сравнить теперь наших свиней с теми, какие были раньше. Народ говорит, что особенно разжирели они за последний месяц. 

Свиней у нас прибавилось. Несколько дней назад одна свиноматка опоросилась, сразу двенадцать поросят принесла. Красивенькие, словно белые мячики. Все не нарадуются на них. А особенно рады мы с дядюшкой Юнь Шанем. Как только они родились, мы выкупали их в теплой воде. Молока на всех не хватает, и мы варим специальный отвар. С первого же дня мы с дядюшкой Юнь Шанем установили ночное дежурство около свиноматки: все боимся, как бы она ненароком не задавила их. Весной одна свиноматка четырех поросят задавила сразу после опороса! Такое несчастье! Мы с дядюшкой Юнь Шанем всех выкормим, до единого! 

За несколько дней до праздника Середины осени у нас в кооперативе закололи большую свинью, и мясо распределили так, чтобы народу было чем встретить праздник. Когда закалывали ее, я не знала, куда себя девать от жалости: ведь своими руками вырастила! Потом сама над собой смеялась. Свиней-то мы растим для того, чтобы мяса было побольше для людей... Транспортная бригада нашего кооператива отобрала пять крупных свиней и отвезла в Тайюань продавать... Вернулись с хлопкоочистительным станком: в этом году у нас много хлопка засеяно, и такой станок нужен позарез. 

Да, они рассказывали, что встретили в Тайюани Чжан Вэя. Оказывается, Чжан Вэй служил в каком-то учреждении при провинциальном правительстве не то посыльным, не то уборщиком, оттуда сбежал и теперь работает на он недоволен, говорил, что она не давала никаких перспектив. Эти дни его мать снова с утра до вечера по улице носится, рассказывает всем: «Мой Чжан Вэй стал рабочим. Вы знаете, что такое сегодня рабочий? Самым большим почетом пользуется. Слыхала я, что рабочие сейчас руководители!» 

Сестра Пин, я считаю, что совершенно безразлично, какую работу ты делаешь. Нужно отдаться ей, тогда и интерес появится. Своей работой я очень довольна. Деревенские уже не смотрят на меня с пренебрежением. Даже Ли Юй-цин не насмехается при встрече. Наоборот, мне рассказывали, что он всем доказывает теперь: «Нынче, что бы ты ни делал, без образования не обойтись. Имеешь образование, тогда и свиней сумеешь хорошо выкормить!» Вот как. Кто из деревенских имеет у себя свиней, часто приходит посоветоваться, и тогда я читаю им твои книжки. А сегодня утром пришла одна женщина из Сяосяньчжуана там у них тожесть сельскохозяйственный кооператив и стала просить меня: расскажи да расскажи ей, как ходить за свиньями. А какой у меня опыт?! Применяем научный метод, вот свиньи и растут хорошо. А метод этот весь в книгах, в газетах отнюдь не мой. Мы с дядюшкой Юнь Шанем все утро с ней беседовали. Потом она нам сказала, почему пришла. Этим летом у них пали три свиньи и пять поросят. Они, оказывается, не обращали внимания на санитарную работу. Она поблагодарила нас и сказала, что заведет 

и у себя такие же порядки, как у нас, станет работать по нашему примеру. 

Жму руку! 

30 сентября. 

4 

Сестра Пин! 

Мэй-мэй. 

Давно не писала тебе. Все это время у нас в кооперативе дел было по горло, убирали урожай. В поле уходили каждый день еще затемно, а возвращались, когда уже ночь на дворе была. Людям некогда было думать о траве для наших свиней. Мы с дядюшкой Юнь Шанем начали выгонять их в поле, где картошку и сладкий батат уже вырыли. Хозяйство наше за это время разрослось: сразу два выводка поросят прибавилось. За ними глаз да глаз нужен! Появилась и другая работа. Что ни день, к нам стали приходить из других деревень за советом, как лучше ухаживать за свиньями. Мы с дядюшкой Юнь Шанем с ног сбились, иной раз забывали даже поесть. 

Теперь урожай уже собрали, и позавчера по этому поводу было общее собрание членов кооператива. На собрании выбрали пятерых в отличники производства. Выбрали и меня, а разве я отличница? Сама чувствую, что работаю пока не так, как хотелось бы. Надо еще научиться разбираться в разных тонкостях ухода за свиньями, не хватает у меня многих знаний, да и сделала я еще не все, что нужно. Но никто меня не стал слушать. Все в один голос: избрать и избрать. 

Я понимаю, что это поощрить меня хотят, чтобы я на самом деле стала мастером по уходу за свиньями. Какая это почетная задача, правда, сестра Пин? 

Произвели на этом собрании и полный расчет. Я заработала больше семидесяти трудодней. В общем. на мою долю пришлось одним зерном больше тысячи цзиней1. Как я довольна, сестра Пин, ты даже не представляешь себе! Раньше я зависела от отца с матерью, они меня кормили. Теперь я сама могу заработать себе на жизнь. 

А отец мой получил за весь год всего чтото около ста трудодней. В предыдущих письмах я тебе о нем ничего не писала, поэтому разреши сейчас рассказать все. Когда я стала ходить за свиньями, ты помнишь, он даже смотреть в мою сторону не хотел. После того как наш председатель и секретарь комитета поговорили с ним, он, правда, ругаться перестал, но настроение его от этого не улучшилось. Хмурился целыми днями, грустный какой-то стал, иной раз даже в поле не выходил. Маме он все доказывал, что надеяться на меня нельзя, сколько бы я ни трудилась. Со мной у него были связаны все надежды, а что получилось? Свинарка! Можно ли после этого оставаться спокойным?! Он никогда раньше не пил, а теперь нет-нет, хватит один два ляна и давай бить посуду. А то завернется в одеяло и спать заваливается. Когда бы ни увидел меня, отвернется, слова не скажет. 

