через Моздок в Баку. Как известно, разгромленный. Клейст едва убрался восвояси, и наши летчики иронически говорили о Клейсте: «В Моздок я больше не ездок».
Заслуга нашей авиации заключалась еще и в том, что, непрерывно воздействуя на аэродромы противника, она заставила немцев убрать с Северного Кавказа бомбардировщики подальше в тыл, откуда Баку был уже для них недосягаем. Каждый понимает, что означала потеря вражеской авиацией столь привлекательной стратегической цели, какой являлся бакинский нефтяной район.
Однако вернемся к этапу борьбы на пресловутой «голубой линии». Ожесточенная битва за господство в воздухе началась в марте и продолжалась, непрерывно нарастая, до июня. Были дни, когда происходило по сто и больше изнурительных воздушных боев. Не считаясь с огромными потерями, немцы вводили в действие свежие подкрепления, пытаясь вырвать инициативу из рук советских летчиков. Но и мы непрерывно наращивали силы. Искусно пользуясь новыми тактическими приемами, сражаясь страстно и вдохновенно, наши летчики в конце концов стали безраздельными хозяевами неба над Кубанью.
Особенно памятно мне сражение, разыгравшееся в районе населенного пункта Киевское, когда немцы, пытаясь во что бы то ни стало задержать наступление советских наземных войск, бросили против нас крупные силы бомбардировщиков с аэродромов Крыма и Южной Украины. Первые группы бомбардировщиков (по 20—30 самолетов) появились над полем боя утром 25 мая. Напряжение действий бомбардировочной немецкой авиации быстро нарастало, и на исходе дня 26 мая противник попытался произвести массированный налет огромной мощности. В течение 20 минут 600 вражеских бомбардировщиков наносили удар за ударом на весьма узком участке фронта.
Но эффект для врага получился довольно жалкий. Наши истребители встречали немецкие бомбардировщики еще на подходе к линии фронта, смело разбивали их строй, вынуждая дерзкими атаками сбрасывать бомбы где попало, нередко на головы фрицев.
Припоминаю один совершенно трагикомический эпизод, свидетельствующий о том, насколько советские пилоты потрепали нервы немецким летчикам. Девятка наших бомбардировщиков отбомбилась по войскам противника, и в тот же момент к полю боя подошла группа противника — 80 бомбардировщиков. Навстречу им ринулись наши истребители. Заметив опасность, грозный эшелон вражеских бомбардировщиков с удивительной ловкостью развернулся, сбросил с одного захода весь бомбовый груз на свои же войска, которые мы только что бомбили, и поспешно ретировался. Случаи, когда наши пехотинцы имели право выражать признательность немецким «ассамза их неожиданные любезные услуги, повторялись на Кубани не раз.
Здесь, на Кубани, отточила свою боевую тактику сталинская авиация. Здесь впервые зазвучали славные имена Покрышкина, братьев Глинка, Речкалова, Крюкова, Семенишина, Фадеева и других героев-летчиков. В каких бы трудных условиях ни дрались эти замечательные истребители, я, наблюдая с командного пункта за их артистическим мастерством, был уверен в успешном исходе боя.
Наземное командование, подводя итоги боевым действиям на Кубани, в приказе отметило: «В результате воздушных сражений победа бесспорно осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация вынудила немцев прекратить воздушные бои и убрать свою авиацию».
Так сталинские соколы завоевали на Кубани господство в воздухе. Правда, вскоре на Белгородско-Курской дуге немцы попробовали взять реванш, поставив в азарте «ва-банквсе резервы авиации, какие только могли наскрести, оголив фронты Западной Европы. Под Белгородом и Курском они бросили в бой 4 тысячи самолетов. Три дня с беспримерным напряжением длилась кровопролитная борьба в воздухе. Советские летчики, мужественно выдержав натиск противника, нанесли ему
невосполнимый урон. На четвертый день стало совершенно очевидным, что воздушное наступление немцев захлебнулось. Советские летчики разделали «под орех» немецкую авиацию, в том числе и битую на Кубани эскадру «Удет», которая вновь получила отборное пополнение для действий на Белгородско-Курской дуге. Дело приняло для противника столь тяжелый оборот, что он был вынужден применять при дневных бомбардировках даже старые бипланы, имевшие скорее музейную,
чем боевую, ценность. Для «Яковлевых» и «Лавочкиных» с их мощным вооружением и превосходными скоростями уничтожение немец ких бипланов не представляло особой трудности.
