Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
1928 г. Москва, 9. Стр астная па., д. 2{42. Теа-кино-печать. Тел. 1-77-83.
ПЯТЫЙ ГОД ИЗДАНИЯ
НА СТРАЖЕ революционной ДЕМОКРАТИИ
Человек, Это великолепно. Так говорит Сатин в пьесе «На дне». Зачем он говорит о радости будущего, зачем? Зачем вы обманываете самих себя и других? Вы оставили людей далеко сзади
себя... Вы одинокие, несчастные, маленькие. Ведь вы окружены врагами, повсюду звери. А это гово
рит Лиза в «Детях солнца». А выход? Слова той же Лизы: «НУЖНО УНИЧТОЖИТЬ ЖЕСТОКОСТЬ, победить ненависть».
Пожалуй, в этих цитатах уложится все миросозерцание Максима Горького, миросозерцание ОТВЛЕЧЕННОЕ, восторженно обращенное к абстрактному грядущему и с ужасом оглядываю
щееся на КОШМАРНУЮ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ, прошлое и настоящее. Любовь к воображаемому человеку, каким он должен быть, и жгучий ужас перед реальным живым зверем, образ которого заслоняет от автора подлинную жизнь.
Хорошие люди одиноки, они мечтатели, или просто бессильны, или надуманные здоровяки, как Нил в «Мещанах». Но даже свои отрицатель
ные типы Максим Горький зарисовывает не как реалист. Он пользуется человеко-схемами для публицистической проповеди. От этого его герои, особенно в пьесах, нет-нет, и обронят меткое суждение о смысле жизни или оценку явлений, как будто от своего лица,—в действительности же сам автор скрывается за их спиной.
Ученик Бальзака, верный по внешней манере своего письма великому реалисту до мелочей, М. Горький отошел от своего учителя в одном. Объективная мысль Бальзака вскрывала сущность, выкристаллизировавшуюся сущность по
слереволюционной буржуазии, независимо от симпатий автора, — Максим Горький наоборот, использует объективный материал для страстной проповеди и выявления своего личного миросозерцания. Роялист по взглядам, не чуждый кле
рикализма Бальзак дал блестящий анализ буржуазного общества, создал ряд бессмертных ти
пов, которыми и по сей день живут французские беллетристы. Максим Горький, защищая революционные взгляды, изображал жизнь тенденциозно, мрачно, извращая ее перспективы; завороженный ужасом мещанства, он не сумел в не
драх старой России усмотреть новые формы общественности, и поэтому не понял революции, когда она пришла, В ней его, прежде всего, поразили те же темные и зверские силы, страх пе
ред которыми заслонил от него подлинный смысл того процесса, который он наблюдал в старой.
Положительное в жизни—герои романтики, одиночки, противопоставленные зверской мрачной стихии темной массы. Максим Горький чувствовал красоту человека, созданного его воображением по утопическим идеалам социалистов
народников, он понимал стремительное шествие нового класса, пролетариата, но он не прочувствовал, не осознал и не сумел передать в обра
зах все величие, всю мощь положительной силы и подлинной человечности пролетариата, как класса, как коллектива; масса для него остава
лась тем загадочным, подчас опасным и темным сфинксом, который зверствует чаще и реже дает увлечь себя—героям созидателям новой прекрасной жизни.
И тем не менее, значение Максима Горького в росте русской общественности и в борьбе на
ших рабочих очень велико. Вряд ли Максим
Горький, как художник, в этом отношении имеет соперников. Его произведения поистине были если не выразителями, то рубежами тех этапов, которые прошла наша революционная демократия в борьбе с царизмом.
Первый рассказ, обративший на себя внимание и по иронии судьбы напечатанный в органе народников «Русское Богатстоо» — «Челкаш»,— был вызовом именно народническому миросозерцанию. Посрамлялся добродетельный, добродушный крестьянин, не остановившийся перед убий
ством из-за денег во имя своих собственнических идеалов и прославлялся парий общества, босяк, вор, контрабандист, с презрением бросивший
свою долю своему неудавшемуся убийце. Не спроста презренного пария, отщепенца общества Максим Горький выбрал как героя своих расска
зов. Устами пропойц и отбросов посрамлялось не только мещанство с его пошлым уютом, но пле
вок босяка убедительно шлепнулся и в лицо образованных классов, интеллигенции.
Сам романтик, сам певец героя, противопоставленного толпе, Максим Горький покончил с интелилгенцией, как с революционным классом, и с народничеством, опиравшимся на мнимую социалистичность мужика, еще тогда, когда в лите
ратуре горячо доказывалось, что все будущее революции именно в интеллигенции, когда еще в толстых журналах серьезно уверяли, что в Рос
сии нет рабочего класса, как политической силы и идеологической базы для социально-политической борьбы. Когда поднял голову купец и устами Витте и его приспешников в девятисотых годах возвещалась новая сила, сила мирно прогрессирующего капитала в противовес либеральничающим карасям средних культурных слоев дворянства и интеллигенции, претендовавших на упра
вление страной через прогрессивные земства и требовавших конституции,—Горький выступил и беспощадно вскрыл социальную сущность реакционного и либеральстоующего слоев торгово
промышленной буржуазии («Фома Гордеев», Трое»).
