Всё в вине, все в вине; здесь, сквозь пьяную муть выглядывают жуткие бытовые рыла, которые сво
им окружением уже окончательно лишают героев человеческого рассудка.
Собственно говоря (в драматургическом смысле), «Растратчики» даже не пьеса. Это нечто вроде описательной: хроники необычайных происшествий и похождений Прохорова, его спут
ника Ванички, происшествий, доведших одного. вероятно, до сумасшедшего дома, а другого до
необходимости примириться со своей судьбой. Недаром в последней картине Филипп Степанович действительно сходит с ума, а Ваничка рвет
ся в МУУР на Гнездниковский переулок, чтобы там рассказать обо всем случившемся.
Однако, к чему же вся эта сумасшедшая история, к чему какие-то эти похождения и престу
пления ее героев? Нам кажется, что прежде всего потому, что ставил ее именно МХАТ. Прохоров, вместе с Ваничкой.—это сам МХАТ, видящий все сущее сквозь особые, затуманенные очки.
Показанный зрителю в условных тонах быт, это, конечно, только ретроспекция воспаленного воображения героев и, быть может, самого театра. Прохоров с Ваничкой—это МХАТ на узловой станции современности, не совсем ясно представляющий себе свои пути. Но МХАТ стре
мится исполнить свой долг—лишь путь его к этому очень извилист и замысловат. Вспомним, так уже растративший все Прохоров, будучи на вокзале, о трогательной наивностью и заботли
востью спрашивал у Ванички, в каком состоянии на сегодняшний день казенная касса. Поэтому нелепо и жестоко осуждать Прохорова, утерявшего от разительных перемен твердый критерий
к окружающему. Поэтому же нельзя винить я старый МХАТ за то, что искренне порываясь к, современности, он все же способен видеть со
ветское учреждение символически появляющимся из какого-то мрака (первая картина), совет
ских служащих какими-то жуткими масками из
сухово-кобыливского «Дела», всех окружающих либо Тарелкиными (например, инженер Шольте—Хмелев), либо обитателями городка Окурова, наконец, все происходящее в какой то сплошной изоляции от подлинного советского ритма и жизненного смысла.
Не лучше обстоит дело и с вещным оформлением. Попытка дать динамическую композицию художнику И. Рабиновичу явно не удалась. Например, до чего наивно, сумбурно и даже бес
помощно выглядит картина с. испещренным све
то - рекламой рунд — горизонтом, на котором «прыгают» световые изображения не то трам
вая, не то аэроплана. Или тяжело ползущие из глубины сцены на просцениум ширмы, которые как видно должны изображать нечто вроде ки
нематографической смены кадров. Впрочем, все это подстать общему Стилю «Растратчиков» МХАТ’а.
«Растратчики» для МХАТ’а, конечно, нез дамная и проходящая постановка, хотя и -симптоматичная: она лишний раз убеждает в том, что те
атр сознательно и открыто хочет встать лицом к лицу о новой общественностью. А если это так, если МХАТ твердо решил занять себе место на советском поезде, то он должен поспешить сде
лать все возможное, чтобы оказаться достойным пассажиром, а не безбилетным зайцем!
В. А. ПАВЛОВ
«Рабочая Газета» (№ 107, от 10 мая) пишет:
«Есть в Художественном театре группа людей, которая, не имея за собой никаких театральных и тем более общественных заслуг, захватила своей пронырливостью и изворотливостью фактическое управление всем театром. Это—член дирекции, спекулирующий на своих авторитетных связях, человек, далекий от советской общественно
сти, вооруживший против себя системой подсиживания и наушничества всю лучшую часть Ху
дожественного театра, не только молодежь, но и «стариков». Или другой член дирекции, который, к слову сказать, появился в театре только в августе 1926 года (а до этого времени никакими те
атральными заслугами отмечен не был), и который стал «незаменимым» в самый короткий срок.
Это группа их «приверженцев»—доносителей, опутавших крупных театральных мастеров сетями мелких обывательских дрязг и сплетен, кто не понимает, что театр может существовать толь
ко тогда, когда он будет иметь тесную связь с рабочим зрителем, кто думает, что Художественный театр должен доживать свои дни, и кто потерял всякие виды на дальнейшую работу театра в советских условиях.
С ними ни советской общественности, ни Ху
дожественному театру не по дороге. Эти люди, спекулируя на доверчивости к ним гениального артиста Станиславского и прикрываясь его име
нем, приведут театр не только к идеологическому краху, но и краху финансовому.
Настало время театру перейти от слов к делу. Театр должен удалить всех тех, кто мешает ему итти по советской дороге, расширить художественный совет за счет активной рабочей обще
ственности, привлечь к работе в театре наших революционных драматургов, отбросить замкну
тость, которая имеет место сейчас в театре. К управлению театром должна быть привлечена лучшая, молодая часть театра, во главе с нынеш
ним руководителем театра — Станиславским и Немировичем-Данченко.
Если все это не будет сделано, Первый МХАТ останется театром-музеем и, конечно, не сумеет рассчитывать на поддержку советской общественности.
Мы не знаем,—ответит ли нам на все это Художественный театр? Свой голос мы обращаем к лучшей части театра—молодежи, поддерживае
мой многими «стариками». Но если и они промолчат, то это окончательно докажет, что Художественный театр не хочет итти навстречу современности».