Разгром авиации противника под Белгородом и Курском явился для него настоящей катастрофой: «тигры», «пантеры» и «фердинанды», его пехота лишились защиты с воздуха как раз в тот момент, когда с советской стороны были применены массированные налеты бомбардировщиков и штурмовиков еще в невиданных до того размерах. В битве под Курском немцы потеряли 1400 самолетов.
И после Белгородско-Курской битвы везде и всюду: на Украине, в Крыму, в Белоруссии, в Прибалтике — до самого Берлина господствовала советская авиация. Ни одного проигранного воздушного боя! Хотя порой немецкая авиация оказывала отчаянное сопротивление, особенно в завершающем сражении на берлинском плацдарме.
— Прошу вас, маршал, рассказать подробней об этом. В изображении некоторых английских и американских газет Берлин просто свалился к ногам победителей, как спелое яблоко с дерева.
— Это злонамеренные измышления тех, кто бессовестно затушевывает заслуги Советского Союза перед человечеством в разгроме гитлеровской Германии. Конечно, Берлин под тяжестью предельно сокрушительных ударов неизбежно должен был пасть к ногам Советской Армии. Но эта триумфальная победа далась ценой беспримерного морального и технического напряжения, явилась результатом гениального сталинского искусства стратегии, блестящей оперативности и тактики, мастерского взаимодействия всех родов оружия.
Немцы собрали на берлинском плацдарме все людские резервы и средства противодействия, какие только могли собрать, организовали очень мощную и сложную систему обороны глубиной в 60 километров. На помощь своей авиации они поставили 2000 стволов зенитной артиллерии.
Сражение началось в ночь на 16 апреля и не стихало ни на минуту до 2 мая. Наши танкисты, артиллеристы, минометчики, пехотинцы дрались безустали за каждый метр земли, за каждое здание. В берлинское сражение советское командование бросило до 9 тысяч самолетов. Обстановка была невыносимо сложной для авиации: дым пожарищ и пыль разрушений застилали горизонт и небо. Противник вытащил скорострельные зенитные пушки на крыши высоких зданий и бил по штурмовикам, действовавшим на бреющем полете. Дома, улицы и населенные пункты переходили неоднократно из рук в руки. Подчас и на земле, казалось, не разобраться: где наши, где немцы. Каково же было нашим летчикам безошибочно находить цели в таком пекле! Но они находили! Вот здесь и проявилось во всей зрелости гибкое, оперативное мастерство авиационных командиров. Радиостанции наведения, находясь в передних рядах наступавших, безукоризненно указывали самолетам необходимые объекты. В общей сложности в берлинской операции советские летчики произвели рекордное Число боевых вылетов — 70 тысяч. Но даже эта цифра далеко не исчерпала наших возможностей.
В битве за Берлин Советская Армия и ее авиация перед всем миром продемонстрировали могущество вооруженных сил, созданных советским народом под руководством большевистской партии, под руководством Генералиссимуса И. В. Сталина.
—Где находилось соединение, которым вы командовали в период берлинского сражения?
— Наше авиационное соединение в апреле 1945 года участвовало в западнопомеранской операции, которую осуществляли войска маршала Рокоссовского. По замыслу, эта операция должна была оттянуть на себя значительные силы противника, чтобы облегчить борьбу войскам, сражавшимся непосредственно на берлинском плацдарме.
Так оно и вышло. Когда войска Рокоссовского предприняли форсирование поймы реки Одер, противник принял это за маневр для выхода советских войск на Берлин с северозападного направления и перебросил в район Штеттина множество артиллерии, тяжелых минометов и вновь воскресшую эскадру «Удет».
Задача нашего соединения заключалась в том, чтобы помочь в подавлении артиллерийских средств противника, сосредоточенных в пойме Одера, и разгромить его авиацию, мешавшую переправе советских войск. Наши летчики полностью свели здесь боевые счеты со старыми знакомцами по Кубани. «Знаменитой» эскадре не помогли и реактивные самолеты: их скорость оказалась полезной только для бегства, «быстрей, чем заяц от орла».
