советской архитектуры и к каким практическим выводам приходили они в своей работе за истекшие годы?
Быть может наибольшей распространенностью пользовалась точка зрения, признававшая необходимым продолжать и развивать ту архитектурную линию, которая была выработана новейшими течениями западной архитектуры, причем эти течения рассматривались как наиболее прогрессивный, передовой этап мировой архитектурной истории.
Под знаком продолжения и развития принципов и методов, выработанных новейшей западной архитектурой, росли и работали у нас архитекторы, чрезвычайно активно проявившие себя на протяжении всего реконструктивного периода. Они внесли, конечно, в свою работу очень много своего, шедшего целиком из условий советской жизни, — но поскольку нас сейчас интересует не оценка тех или иных течений в целом, а вопрос о методах усвоения наследства, — постольку позволительно остановиться на вопросе о том, что и как брали молодые течения советской архитектуры из новейшей западной практики, которая для нас представляет собою неотделимую часть архитектурного наследства прошлого.
Докладчик подробно останавливается на характеристике новых течений западной архитектуры, получивших развитие в послевоенные годы. Стремясь архитектурными средствами удешевить жилье и выполняя в этом направлении определенный заказ обширных слоев мелкой буржуазии, эта новая архитектура интенсивно работала над
проблемами рационализации жилища, над новыми типами небольшой квартиры, над планировкой поселков и жилищных блоков. Начав с архитектурного осмысливания новой строительной техники и новых материалов, с рационализации построения архитектурных планов, новая архитектура одновременно выдвинула определенную, законченную концепцию всего архитектурного творчества.
Эта концепция в основном исходила из признания того факта, что сущность современного искусства, в частности архитектуры, целиком исчерпывается теми данными, которые представляет новейшая техника. Само искусство в своем развитии в конечном итоге должно быть вытеснено той же техникой, и ее блистательные победы и открытия многократно восполнят оскудевающие идейные ресурсы искусства и культуры современности. Именно из этого признания исходит самый крупный и одаренный идеолог и практик новейший западной архитектуры — Ле Корбюзье, считающий, что современная рациональная идустриальная техника несет в себе законы для всей жизни, для всей культуры, совершенно независимо от того, как эта жизнь устроена в ее социальном разрезе. Корбюзье ставит своей задачей не только внести в архитектурную работу элементы рационализации в техническом смысле, но и «вычитать» из современной техники, из ее законов новый стиль, новое художественное содержание архитектуры.
Отсюда следующий шаг — эстетизация техники, вне форм которой архитектор не видит никаких источников для создания ар
хитектурного образа. В известных тезисах Корбюзье делается попытка поставить все творчество новых архитектурных форм в абсолютную зависимость от современной строительной техники, в частности от свойства железобетона, а конструктивные возможности этого последнего использовать для создания новых формальных канонов (горизонтальное окно, столбы вместо первого этажа, плоская крыша и т. д.)
Этот новый «железобетонный» догматизм, позволявший как-будто архитектурно осмыслить те возможности, которые давал архитектору новый строительный материал, в то же время привел архитектуру к новому формализму. Вместо действительного овладении новым материалом, — овладения не только в техническом, но и в художественном смысле, — эстетика Корбюзье в конечном итоге диктовала архитектору полное и безоговорочное подчинение технике, подчинение архитектурной мысли техническим свойствам современных строительных материалов и конструкций.
Наряду с этим течением мы имеем и другое, пытавшееся стать в оппозицию «железобетонному» формализму, но сумевшее противопоставить ему лишь полный отказ вообще от каких бы то ни было художественных задач в архитектуре и объявлявшее все содержание архитектуры — суммой утилитарно-технических и биологических функций. «То, что хорошо функционирует, то и хорошо выглядит» — таково кредо этого течения, вовсе исключавшего архитектуру из круга явлений художественной культуры.
ПРОЛЕТАРСКАЯ КУЛЬТУРА ДОЛЖНА ЯВИТЬСЯ ЗАКОНОМЕРНЫМ РАЗВИТИЕМ ТЕХ ЗАПАСОВ ЗНАНИЯ, КОТОРЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ВЫРАБОТАЛО ПОД ГНЕТОМ КАПИ ТАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА. ПОМЕЩИЧЬЕГО ОБЩЕСТВА, ЧИНОВНИЧЬЕГО ОБЩЕСТВА. (ЛЕНИН)
Парфенон. Верхняя часть северной колоннады
Палаццо дожей в Венеции
Быть может наибольшей распространенностью пользовалась точка зрения, признававшая необходимым продолжать и развивать ту архитектурную линию, которая была выработана новейшими течениями западной архитектуры, причем эти течения рассматривались как наиболее прогрессивный, передовой этап мировой архитектурной истории.
