Енисейголубая дорога 

Е. РЯБЧИКОВ 

Специальный корреспондент «Огонька» 

Меж двумя Сибирями... 

Железнодорожный мост транссибирской магистрали, нависший над темным Енисеем, отделяет стальной чертой горный хребет от Красноярской долины. Позади дымчатые, с осенними подпалинами крутые высоты, красноватосерые скалы, заповедная тайга. Ниже, за мостом, гор нет, а есть привольно раскинувшиеся надпойменные террасы, уходящая к северу всхолмленная равнина. 

См. «Огонек» NoNo 40, 41, 42, 44. 

Фото автора и С. Малобицкого. 

Енисей подходит к Красноярску одним мощным потоком. Он будто ныряет под металлические фермы моста, прощаясь с Афонтовой горой, Караульной сопкой, живописным Красноярским хребтом. Зеленые вершины, охватившие широким полукружьем город, медленно уходят к югу и, как все горы, тающие на горизонте, становятся уже не зелеными, а синими, затем фиолетовыми и даже пепельными. 

Откинув могучим усилием каменные кряжи, неистовый богатырь вырывается из теснин и, 

Правобережье Красноярска. Улица Ползунова. 

сверкая белыми гребнями, ходко бежит все дальше на север — за Красноярск. Опьяненный свободой, не зная, куда девать могучие силы, режет Енисей зеленые поймы, петляет коренным руслом, разбрасывает голубые рукава протоков, заполняет равнину архипелагами островов. 

По реке и город! Красноярск виден с Енисея во всех разительных проявлениях старого и нового. Черным квадратом поднимается на левом берегу уцелевший от топора участок тайги; темные кедры, голубоствольные пихты, раскидистые лиственницы, обнесенные оградой городского парка, напоминают о том далеком времени, когда окрест все было занято дремотной тайгой. 

Три с лишним века назад пришли сюда казаки из Енисейска, облюбовали обрывистые высоты над Качей, впадающей в Енисей, и заложили здесь бревенчатый острог. 

Красноватый глинистый яр над енисейским потоком и дал название новому поселению Красный Яр. Но «яр» в русском языке не только обрыв над рекой. Яр означает еще пламенный, горячий, страстный, неукротимый. Отсюда и пошла меткая народная поговорка: «Краснояре — сердцем яры». Вся жизнь их проходила в казачьем седле с ружьем за плечами, под парусами на плоскодонке, с топором в тайге. Они осваивали огромный край от Саян до обомшелых скал океана. «Краснояре» были воинами, искусными оружейниками, охотниками, земледельцами. 

Имена казаков Ильи и Петра Суриковых, предков великого русского художника, вошли в историю нашумевшего в Сибири «Красноярского бунта». Сурово наказав изменников-воевод, бунтари три года управляли острогом. Так и повелось потом, что 

«краснояре» считались людьми вольными, бунтовщиками, «блюстителями свободы». 

Есть в Красноярске «суриковское место» — Караульная сопка; с нее не раз смотрел юный Суриков в заенисейские дали, на горные высоты и мрачный утес Такмак. На Караульной сопке маячит древняя, белого камня часовня. Палили ее молнии, поливали ее толстые стены каленые стрелы и ружейный свинец. Теперь высокое небо над часовней содрогается от рева моторов воздушных кораблей, летящих в Москву и Владивосток, в Пекин и Пхеньян, в Кызыл и Арктику. 

Невдалеке от седой башни гостеприимно распахнул резные двери новый аэровокзал. Широкие железобетонные полосы, цветы на клумбах, асфальт, вереницы взлетающих и приземляющихся самолетов... 

Попыхивая горячим дымом, грохоча на енисейском мосту, мчатся поезда величайшей железнодорожной магистрали. Вот уходят на запад на Алтай, в Казахстан и в Барабинские степи — эшелоны с новенькими самоходными комбайнами. Они только что вышли из цехов Красноярского завода самоходных комбайнов. Такие же эшелоны отправляются на восток в Китай, Корею. Только промелькнули платформы комбайнами, виден эшелон с мощными подъемными мостовыми кранами, им предстоит большой путь к Жигулям. Потом уходят составы с разборными щитовыми домиками для целинных земель; один за другим бегут составы с енисейским лесом; показывается поезд, увозящий с красноярской верфи тупорылые стальные катера. 

И там же, под горой, поблескивая острым шпилем, поднимается на берегу Енисея речной вокзал. Смотришь на него и те

ряешься: в Химках ли ты или в Сибири? 

Отдав якоря, сверкая иллюминаторами и зеркальными окнами салонов, стоят перед речным вокзалом белоснежные обтекаемой формы пассажирские корабли. Совсем недавно сошли они со стапелей, совершили большой переход Северным морским путем и прибыли в Красноярск. В облике новых кораблей все от моря и глухо задраенные капитанские мостики, и крутые обводы, высокие форштевни, словно предназначенные резать океанскую волну, и задранные вверх иллюминаторы. Они свидетельствуют о морском происхождениии судов, будто невзначай очутившихся на реке. Но конструкторы не ошиблись: именно такие корабли-мореходы и нужны многоводному Енисею в его среднем и нижнем течении. 

