удачный исход лишь при помощи определенных, особо к тому призванных лиц. Заклинатель духов у эскимосов вызывает приливы и отливы, он же заботится и о том, чтобы тюлени имели приплод. Но для этого он ведь должен быть могущественнее лунного мужа и матери моря или, по крайней мере, находиться с ними в хороших отношениях. Если весна задержалась, если тюлени, моржи и киты во время не появляются, эскимосский заклинатель обещает совершить полет в потусторонний мир для того, чтобы вызвать перемену погоды. Он заставляет связать себе руки и ноги и наглухо закрыть помещение, в котором он совершает свои чудеса. Помещение обыкновенно битком набито народом. Все погружается в темноту, и тут-то начинается кавардак. Волшебный барабан начинает двигаться «сам собой». Появляются «духи-помощники», т. -е. лица, помогающие колдуну в этой комедии. Один из них садится рядом с колдуном и начинает сообщать напряженно слушающей толпе о полете колдуна в потусторонний мир, на дно моря. Он рассказывает им, где в тот или иной момент находится великий чудотворец, что он в любую данную минуту делает. Он описывает им, как колдун чешет волосы гигантской матери моря, как он чистит ее жилище, для того, чтобы заслужить его благоволение. Грехи людей в виде грязи и паразитов облепили богиню, но после манипуляций колдуна, вся нечисть попала, мол, в море и превратилась в столь желанных для слушателей морских животных. Без хорошей мзды колдуну заклинание это, разумеется, не может иметь желанного успеха.
Некоторые заклинатели духов достигают великого почитания со стороны народа и доставляют классу стариков влияние и пищу. Уход таких заклинателей из жизни был бы большим ущербом для группы старейших. Однако, эти заклинатели продолжают жить после смерти в качестве духов и помогать людям советом и делом. Об этом уже стараются классовые товарищи заклинателей, вдохновляемые своими кровными интересами.
Эксплоатация, таким образом, не прекращается со смертью отдельных эксплоататоров. Класс эксплоататоров продолжает существовать после смерти отдельного своего члена; общественный порядок стоит непоколебимо после исчезновения отдельной личности — вот в чем источник веры в духов, первобытной религии. Личность продолжает жить, ибо она продолжает предъявлять требования к обществу: это значит, что господствующий класс эксплоатирующих продолжает предъявлять эти требования к тем, на обязанности которых лежит приношение «жертв».
Учение о жизни после смерти и даже о бессмертии еще и ныне весьма полезно буржуазии, ибо она хотела бы быть бессмертной. Если Стиннес и умер, то живо его завещание, жив тот социальный строй, который рождает Стиннесов.
В небольших общественных соединениях при системе натурального хозяйства, смерть отдельной личности оставляет в социальном организме, несомненно, больший пробел, чем это происходит в современном обществе. Смерть члена высшего полноправного возрастного класса неизбежно ставит весь класс перед вопросом: как обеспечить привиллегии, после того, как привиллегированный умирает? Как урегулировать после смерти личности те экономические отношения, в которых эта личность находилась с другими членами общественного коллектива при жизни? Как продлить после смерти старика те обязательства по обеспечению его, которые при жизни его лежали на определенных младших членах коллектива? Что станется с той долей, которую покойник получал при жизни из общего социального продукта?