оторванная от живой жизни. Поэтому от картин остается впечатление нежизненной деланности, надуманности, подчас эротической извращенности. Редки картины, где была бы стержнем любовь другого порядка, любовь к идее, к това
рищам по идее, к обездоленным массам, придушенным сапогом капитала, любовь к великой стройке и ее строителям,— где бы воспевалась железная энергия,
твердость, решительность, беззаветность борьбы и т. д.
Воспевание борьбы и подвига в великой стройке — вот что должно стоять в по
рядке дня,—вот на что надо упирать,—
красота героизма должна отодвинуть на второй план красоту любви. Не погоню за „прекрасной дамой прививать зрителю, а так влиять на
него, чтобы „была ему дамой машина и нежно шептал он динамо .
Не пол, а социальность должна стать стержнем картин, дол
Надо научиться радостно петь о том, что начата сбываться греза „о новом ми
ре , та греза, которая давала силу жить и под кулаком жандарма, и в душной во
нючей тюрьме, и в далекой, занесенной снегом сибирской избе.
В кино-картинах нет души нашей эпохи, „огненного пафоса страданий, вели
кой борьбы, великой ненависти и великой любви ; нет в них лихорадочно страстного биения пульса наших дней, страшных и могуче красивых.
Идеология революции, идеология пролетариата,— не она ор
ганизует картины, не она является их стержнем. Если же берется идейка современная, то она отделяется от жизни и подается сухо, мертво, скучно, художественно неубедительно и классово слабо. После этого создается теория ,,не
фотогеничности“ идей, нерентабельности. На этом основании, напр., темы из жизни деревни заброшены. Эта теория создается людьми, чья психика настроена явно эро
тически; людьми, которые не сжились с эпохой; людьми, болью сердца не почувствовавшими эпоху. А люди наши, люди, кровью спаянные с эпохой — поддаются воздействию дружного, хотя и нестройного, хора окружающих эротоманов. По
лучается яркий пример того, как, не
смотря на коммунистическое управление аппаратом —в области художественно-идеологиче
ской, совкиновская машина идет не туда, куда хочет художест
венно-производственный отдел Совкино и его наполненные благими пожеланиями объ
яснительные записки к производственным планам. И превращаются эти люди в „рыцарей доброй фразы и беспутного житья“, в рабов полового инстинкта, „в мусорщи
ков вчерашнего буржуазного благополучия“, в дворников истории, но не тех, которые нечисть и гниль выметают из жиз
ни, а тех, кои засоряют, загрязняют жизнь.
Рабы адюльтера, рабы двуспальной кровати, они принесли ей в жертву социаль
ный долг и не позаботились оградить массы от разлагающего влияния мещанства, от пошлости. Наоборот, они погру
ких людишек с их подленькой, грязненькой жизнью. Понятно, что производственники, сбывающие эти блюда мелкобуржуазной
кухни за нектар и амброзию, попадают в весьма щекотливое положение, когда соприкасаются с пролетарской аудиторией, с советской общественностью.
У Совкино на первом месте должны бы стоять идейно-воспитательные задачи, оно должно бы каждым шагом своей работы давать идейно-политический отпор мелкобуржуазным и мещанским влияниям, по
следовательно и решительно проводить
свою линию... впрочем, у Совкино есть своя линия, она проводится— „гони монету!
Оно твердо стоит на принципах маккиавелизма, по которым цель (нажить как можно больше денег) требует и оправдывает предосудительные
средства. Поэтому-то оно всегда продает идеологию за чечевичную похлебку рента
бельности. Оно щедро, когда речь идет о показе разложения буржуазии („Рейс мистера Ллойда до 100.000 руб.), оно оказывается слишком скупым, когда речь идет об экранизации современной жизни („Тревога 10.000 р.).
Об этом лучше всего говорит само Совкино устами члена правления т. Бляхина * на диспуте о „политике Совкино в заключительном слове:
Есть все же в кинематографии здоровая струя, которая резко отделяется от общего рус
ла. Укажем на картины „Аня“ и „Водоворот . Из всех картин они наиболее ценны, как по развиваемым в них социальным идеям, так и по деланности художественного воплощения.
* В настоящее время тов. Бляхин в Совкино
не работает. Ред.
ИЗ ФИЛЬМЫ „ВОР . РЕЖИССЕР ИНКИЖИНОВ, ОПЕРАТОР Г. БЛЮМ. СОВКИНО. ИЗ ШИЛЬМЫ „ЗВЕНИГОРА . РЕЖИССЕР ДОВЖЕНКО. ВУФКУ.