Теперь подведем краткий, но внушительный итог: за все годы Отечественной войны советская авиация сделала около 3 миллионов боевых вылетов, сбила, по крайней мере, 60 тысяч самолетов противника. Долг чести требует отметить и великолепную работу наших отважных собратьев—летчиков транспортной авиации. Гражданский воздушный флот участвовал в десантных операциях, снабжал партизан боеприпасами и продовольствием, перевез за годы войны более 2 миллионов 300 тысяч пассажиров (среди них — несколько сот тысяч раненых солдат и офицеров), 300 тысяч тонн военных и стратегических грузов, медикаментов и фронтовой почты.
Так силами Советской Армии при могучей поддержке всего советского народа была разгромлена гитлеровская Германия. Советский народ не только отстоял свою свободу и независимость, но и спас от фашистского порабощения все прогрессивное человечество.
Война была проверкой жизнеспособности нашего социалистического государства. Победил советский общественный строй, победил советский государственный строй, победила советская армия. Вдохновителем и организатором нашей всемирноисторической победы являются наша славная большевистская партия и величайший полководец всех времен и народов товарищ Сталин.
— Разрешите в заключение задать последний вопрос: как вы оцениваете перспективы развития советской авиации?
— Я считаю перспективы самыми благоприятными. В ходе войны и в послевоенное время в авиационной технике передовых стран произошли очень значительные перемены. Я имею в виду реактивные двигатели, радиолокацию, увеличение мощности вооружения самолетов, их бомбовый залп. Скорость, высота и дальность полета неуклонно возрастают. В ближайшее время надо ожидать появления самолетов огромного радиуса действия со скоростями, которые еще совсем недавно могли бы показаться сказочными. Полет на околозвуковых скоростях — проблема, практически решенная. Полет на зазвуковых скоростях — реальная проблема завтрашнего дня.
У нас есть все, чтобы обеспечить стремительный и непрерывный прогресс, транспортной и военной авиации: бесконечная энергия и неутомимое трудолюбие народа, сильная творческая научная мысль, могучая промышленность, замечательные летчики.
У нас есть Сталин!
Во имя полной победы коммунизма в нашей стране мы должны и будем летать дальше, быстрей и выше всех.
Заслуга нашей авиации заключалась еще и в том, что, непрерывно воздействуя на аэродромы противника, она заставила немцев убрать с Северного Кавказа бомбардировщики подальше в тыл, откуда Баку был уже для них недосягаем. Каждый понимает, что означала потеря вражеской авиацией столь привлекательной стратегической цели, какой являлся бакинский нефтяной район.
Однако вернемся к этапу борьбы на пресловутой «голубой линии». Ожесточенная битва за господство в воздухе началась в марте и продолжалась, непрерывно нарастая, до июня. Были дни, когда происходило по сто и больше изнурительных воздушных боев. Не считаясь с огромными потерями, немцы вводили в действие свежие подкрепления, пытаясь вырвать инициативу из рук советских летчиков. Но и мы непрерывно наращивали силы. Искусно пользуясь новыми тактическими приемами, сражаясь страстно и вдохновенно, наши летчики в конце концов стали безраздельными хозяевами неба над Кубанью.
Особенно памятно мне сражение, разыгравшееся в районе населенного пункта Киевское, когда немцы, пытаясь во что бы то ни стало задержать наступление советских наземных войск, бросили против нас крупные силы бомбардировщиков с аэродромов Крыма и Южной Украины. Первые группы бомбардировщиков (по 20—30 самолетов) появились над полем боя утром 25 мая. Напряжение действий бомбардировочной немецкой авиации быстро нарастало, и на исходе дня 26 мая противник попытался произвести массированный налет огромной мощности. В течение 20 минут 600 вражеских бомбардировщиков наносили удар за ударом на весьма узком участке фронта.
Но эффект для врага получился довольно жалкий. Наши истребители встречали немецкие бомбардировщики еще на подходе к линии фронта, смело разбивали их строй, вынуждая дерзкими атаками сбрасывать бомбы где попало, нередко на головы фрицев.