Легко мне было видеть такое, сестра Пин? Единственное, что мне оставалось, это терпеть. Я мало бывала дома все эти месяцы, приходила только есть и спать. Временами мне было очень жалко его. Я сознавала, что это у него от старого общества, и укоренилось это в нем очень глубоко. Сам труженик, крестьянин, он относился с пренебрежением к физическому труду, ни во что не ставил его. Но я верила, что когда-нибудь он все поймет. 

На общее собрание членов кооператива отец не пошел. Когда я вернулась после собрания, мама уже была дома. За дверью я слышала, как она говорила отцу: «Ты знаешь, сколько получила наша Мэй-мэй? Больше тысячи цзиней. Скоро тебя перекроет». Отец ничего не ответил, а бабушка удивленно воскликнула: «Ого! Больше тысячи! Вот не думала!» Потом опять заговорила мама: «В дерев

1 Цзинь- около 600 граммов. 

не только и разговоров, что о нашей Мэй-мэй. Толковая, говорят, девушка. Кого ни встретишь на улице, у всех на языке одно: «Что бы ни делал, а с образованием совсем иначе получается. Молодчина все-таки ваша Мэй-мэй!» А на собрании, когда стали называть отличников, все в один голос: Мэй-мэй! Ее и выбрали». Отец попрежнему молчал. 

Когда я вошла, он сидел с опущенной головой на кане и курил. «Отец,-говорю я,я надумала продать немного зерна и купить пару поросят. И не заметишь, как вырастут у нас». «Хочешь покупать покупай, зерно тобой заработано»,— сказал он, попрежнему не глядя на меня, но тон у него был уже другой, не такой упрямый. «Все, что заработано мною, принадлежит всей семье,— сказала я.—Как это я могу делать то, что мне вздумается!» Тут в разговор наш вмешалась бабушка: «В самом деле, хорошо бы купить поросят. Вырастим, потом обменять сможем. Не меньше четырех пяти мешков зерна дадут за них». 

В это время пришел наш председатель. «Ну, Мэй-мэй, принимай гостей! остановился в дверях и смеется.— Такое большое событие, что без угощения никак не обойдется». Я не знала, о чем это он, мои все тоже с удивлением посмотрели на него. Оказывается, из уезда пришла директива командировать меня в Тайюаньский госхоз для изучения новых методов свиноводства. На сборы два дня только осталось. Я так обрадовалась, когда услышала, что на месте не могла усидеть. Мама и бабушка, те не знали, что и сказать, так и стояли с открытыми ртами. А отец попрежнему меня, и вдруг из глаз его полились слезы. Я никогда не видела, чтобы мой отец плакал. «Прости меня, Мэй-мэй, проговорил он чуть слышно. Все эти месяцы я к тебе...» Он не досказал, но я сразу поняла, что творится у него на душе. Я не знаю, почему, но я тоже вдруг заплакала. Моя мама всегда не прочь зах, сразу в плач. Я плачу, а на сердце у меня так радостно, так сладко, что выразить невозможно. 

Сегодня я весь день готовилась к отъезду. Работу свою временно пришлось поручить Чжоу Юй-э: это девушка, которая живет как раз напротив нас. После обеда было собрание нашей организации. Похвалили мою работу, пожелали мне хорошо учиться, овладеть профессией. Я обещала быть достойной дочерью моей родины. 

Когда мы расходились, на улице нам повстречался Чжан Вэй, только что вернувшийся из Тайюани. Мы обрадовались, подбежали к нему, замахали руками. Кто-то из наших ребят закричал что было силы: «Ура! Наш старший брат рабочий класс вернулся! Скорей давай докладывай, как там дела идут на заводе!» Чжан Вэй ни слова не вымолвил. Повернулся и пошел домой. Потом только мы узнали, что он оставил и завод и теперь нигде не работает. Ему не понравилась работа на заводе: грязно, устаешь, целый день занят. «Хуже, чем поле пахать!» Вон, оказывается, что у него на уме, к труду он с презрением относится. Вот какая у него вредная идеология. Мы решили помочь ему хорошенько разобраться в идеологических вопросах. 

Сестра Пин, завтра я уезжаю в Тайюань. Оттуда обязательно напишу тебе. Жму руку, 

В ночь на 12 ноября. 

Твоя Мэй. 

Я прочитал эти письма, что называется, одним духом. Мне показалось, будто Хань Мэймэй стоит передо мной, и так явственно было это ощущение, что мне захотелось встать, чтобы приветствовать ее. Да, она действительно такая же отважная, решительная и не боящаяся трудностей, как и ее учительница Люй Пин... 

В этот момент вернулась Люй Пин. Еще в дверях она спросила меня: 

Ну как, прочитали? Годится это для вас как материал? 

Да мне тут писать и не придется, ответил я.—Сами письма — готовая статья. Надо немедленно отправить их в редакцию. Пусть вся учащаяся молодежь знает: без труда, по счастливой случайности, никакой успех, никакая слава не приходят. 

Перевел с китайского А. Г. ГАТОВ.