Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
жизнь
ИСКУССТВА
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК
ПОД РЕДАКЦИЕЙ ГАЙКА АДОНЦА (ПЕТЕРБУРГСКОГО).
6 ноября 1923 г.ВЫХОДИТ ПО ВТОРНИКАМ.№ 44 (917).
ОТЩЕПЕНЦЫ ИСКУССТВА.
Подведя итоги шестилетней работе пролетарской трудовой Республики в области искусства, нельзя не вспомнить с чувством жестокого недоумения, справедливого презрения и негодования о тех деятелях и представителях русского искусства, которые в своей слепой, закоренелой ненависти к пролетарскому строю предпочли добровольное заграничное изгнанничество общей дружной работе по укреплению и возрождению новой России.
Жизнь нашего искусства идет полным, звучным, быстрым темпом; пробиваются новые пути, сияют новые достижения, строится рабочий театр, расцветает пролетарская поэзия, беллетристика; свежая, роскошная поросль истинно народного творчества пышно развертывается во всей красоте... А там, в капиталистическом угаре европейских столиц, в душной сфере отживающего, умирающего уклада жизни, злобствуют, исходят ядом тщетной ненависти и клеветы, разобщенные, растерянные, беспочвенные, эти добровольные изгнанники, все еще чего-то ждущие, чего-то алчущие...
Печальна, глубоко печальна их участь! Более жалкое, более безнадежное существование трудно себе представить!
Эти отверженцы, эти отщепенцы русского искусства когда-то пользовались авторитетом, занимали видное место среди деятелей литературы и театра, о них говорили, их ценили.
Куприн, Бальмонт, Мережковский, Бунин и еще несколько имен меньшего калибра—- вот эти злобствующие изгои искусства, которых слепая вражда к Советской России загнала за границу, в непримиримую, бесповоротную оппозицию. Многие из них жили среди нас, работали с нами и, обманув доверие Советской власти, тайком бежали из пределов пролетарской Республики, сделавшись заклятыми врагами трудящегося народа. Слишком глубоко впитались в них принципы, понятия и привычки до-революционной, монархической, буржуазной России! Не смогли они вынести сияющего простора великого, трудового будущего, открывшегося перед новой Россией.
Тяжко живется в изгнании этим отщепенцам русского искусства, русской жизни. На страницах белой прессы мы каждый день встречаем их жалобы, сетования, их безнадежное уныние и беспомощную растерянность. Они чувствуют и больно чувствуют свое одиночество, свою никчемность, свое бессилие .. И творчество изменило им: за эти годы ни один из них не дал ничего крупного, яркого, заслуживающего хоть малейшего внимания.
Это—конченные люди! Это—живые мертвецы! Они думали, что русское искусство осиротеет без них, не двинется ни на шаг вперед. Но жизнь показала иное. Искусство пролетарской России широко развернулось и процвело и без них. Их жалобы, их сиротливые вопли звучат похоронным напевом, и это вполне понятно Беспочвенные отщепенцы русского искусства похоронили сами себя.
жизнь
ИСКУССТВА
ЕЖЕНЕДЕЛЬНИК
ПОД РЕДАКЦИЕЙ ГАЙКА АДОНЦА (ПЕТЕРБУРГСКОГО).
6 ноября 1923 г.ВЫХОДИТ ПО ВТОРНИКАМ.№ 44 (917).
ОТЩЕПЕНЦЫ ИСКУССТВА.
Подведя итоги шестилетней работе пролетарской трудовой Республики в области искусства, нельзя не вспомнить с чувством жестокого недоумения, справедливого презрения и негодования о тех деятелях и представителях русского искусства, которые в своей слепой, закоренелой ненависти к пролетарскому строю предпочли добровольное заграничное изгнанничество общей дружной работе по укреплению и возрождению новой России.
Жизнь нашего искусства идет полным, звучным, быстрым темпом; пробиваются новые пути, сияют новые достижения, строится рабочий театр, расцветает пролетарская поэзия, беллетристика; свежая, роскошная поросль истинно народного творчества пышно развертывается во всей красоте... А там, в капиталистическом угаре европейских столиц, в душной сфере отживающего, умирающего уклада жизни, злобствуют, исходят ядом тщетной ненависти и клеветы, разобщенные, растерянные, беспочвенные, эти добровольные изгнанники, все еще чего-то ждущие, чего-то алчущие...
Печальна, глубоко печальна их участь! Более жалкое, более безнадежное существование трудно себе представить!
Эти отверженцы, эти отщепенцы русского искусства когда-то пользовались авторитетом, занимали видное место среди деятелей литературы и театра, о них говорили, их ценили.
Куприн, Бальмонт, Мережковский, Бунин и еще несколько имен меньшего калибра—- вот эти злобствующие изгои искусства, которых слепая вражда к Советской России загнала за границу, в непримиримую, бесповоротную оппозицию. Многие из них жили среди нас, работали с нами и, обманув доверие Советской власти, тайком бежали из пределов пролетарской Республики, сделавшись заклятыми врагами трудящегося народа. Слишком глубоко впитались в них принципы, понятия и привычки до-революционной, монархической, буржуазной России! Не смогли они вынести сияющего простора великого, трудового будущего, открывшегося перед новой Россией.
Тяжко живется в изгнании этим отщепенцам русского искусства, русской жизни. На страницах белой прессы мы каждый день встречаем их жалобы, сетования, их безнадежное уныние и беспомощную растерянность. Они чувствуют и больно чувствуют свое одиночество, свою никчемность, свое бессилие .. И творчество изменило им: за эти годы ни один из них не дал ничего крупного, яркого, заслуживающего хоть малейшего внимания.
Это—конченные люди! Это—живые мертвецы! Они думали, что русское искусство осиротеет без них, не двинется ни на шаг вперед. Но жизнь показала иное. Искусство пролетарской России широко развернулось и процвело и без них. Их жалобы, их сиротливые вопли звучат похоронным напевом, и это вполне понятно Беспочвенные отщепенцы русского искусства похоронили сами себя.