От Красноярска пролегает ясная и четкая граница между двумя Сибирями Западной и Восточной. Левый берег, относящийся к Западной Сибири, ровен, спокоен, сулит широту и даль равнин; правый со своим животным и растительным миром весь в горах, тайге, стремительных реках, летящих с головокружительной высоты. Различия между берегами так велики, что порой кажется, будто голубая лента сомкнула разные континенты. 

«Меж двумя Сибирями» и предстоит путешествие по Енисею на север к океану. Белопалубный теплоход «Иосиф Сталин» покидает Красноярский порт. Описывая плавный полукруг, он словно приглашает пассажиров окинуть прощальным взглядом город, полюбоваться его чарующей панорамой. 

К корабельному микрофону подходит капитан речного экспресса Иван Гурьянович Лобастов. 

— Наш теплоход, — обращается он с мостика к пассажирам, следует в заполярный порт Дудинку. В дороге мы будем почти неделю, и за это время проплывем свыше двух тысяч километров, пересечем Полярный круг, подойдем к Ледовитому океану. Первая остановка Атаманово, затем Таежное. 

Взору открывается «ковш» широкая бухта судостроительного завода. На воде стоят только что спущенные самоходные баржи «Москва», «Севастополь», «Сталинград» и флотилия буксировщиков. Корабли с маркой Красноярского завода готовятся в далекие рейсы на другие реки. Из «ковша» выходит лоснящаяся свежей краской самоходная баржа и направляется к причалам крупного речного порта Злобину. 

От Злобина протягиваются живые нити снабжения к Игарке и Диксону, таежным факториям и полярным станциям, к охотничьим заимкам. Река, бегущая с юга на север, сбрасывает лед сначала в верхнем течении, и получается так, что в Злобине, на чистой воде, уже стоят караваны под погрузкой, а в нескольких сотнях километров бомбят с самолетов ледяные заторы, «открывая» Енисей. Следом за льдами идут корабли: нужно скорее везти продовольствие, машины, оборудование, цемент, текстиль, обувь! 

Кипучая жизнь сибирской реки ощущается полно и ярко на злобинском рейде. Проходят нефтеналивные баржи. Мчится судно с водометным движителем, созданное на стапелях Красноярска. Вздымая тучи брызг, оригинальное судно на большой скорости обгоняет наш теплоход. 

Кажется, мы уже давно в пути и давно вышли из Красноярска, но он все еце сопровождает теплоход. На картах всего лишь пятнадцатилетней давности здесь означались пустоши, выпасы, а сейчас все еще тянутся заводские цехи, градирни, поселки, сады, причалы красноярского правобережья. Но вот начинаются зигзаги Лодейских перекатов. Город исчезает за бесчисленными островами. Перед нами уже не узкая, сжатая горами река, а полноводный поток, несущий настоящие морские корабли, плоты-гиганты, большегрузные «возы» караваны барж. 

Сделав короткую остановку в Атаманове, речной корабль подходит к Таежному. Среди лесов стоят нарядные двухэтажные дома, арки, резные теремочки, флагштоки на костровых площадках. Таежное санаторий для взрослых и «Енисейский Артек» для пионеров Заполярья. Едва кончается на Таймыре долгая полярная ночь, стихают в тундре черные бури и слабеет мороз, после окончания школьных занятий тысячи ребят садятся вот на этот теплоход и отправляются в далекий путь, на юг, к солнцу, теплу в Таежное. 

Пятнадцать лет водит капитан Лобастов свой красавец-теплоход и все эти годы весной перевозит пионеров в «Енисейский Артек», а осенью увозит их обратно за Полярный круг. Многие из пионеров, совершавшие далекие рейсы с Лобастовым, уже выросли, стали знатными рабочими, инженерами, учителями, летчиками, но и сейчас они вспоминают чудесные поездки по голубому Енисею, пионерские костры и походы в тайгу. 

Красноярский речной вокзал. 

В «ковше» всегда много судов. 

«Полный вперед!» 

Над берегами светлеет, и слитный темный поток, бесцеремонно срезая кедры, выворачивая камни, с глухим шумом мчится все дальше на север. Видны большие и малые села, поля, сады; на автомобильной дороге показываются «Победы» и цельнометаллический красный автобус, бегущий из Красноярска в Енисейск; высоко в небе гудит самолет, летящий куда-то далеко в Заполярье. 

Видна Заливская исконная родина енисейских бакенщиков, лоцманов, плотогонов. Из поколения в поколение передаются тут профессии дедов и прадедов, проводивших плоты и баржи через мрачный Казачинский порог. И сейчас многоводную реку разрезают здесь предательские камни, путь через них сложен и опасен, и Заливская продолжает сохранять ключевые позиции к каменной баррикаде.