им окружением уже окончательно лишают героев человеческого рассудка.
Собственно говоря (в драматургическом смысле), «Растратчики» даже не пьеса. Это нечто вроде описательной: хроники необычайных происшествий и похождений Прохорова, его спут
ника Ванички, происшествий, доведших одного. вероятно, до сумасшедшего дома, а другого до
необходимости примириться со своей судьбой. Недаром в последней картине Филипп Степанович действительно сходит с ума, а Ваничка рвет
ся в МУУР на Гнездниковский переулок, чтобы там рассказать обо всем случившемся.
Однако, к чему же вся эта сумасшедшая история, к чему какие-то эти похождения и престу
пления ее героев? Нам кажется, что прежде всего потому, что ставил ее именно МХАТ. Прохоров, вместе с Ваничкой.—это сам МХАТ, видящий все сущее сквозь особые, затуманенные очки.
Показанный зрителю в условных тонах быт, это, конечно, только ретроспекция воспаленного воображения героев и, быть может, самого театра. Прохоров с Ваничкой—это МХАТ на узловой станции современности, не совсем ясно представляющий себе свои пути. Но МХАТ стре
мится исполнить свой долг—лишь путь его к этому очень извилист и замысловат. Вспомним, так уже растративший все Прохоров, будучи на вокзале, о трогательной наивностью и заботли
востью спрашивал у Ванички, в каком состоянии на сегодняшний день казенная касса. Поэтому нелепо и жестоко осуждать Прохорова, утерявшего от разительных перемен твердый критерий
к окружающему. Поэтому же нельзя винить я старый МХАТ за то, что искренне порываясь к, современности, он все же способен видеть со
ветское учреждение символически появляющимся из какого-то мрака (первая картина), совет
ских служащих какими-то жуткими масками из
сухово-кобыливского «Дела», всех окружающих либо Тарелкиными (например, инженер Шольте—Хмелев), либо обитателями городка Окурова, наконец, все происходящее в какой то сплошной изоляции от подлинного советского ритма и жизненного смысла.
Не лучше обстоит дело и с вещным оформлением. Попытка дать динамическую композицию художнику И. Рабиновичу явно не удалась. Например, до чего наивно, сумбурно и даже бес
помощно выглядит картина с. испещренным све
то - рекламой рунд — горизонтом, на котором «прыгают» световые изображения не то трам
вая, не то аэроплана. Или тяжело ползущие из глубины сцены на просцениум ширмы, которые как видно должны изображать нечто вроде ки
нематографической смены кадров. Впрочем, все это подстать общему Стилю «Растратчиков» МХАТ’а.
«Растратчики» для МХАТ’а, конечно, нез дамная и проходящая постановка, хотя и -симптоматичная: она лишний раз убеждает в том, что те
атр сознательно и открыто хочет встать лицом к лицу о новой общественностью. А если это так, если МХАТ твердо решил занять себе место на советском поезде, то он должен поспешить сде
лать все возможное, чтобы оказаться достойным пассажиром, а не безбилетным зайцем!
В. А. ПАВЛОВ
В Камергерском переулке
«Рабочая Газета» (№ 107, от 10 мая) пишет:
«Есть в Художественном театре группа людей, которая, не имея за собой никаких театральных и тем более общественных заслуг, захватила своей пронырливостью и изворотливостью фактическое управление всем театром. Это—член дирекции, спекулирующий на своих авторитетных связях, человек, далекий от советской общественно
сти, вооруживший против себя системой подсиживания и наушничества всю лучшую часть Ху
дожественного театра, не только молодежь, но и «стариков». Или другой член дирекции, который, к слову сказать, появился в театре только в августе 1926 года (а до этого времени никакими те
атральными заслугами отмечен не был), и который стал «незаменимым» в самый короткий срок.
Это группа их «приверженцев»—доносителей, опутавших крупных театральных мастеров сетями мелких обывательских дрязг и сплетен, кто не понимает, что театр может существовать толь
ко тогда, когда он будет иметь тесную связь с рабочим зрителем, кто думает, что Художественный театр должен доживать свои дни, и кто потерял всякие виды на дальнейшую работу театра в советских условиях.
С ними ни советской общественности, ни Ху
дожественному театру не по дороге. Эти люди, спекулируя на доверчивости к ним гениального артиста Станиславского и прикрываясь его име
нем, приведут театр не только к идеологическому краху, но и краху финансовому.
Настало время театру перейти от слов к делу. Театр должен удалить всех тех, кто мешает ему итти по советской дороге, расширить художественный совет за счет активной рабочей обще
ственности, привлечь к работе в театре наших революционных драматургов, отбросить замкну
тость, которая имеет место сейчас в театре. К управлению театром должна быть привлечена лучшая, молодая часть театра, во главе с нынеш
ним руководителем театра — Станиславским и Немировичем-Данченко.
Если все это не будет сделано, Первый МХАТ останется театром-музеем и, конечно, не сумеет рассчитывать на поддержку советской общественности.
Мы не знаем,—ответит ли нам на все это Художественный театр? Свой голос мы обращаем к лучшей части театра—молодежи, поддерживае
мой многими «стариками». Но если и они промолчат, то это окончательно докажет, что Художественный театр не хочет итти навстречу современности».