Припоминаю один совершенно трагикомический эпизод, свидетельствующий о том, насколько советские пилоты потрепали нервы немецким летчикам. Девятка наших бомбардировщиков отбомбилась по войскам противника, и в тот же момент к полю боя подошла группа противника — 80 бомбардировщиков. Навстречу им ринулись наши истребители. Заметив опасность, грозный эшелон вражеских бомбардировщиков с удивительной ловкостью развернулся, сбросил с одного захода весь бомбовый груз на свои же войска, которые мы только что бомбили, и поспешно ретировался. Случаи, когда наши пехотинцы имели право выражать признательность немецким «ассамза их неожиданные любезные услуги, повторялись на Кубани не раз.
Здесь, на Кубани, отточила свою боевую тактику сталинская авиация. Здесь впервые зазвучали славные имена Покрышкина, братьев Глинка, Речкалова, Крюкова, Семенишина, Фадеева и других героев-летчиков. В каких бы трудных условиях ни дрались эти замечательные истребители, я, наблюдая с командного пункта за их артистическим мастерством, был уверен в успешном исходе боя.
Наземное командование, подводя итоги боевым действиям на Кубани, в приказе отметило: «В результате воздушных сражений победа бесспорно осталась на нашей стороне. Противник не добился своей цели. Наша авиация вынудила немцев прекратить воздушные бои и убрать свою авиацию».
Так сталинские соколы завоевали на Кубани господство в воздухе. Правда, вскоре на Белгородско-Курской дуге немцы попробовали взять реванш, поставив в азарте «ва-банквсе резервы авиации, какие только могли наскрести, оголив фронты Западной Европы. Под Белгородом и Курском они бросили в бой 4 тысячи самолетов. Три дня с беспримерным напряжением длилась кровопролитная борьба в воздухе. Советские летчики, мужественно выдержав натиск противника, нанесли ему
невосполнимый урон. На четвертый день стало совершенно очевидным, что воздушное наступление немцев захлебнулось. Советские летчики разделали «под орех» немецкую авиацию, в том числе и битую на Кубани эскадру «Удет», которая вновь получила отборное пополнение для действий на Белгородско-Курской дуге. Дело приняло для противника столь тяжелый оборот, что он был вынужден применять при дневных бомбардировках даже старые бипланы, имевшие скорее музейную,
чем боевую, ценность. Для «Яковлевых» и «Лавочкиных» с их мощным вооружением и превосходными скоростями уничтожение немец ких бипланов не представляло особой трудности.
Разгром авиации противника под Белгородом и Курском явился для него настоящей катастрофой: «тигры», «пантеры» и «фердинанды», его пехота лишились защиты с воздуха как раз в тот момент, когда с советской стороны были применены массированные налеты бомбардировщиков и штурмовиков еще в невиданных до того размерах. В битве под Курском немцы потеряли 1400 самолетов.
И после Белгородско-Курской битвы везде и всюду: на Украине, в Крыму, в Белоруссии, в Прибалтике — до самого Берлина господствовала советская авиация. Ни одного проигранного воздушного боя! Хотя порой немецкая авиация оказывала отчаянное сопротивление, особенно в завершающем сражении на берлинском плацдарме.
— Прошу вас, маршал, рассказать подробней об этом. В изображении некоторых английских и американских газет Берлин просто свалился к ногам победителей, как спелое яблоко с дерева.
— Это злонамеренные измышления тех, кто бессовестно затушевывает заслуги Советского Союза перед человечеством в разгроме гитлеровской Германии. Конечно, Берлин под тяжестью предельно сокрушительных ударов неизбежно должен был пасть к ногам Советской Армии. Но эта триумфальная победа далась ценой беспримерного морального и технического напряжения, явилась результатом гениального сталинского искусства стратегии, блестящей оперативности и тактики, мастерского взаимодействия всех родов оружия.
Немцы собрали на берлинском плацдарме все людские резервы и средства противодействия, какие только могли собрать, организовали очень мощную и сложную систему обороны глубиной в 60 километров. На помощь своей авиации они поставили 2000 стволов зенитной артиллерии.