новый зритель 25-го марта ОРГАН МОСГУБПОЛИТПРОСВЕТА и УМЗП
1928 г. Москва, 9. Стр астная па., д. 2{42. Теа-кино-печать. Тел. 1-77-83.
ПЯТЫЙ ГОД ИЗДАНИЯ
№ 13
НА СТРАЖЕ революционной ДЕМОКРАТИИ
Человек, Это великолепно. Так говорит Сатин в пьесе «На дне». Зачем он говорит о радости будущего, зачем? Зачем вы обманываете самих себя и других? Вы оставили людей далеко сзади
себя... Вы одинокие, несчастные, маленькие. Ведь вы окружены врагами, повсюду звери. А это гово
рит Лиза в «Детях солнца». А выход? Слова той же Лизы: «НУЖНО УНИЧТОЖИТЬ ЖЕСТОКОСТЬ, победить ненависть».
Пожалуй, в этих цитатах уложится все миросозерцание Максима Горького, миросозерцание ОТВЛЕЧЕННОЕ, восторженно обращенное к абстрактному грядущему и с ужасом оглядываю
щееся на КОШМАРНУЮ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ, прошлое и настоящее. Любовь к воображаемому человеку, каким он должен быть, и жгучий ужас перед реальным живым зверем, образ которого заслоняет от автора подлинную жизнь.
Хорошие люди одиноки, они мечтатели, или просто бессильны, или надуманные здоровяки, как Нил в «Мещанах». Но даже свои отрицатель
ные типы Максим Горький зарисовывает не как реалист. Он пользуется человеко-схемами для публицистической проповеди. От этого его герои, особенно в пьесах, нет-нет, и обронят меткое суждение о смысле жизни или оценку явлений, как будто от своего лица,—в действительности же сам автор скрывается за их спиной.
Ученик Бальзака, верный по внешней манере своего письма великому реалисту до мелочей, М. Горький отошел от своего учителя в одном. Объективная мысль Бальзака вскрывала сущность, выкристаллизировавшуюся сущность по
слереволюционной буржуазии, независимо от симпатий автора, — Максим Горький наоборот, использует объективный материал для страстной проповеди и выявления своего личного миросозерцания. Роялист по взглядам, не чуждый кле
рикализма Бальзак дал блестящий анализ буржуазного общества, создал ряд бессмертных ти
пов, которыми и по сей день живут французские беллетристы. Максим Горький, защищая революционные взгляды, изображал жизнь тенденциозно, мрачно, извращая ее перспективы; завороженный ужасом мещанства, он не сумел в не
драх старой России усмотреть новые формы общественности, и поэтому не понял революции, когда она пришла, В ней его, прежде всего, поразили те же темные и зверские силы, страх пе
ред которыми заслонил от него подлинный смысл того процесса, который он наблюдал в старой.
Положительное в жизни—герои романтики, одиночки, противопоставленные зверской мрачной стихии темной массы. Максим Горький чувствовал красоту человека, созданного его воображением по утопическим идеалам социалистов
народников, он понимал стремительное шествие нового класса, пролетариата, но он не прочувствовал, не осознал и не сумел передать в обра
зах все величие, всю мощь положительной силы и подлинной человечности пролетариата, как класса, как коллектива; масса для него остава
лась тем загадочным, подчас опасным и темным сфинксом, который зверствует чаще и реже дает увлечь себя—героям созидателям новой прекрасной жизни.
И тем не менее, значение Максима Горького в росте русской общественности и в борьбе на
ших рабочих очень велико. Вряд ли Максим
Горький, как художник, в этом отношении имеет соперников. Его произведения поистине были если не выразителями, то рубежами тех этапов, которые прошла наша революционная демократия в борьбе с царизмом.
Первый рассказ, обративший на себя внимание и по иронии судьбы напечатанный в органе народников «Русское Богатстоо» — «Челкаш»,— был вызовом именно народническому миросозерцанию. Посрамлялся добродетельный, добродушный крестьянин, не остановившийся перед убий
ством из-за денег во имя своих собственнических идеалов и прославлялся парий общества, босяк, вор, контрабандист, с презрением бросивший
свою долю своему неудавшемуся убийце. Не спроста презренного пария, отщепенца общества Максим Горький выбрал как героя своих расска
зов. Устами пропойц и отбросов посрамлялось не только мещанство с его пошлым уютом, но пле
вок босяка убедительно шлепнулся и в лицо образованных классов, интеллигенции.
Сам романтик, сам певец героя, противопоставленного толпе, Максим Горький покончил с интелилгенцией, как с революционным классом, и с народничеством, опиравшимся на мнимую социалистичность мужика, еще тогда, когда в лите
ратуре горячо доказывалось, что все будущее революции именно в интеллигенции, когда еще в толстых журналах серьезно уверяли, что в Рос
сии нет рабочего класса, как политической силы и идеологической базы для социально-политической борьбы. Когда поднял голову купец и устами Витте и его приспешников в девятисотых годах возвещалась новая сила, сила мирно прогрессирующего капитала в противовес либеральничающим карасям средних культурных слоев дворянства и интеллигенции, претендовавших на упра
вление страной через прогрессивные земства и требовавших конституции,—Горький выступил и беспощадно вскрыл социальную сущность реакционного и либеральстоующего слоев торгово
промышленной буржуазии («Фома Гордеев», Трое»).