ный момент бывает стержнем картины, определяющим и организующим началом, а обычно таким стержнем бывает любовь, оторванная от живой жизни. Поэтому от картин остается впечатление нежизненной деланности, надуманности, подчас эротической извращенности. Редки картины, где была бы стержнем любовь другого порядка, любовь к идее, к това
рищам по идее, к обездоленным массам, придушенным сапогом капитала, любовь к великой стройке и ее строителям,— где бы воспевалась железная энергия,
твердость, решительность, беззаветность борьбы и т. д.
Воспевание борьбы и подвига в великой стройке — вот что должно стоять в по
рядке дня,—вот на что надо упирать,—
красота героизма должна отодвинуть на второй план красоту любви. Не погоню за „прекрасной дамой прививать зрителю, а так влиять на
него, чтобы „была ему дамой машина и нежно шептал он динамо .
Не пол, а социальность должна стать стержнем картин, дол
жна определять идеалы, настроения и переживания.
Надо научиться радостно петь о том, что начата сбываться греза „о новом ми
ре , та греза, которая давала силу жить и под кулаком жандарма, и в душной во
нючей тюрьме, и в далекой, занесенной снегом сибирской избе.
В кино-картинах нет души нашей эпохи, „огненного пафоса страданий, вели
кой борьбы, великой ненависти и великой любви ; нет в них лихорадочно страстного биения пульса наших дней, страшных и могуче красивых.
Идеология революции, идеология пролетариата,— не она ор
ганизует картины, не она является их стержнем. Если же берется идейка современная, то она отделяется от жизни и подается сухо, мертво, скучно, художественно неубедительно и классово слабо. После этого создается теория ,,не
фотогеничности“ идей, нерентабельности. На этом основании, напр., темы из жизни деревни заброшены. Эта теория создается людьми, чья психика настроена явно эро
тически; людьми, которые не сжились с эпохой; людьми, болью сердца не почувствовавшими эпоху. А люди наши, люди, кровью спаянные с эпохой — поддаются воздействию дружного, хотя и нестройного, хора окружающих эротоманов. По
лучается яркий пример того, как, не
смотря на коммунистическое управление аппаратом —в области художественно-идеологиче
ской, совкиновская машина идет не туда, куда хочет художест
венно-производственный отдел Совкино и его наполненные благими пожеланиями объ
яснительные записки к производственным планам. И превращаются эти люди в „рыцарей доброй фразы и беспутного житья“, в рабов полового инстинкта, „в мусорщи
ков вчерашнего буржуазного благополучия“, в дворников истории, но не тех, которые нечисть и гниль выметают из жиз
ни, а тех, кои засоряют, загрязняют жизнь.
Рабы адюльтера, рабы двуспальной кровати, они принесли ей в жертву социаль
ный долг и не позаботились оградить массы от разлагающего влияния мещанства, от пошлости. Наоборот, они погру
жают в трясину мещанства, захлестывают пошленькими влечениями и гаденькими поступками, когда преподносят нам гадень
ких людишек с их подленькой, грязненькой жизнью. Понятно, что производственники, сбывающие эти блюда мелкобуржуазной
кухни за нектар и амброзию, попадают в весьма щекотливое положение, когда соприкасаются с пролетарской аудиторией, с советской общественностью.
У Совкино на первом месте должны бы стоять идейно-воспитательные задачи, оно должно бы каждым шагом своей работы давать идейно-политический отпор мелкобуржуазным и мещанским влияниям, по
следовательно и решительно проводить
свою линию... впрочем, у Совкино есть своя линия, она проводится— „гони монету!
Оно твердо стоит на принципах маккиавелизма, по которым цель (нажить как можно больше денег) требует и оправдывает предосудительные
средства. Поэтому-то оно всегда продает идеологию за чечевичную похлебку рента
бельности. Оно щедро, когда речь идет о показе разложения буржуазии („Рейс мистера Ллойда до 100.000 руб.), оно оказывается слишком скупым, когда речь идет об экранизации современной жизни („Тревога 10.000 р.).
Об этом лучше всего говорит само Совкино устами члена правления т. Бляхина * на диспуте о „политике Совкино в заключительном слове:
Есть все же в кинематографии здоровая струя, которая резко отделяется от общего рус
ла. Укажем на картины „Аня“ и „Водоворот . Из всех картин они наиболее ценны, как по развиваемым в них социальным идеям, так и по деланности художественного воплощения.
* В настоящее время тов. Бляхин в Совкино
не работает. Ред.
ИЗ ФИЛЬМЫ „ВОР . РЕЖИССЕР ИНКИЖИНОВ, ОПЕРАТОР Г. БЛЮМ. СОВКИНО. ИЗ ШИЛЬМЫ „ЗВЕНИГОРА . РЕЖИССЕР ДОВЖЕНКО. ВУФКУ.