Сражение началось в ночь на 16 апреля и не стихало ни на минуту до 2 мая. Наши танкисты, артиллеристы, минометчики, пехотинцы дрались безустали за каждый метр земли, за каждое здание. В берлинское сражение советское командование бросило до 9 тысяч самолетов. Обстановка была невыносимо сложной для авиации: дым пожарищ и пыль разрушений застилали горизонт и небо. Противник вытащил скорострельные зенитные пушки на крыши высоких зданий и бил по штурмовикам, действовавшим на бреющем полете. Дома, улицы и населенные пункты переходили неоднократно из рук в руки. Подчас и на земле, казалось, не разобраться: где наши, где немцы. Каково же было нашим летчикам безошибочно находить цели в таком пекле! Но они находили! Вот здесь и проявилось во всей зрелости гибкое, оперативное мастерство авиационных командиров. Радиостанции наведения, находясь в передних рядах наступавших, безукоризненно указывали самолетам необходимые объекты. В общей сложности в берлинской операции советские летчики произвели рекордное Число боевых вылетов — 70 тысяч. Но даже эта цифра далеко не исчерпала наших возможностей.
В битве за Берлин Советская Армия и ее авиация перед всем миром продемонстрировали могущество вооруженных сил, созданных советским народом под руководством большевистской партии, под руководством Генералиссимуса И. В. Сталина.
—Где находилось соединение, которым вы командовали в период берлинского сражения?
— Наше авиационное соединение в апреле 1945 года участвовало в западнопомеранской операции, которую осуществляли войска маршала Рокоссовского. По замыслу, эта операция должна была оттянуть на себя значительные силы противника, чтобы облегчить борьбу войскам, сражавшимся непосредственно на берлинском плацдарме.
Так оно и вышло. Когда войска Рокоссовского предприняли форсирование поймы реки Одер, противник принял это за маневр для выхода советских войск на Берлин с северозападного направления и перебросил в район Штеттина множество артиллерии, тяжелых минометов и вновь воскресшую эскадру «Удет».
Задача нашего соединения заключалась в том, чтобы помочь в подавлении артиллерийских средств противника, сосредоточенных в пойме Одера, и разгромить его авиацию, мешавшую переправе советских войск. Наши летчики полностью свели здесь боевые счеты со старыми знакомцами по Кубани. «Знаменитой» эскадре не помогли и реактивные самолеты: их скорость оказалась полезной только для бегства, «быстрей, чем заяц от орла».
Теперь подведем краткий, но внушительный итог: за все годы Отечественной войны советская авиация сделала около 3 миллионов боевых вылетов, сбила, по крайней мере, 60 тысяч самолетов противника. Долг чести требует отметить и великолепную работу наших отважных собратьев—летчиков транспортной авиации. Гражданский воздушный флот участвовал в десантных операциях, снабжал партизан боеприпасами и продовольствием, перевез за годы войны более 2 миллионов 300 тысяч пассажиров (среди них — несколько сот тысяч раненых солдат и офицеров), 300 тысяч тонн военных и стратегических грузов, медикаментов и фронтовой почты.
Так силами Советской Армии при могучей поддержке всего советского народа была разгромлена гитлеровская Германия. Советский народ не только отстоял свою свободу и независимость, но и спас от фашистского порабощения все прогрессивное человечество.
Война была проверкой жизнеспособности нашего социалистического государства. Победил советский общественный строй, победил советский государственный строй, победила советская армия. Вдохновителем и организатором нашей всемирноисторической победы являются наша славная большевистская партия и величайший полководец всех времен и народов товарищ Сталин.
— Разрешите в заключение задать последний вопрос: как вы оцениваете перспективы развития советской авиации?
— Я считаю перспективы самыми благоприятными. В ходе войны и в послевоенное время в авиационной технике передовых стран произошли очень значительные перемены. Я имею в виду реактивные двигатели, радиолокацию, увеличение мощности вооружения самолетов, их бомбовый залп. Скорость, высота и дальность полета неуклонно возрастают. В ближайшее время надо ожидать появления самолетов огромного радиуса действия со скоростями, которые еще совсем недавно могли бы показаться сказочными. Полет на околозвуковых скоростях — проблема, практически решенная. Полет на зазвуковых скоростях — реальная проблема завтрашнего дня.
У нас есть все, чтобы обеспечить стремительный и непрерывный прогресс, транспортной и военной авиации: бесконечная энергия и неутомимое трудолюбие народа, сильная творческая научная мысль, могучая промышленность, замечательные летчики.
У нас есть Сталин!
Во имя полной победы коммунизма в нашей стране мы должны и будем летать дальше, быстрей и выше всех.