Уголок села Вери. 

час смены, и сотни людей входили под арку главных ворот. На площади перед воротами лежала густая тень. Внутренний же двор комбината был залит солнцем. Толпы девушек-ткачих переходили из резкой тени на яркий свет. Было в этой картине что-то свежее, весеннее. 

Равномерный шум сотен станков встретил нас в цехах. Из мельчайших отверстий в трубах с легким свистом вырывалась распыленная вода для увлажнения воздуха. С бешеной скоростью летали взад и вперед челноки, и с каждым их полетом прибавлялось ткани. Ткачих в цехе мало, зато все они многостаночницы. 

— Идемте, я познакомлю вас с нашим депутатом,— сказал инженер. 

Мы увидели двадцатилетнюю девушку в аккуратном рабочем халатике. После смены она рассказала о своей короткой и несложной жизни. 

Зовут ее Муазес Саличай. Она из города Корчи. 

Мы спросили, в какой семье родилась Саличай: в крестьянской, рабочей или, может быть, в семье служащего. Она что-то объясняла переводчику, и они вместе советовались о чем-то. 

— Мы не знаем, кем считать ее отца,— сказал наконец переводчик. 

Отец мой был бродячим парикмахером, — начала рассказывать Саличай.— Рано утром он вешал на плечо сумку со своими инструментами и отправлялся по деревням. «Побрить, постричь кого?» слышался его голос. Иногда люди изъявляли желание побриться и постричься. Домой отец приходил поздно вечером, если не оставался ночевать гденибудь. Усталость валила его с ног, а зарабатывал он гроши, которых не хватало на семью. Детей было четверо: два сына и две дочери. Я старшая. Сыновья ждали своего возраста, чтобы начать зарабатывать, а мы дочери,-чтобы выйти замуж. Работать женщинам не полагалось по обычаю. 

И вот перед нами простая, но показательная для новой Албании биография девушки. 

Когда Муазес исполнилось десять лет, пришла народная власть. Поэтому, окончив школу, она стала мечтать прежде всего о красивой, нужной людям профессии. Можно было идти и в медики, и в педагоги, и в трактористки все одинаково почетно. Кузина Фария уговорила Муазес пойти в школу ткачей при строящемся комбинате. 

Дальше что ж рассказывать! Все шло своим чередом. Сначала не клеилась работа, потом Муа

Камилия Мальта (слева) принесла показать своего сына врачу Мери Тимо. 

зес научилась, потом сделалась многостаночницей, а недавно ее избрали депутатом Народного собрания. И бабушка, и мать с отцом, и сестры, и братья все перееехали из Корчи в новую квартиру, что получила Муазес. Поселок комбината построен не как старые города Албаниии. Возьмите дома в Корче или Шкодере, в Эльбасане или Гьирокастере. «Дом—крепость» вот принцип строительства старых албанских городов. А в новом поселке нет высоких заборов, люди не чураются друг друга, живут дружно, свободно, весело. 

Муазес, ее отец, ее брат, ее жених, ее сестра, ее кузина — все работают в одном месте, на комбинате имени Сталина. Родятся у Муазес дети, спросят их, из какой они семьи. И гордо прозвучит ответ: из рабочей албанской семьи: мать-знаменитая ткачиха, отецмастер, дед рабочий... 

Счастье Мери Тимо 

У Мери Тимо иная биография Была у нее хорошая, веселая подружка Марика Косница. Вместе играли в куклы, вместе учились читать-писать, вместе расклеивали листовки, призывающие к освобождению страны. Однажды Марика прибежала к подруге, утащила ее подальше от людей и давай шептать: 

— Я знаю курсы, где учат, как раненых партизан перевязывать, как им помощь оказать. 

— Пустое говоришь. Какие могут быть курсы, если в городе немцы хозяйничают! 

— А вот увидишь. 

Вечером подружки тихо прошли по темному переулку и постучались в дверь. Им открыла такая же, как они, девушка: 

Заходите, все уже собрались. 

В комнате сидели, вязали, вышивали разные цветочки еще шесть девушек. Вскоре пришла женщина средних лет. Все отложили вязание. Женщина рассказывала, как останавливать кровь при помощи жгутов, как обрабатывать рану. Учились делать уколы: сначала кололи подушку, а потом друг другу впрыскивали дистиллированную воду. 

...Все злее становились оккупанты. Пришло время, когда девушки на ночь стали уходить в горы, а однажды совсем ушли в партизанский штаб. Там их распределили по отрядам. У Мери с детства была повреждена нога, поэтому ее в отряд не пустили. Плакала по ночам, считала себя самой несчастной. Но в работе, которой хватало и при штабе, забывалась. Она лечила партизан, проводила санитарную работу в освобожденных деревнях, приходилось оказывать и первую помощь. 

Наконец пришло освобождение. 

Получив возможность, люди начали жадно учиться. Первоклассницы старательно считали: «Раз, два, три...» Пожилые крестьянки с трудом выводили буквы. Впервые в Албании стали появляться один за другим институты: сельскохозяйственный, политехнический, педагогический, экономический, медицинский, юридический... 

Мери Тимо послали учиться в Чехословакию, в Прагу. 

Самая большая радость лечить детей,-говорит Мери.Однажды мать принесла девочку. Упав на колени, она протягивала мне ребенка: «Спасите мою Ду

рати!...» Ну, я, конечно, сделала все возможное. 

Недавно Мери переходила улицу, и вдруг девочка лет шести бросилась ей на шею, стала целовать ее. Это была она, Дурати... Часто, завидев Мери Тимо, дети бросают руку матери и бегут через площадь ей навстречу. 

«Огни новой жизни» 

В деревню Верник мы попали в разгар веселья. На небольшой площади, плотно окруженной домами из крупного камня, было тесно. Девичьи песни, хороводы, смех, шутки все сливалось в общий праздничный гул. 

В деревне этой живут македонцы — граждане Албанской Народной Республики. У них своя школа, свои обычаи, песни, наряды. Лозунги, написанные славянским шрифтом, выглядели так непривычно в Албании. 

Неврие Мирто первая девушкаалбанка, ставшая трактористкой. 

В деревне Верник около шестидесяти домов. Сегодня вечером в каждом доме должен зажечься электрический свет. Для шестидесяти лампочек не нужно мощной электростанции, такой, как электроцентраль имени Ленина, что близ Тираны, в горах, или такой, которая строится на реке Мати, в глухом ущелье Ульза. 

Всюду, по всей Албании, идет созидательная работа: там цементный завод, там — гидроцентраль, там железная дорога, там — нефтеперегонный комбинат, там большой, благоустроенный поселок для рабочих... 

Маленькая электростанция в деревне Верник — это тоже созидание, тоже свет новой жизни, озаривший республику, отмечающую 10-летие со дня своего освобождения от фашистских оккупантов.