партию, руководящую рабочим классом и раздавить ее так, чтобы внешне это не казалось ударом, направленным против рабочего класса.
Национальная идеология так же, как и демократическая, претендует на социальную общезначимость, на всеклассовость. Однако, социальные группы, являющиеся преимущественными носительницами этой идеологии, находятся в зависимости от крупной буржуазии, истинное существо которой составляет не национализм, не демократизм, а, напротив, автократизм, неограниченность в политических и экономических устремлениях, интернационализм. Национализм и демократизм крупной буржуазии является лишь видимой оболочкой, которая осталась у буржуазии со времен ее борьбы с другими эксплоататорскими группами, которая теперь на деле служит лишь для того, чтобы ослаблять силу внутренних классовых противоречий и тем самым усиливать мощь класса буржуазии.
Наряду с националистической и демократической масками, буржуазия имеет еще в своем распоряжении и религиозную маску, которая является притом одной из самых существенных и необходимых. Она придает ореол святости остальным идеологиям буржуазии. Националистическая идеология, например, получает свое религиозное завершение в лице наследственного властелина «божьей милостью» там, где таковой еще имеется. Демократические лозунги весьма родственны христианству, ведь богосыновство является выражением свободы, равенства и братства верующих во христа. В царстве божьем христиан тоже нет, ведь, разделения на знатных и ничтожных, на богатых и бедных. Часто, потусторонний мир христиан фигурирует как раз в качестве полной противоположности посюстороннему: первые в нем будут последними, а низшие будут высшими. Мы видим это не только у христиан. Заклинатели духов у эскимосов, напр., очень умно обещают охотникам на тюленей и моржей, значительный процент которых погибает в море, посмертную жизнь на дне моря, которое гораздо богаче добычей и всякими жизненными благами, чем то небесное царство духов, в которое должны попасть кончающие свои дни на суше старики и сами заклинатели. Кроме того, следует отметить, что учение о жизни после смерти, которое вырастает в учение о бессмертии, возникло у первобытных народов как раз в интересах негодного уже для материального производства класса стариков. В существенной части своей оно создано именно стариками!
Вопросом о происхождении религии мы займемся еще отдельно. Здесь достаточно только отметить политический смысл религии, наличие в ней тенденции к примирению классовых противоречий. Для религии, как известно, характерно разделение на добро и зло, на небо и ад, на ангелов и бесов, однако, разделение это отнюдь не тождественно классовому разделению общества. Церковь слишком охотно выражает свое милосердие к «труждающимся и обремененным», лишь для того, чтобы доставить им свое обычное платоническое утешение. Жречество всегда, особенно, ныне своим «попечением о бедных» лишь заражало люмпенпролетарскими настроениями трудовые массы. Ни одна душа не является недостойной церковного спасения. Лишь один грех, мол, не имеет прощения; это «грех против духа святого», т. -е. неверие в милость божию. Такие грешники, однако, по учению церкви являются исключением. И буржуазное классовое правосудие карает ведь в лице отдельного «преступника» целый класс, однако, оно ведь никогда не признает, что его приговоры служат исключительно для защиты власти буржуа