Под знаком продолжения и развития принципов и методов, выработанных новейшей западной архитектурой, росли и работали у нас архитекторы, чрезвычайно активно проявившие себя на протяжении всего реконструктивного периода. Они внесли, конечно, в свою работу очень много своего, шедшего целиком из условий советской жизни, — но поскольку нас сейчас интересует не оценка тех или иных течений в целом, а вопрос о методах усвоения наследства, — постольку позволительно остановиться на вопросе о том, что и как брали молодые течения советской архитектуры из новейшей западной практики, которая для нас представляет собою неотделимую часть архитектурного наследства прошлого.
Докладчик подробно останавливается на характеристике новых течений западной архитектуры, получивших развитие в послевоенные годы. Стремясь архитектурными средствами удешевить жилье и выполняя в этом направлении определенный заказ обширных слоев мелкой буржуазии, эта новая архитектура интенсивно работала над
проблемами рационализации жилища, над новыми типами небольшой квартиры, над планировкой поселков и жилищных блоков. Начав с архитектурного осмысливания новой строительной техники и новых материалов, с рационализации построения архитектурных планов, новая архитектура одновременно выдвинула определенную, законченную концепцию всего архитектурного творчества.
Эта концепция в основном исходила из признания того факта, что сущность современного искусства, в частности архитектуры, целиком исчерпывается теми данными, которые представляет новейшая техника. Само искусство в своем развитии в конечном итоге должно быть вытеснено той же техникой, и ее блистательные победы и открытия многократно восполнят оскудевающие идейные ресурсы искусства и культуры современности. Именно из этого признания исходит самый крупный и одаренный идеолог и практик новейший западной архитектуры — Ле Корбюзье, считающий, что современная рациональная идустриальная техника несет в себе законы для всей жизни, для всей культуры, совершенно независимо от того, как эта жизнь устроена в ее социальном разрезе. Корбюзье ставит своей задачей не только внести в архитектурную работу элементы рационализации в техническом смысле, но и «вычитать» из современной техники, из ее законов новый стиль, новое художественное содержание архитектуры.
Отсюда следующий шаг — эстетизация техники, вне форм которой архитектор не видит никаких источников для создания ар
хитектурного образа. В известных тезисах Корбюзье делается попытка поставить все творчество новых архитектурных форм в абсолютную зависимость от современной строительной техники, в частности от свойства железобетона, а конструктивные возможности этого последнего использовать для создания новых формальных канонов (горизонтальное окно, столбы вместо первого этажа, плоская крыша и т. д.)
Этот новый «железобетонный» догматизм, позволявший как-будто архитектурно осмыслить те возможности, которые давал архитектору новый строительный материал, в то же время привел архитектуру к новому формализму. Вместо действительного овладении новым материалом, — овладения не только в техническом, но и в художественном смысле, — эстетика Корбюзье в конечном итоге диктовала архитектору полное и безоговорочное подчинение технике, подчинение архитектурной мысли техническим свойствам современных строительных материалов и конструкций.
Наряду с этим течением мы имеем и другое, пытавшееся стать в оппозицию «железобетонному» формализму, но сумевшее противопоставить ему лишь полный отказ вообще от каких бы то ни было художественных задач в архитектуре и объявлявшее все содержание архитектуры — суммой утилитарно-технических и биологических функций. «То, что хорошо функционирует, то и хорошо выглядит» — таково кредо этого течения, вовсе исключавшего архитектуру из круга явлений художественной культуры.
ПРОЛЕТАРСКАЯ КУЛЬТУРА ДОЛЖНА ЯВИТЬСЯ ЗАКОНОМЕРНЫМ РАЗВИТИЕМ ТЕХ ЗАПАСОВ ЗНАНИЯ, КОТОРЫЕ ЧЕЛОВЕЧЕСТВО ВЫРАБОТАЛО ПОД ГНЕТОМ КАПИ ТАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА. ПОМЕЩИЧЬЕГО ОБЩЕСТВА, ЧИНОВНИЧЬЕГО ОБЩЕСТВА. (ЛЕНИН)
Парфенон. Верхняя часть северной колоннады
Палаццо дожей в Венеции