гавшее блюстителей прошлого, что А. В. Лучанарский вынужден был преподнести редакции „Ложку противоядия *), а всего два месяца спустя воинственные футуристы принимают участие на музейной конференции и сами вносят проект.,., о создании еще одного музея.
Что это? Отсутствие „руля и ветрил ?—Отнюдь. Это был первый яркий симптом того, что с Октябрьской Революции музейное дело вступает в новую фазу, в фазу возрождения.
Только и медленно же оно вступает. Прошло уже пять лет, а оно все еще вступает, все еще топчется на одном месте. В музеях идет усиленная работа по подготовке к революционному смотру: перевешивают картины, переставляют статуи, извлекают на свет белый запасы из фондов и кладовых, чистят, красят, штопают, прихорашиваются, подтягиваются. Подумаешь, и впрямь жизнь закипела. Ан суть-то все та же, старая, негодная.
Дело в там, что Октябрьский переворот — не просто переворот, в роде былых дворцовых, где Петр Федорычей сменяли у власти Катерины Лексевны, а действительно мирового масштаба социалистическая революция. Если Карл Маркс поставил на ноги философию Гегеля, то Октябрь ставит на ноги всю государственность. Все былое становится вверх тормашки. Тут уж никакими румянами, никакими белилами не поможешь.— „Перевернись! —и баста.
А надо ли перестраиваться музеям? Да, конечно же, надо.
Еще не так давно в них допускали не всех, а „по одежке . Они состояли под высоким покровительством и дух аристократического индивидуализма царил в торжественных покоях. Даже в демократической Третьяковке после смерти Павла Михайловича долгие годы не дерзали делать никаких перевесок, чтоб не нарушать характера, приданного галлерее ее основателем. Так прочен был взгляд, что галлерея не общественное достояние, а детище отдельной личности, коллекционера. А когда печать стала незадолго перед войной указывать на дефекты Эрмитажа, „Старые Годы полуофициально предупредили: легче на поворотах. Эрмитаж частная собственность царя, царь волен и совсем закрыть его. Таков был дух недоброй памяти царизма. Музей предназначался для культурных слоев, для интеллигенции, отнюдь не для масс. А сейчас? Сейчас иностранцев на Сельско-Хозяйственной выставке поражают не экспонаты (они во всем склонны видеть подтасовку), а те многотысячные толпы крестьян, что съезжаются на выставку со всех концов России. Выставка—поистине колоссальный просветительный трактор, глубоко вздымающий многовековую целину российского невежества. Музеи должны стать такими же тракторами, они располагают на то всеми данными. Что же сделано ими в целях приобщения широких масс к культуре? Экскурсии? Но развитие экскурсионной работы — дело Политпросвета, Соцвоса. А перестроились ли сами-то музеи, произвели ли
*) „Искусство Коммуны № 4.
перегруппировку своих собраний в ответ на запросы, предъявляемые очередной задачей массового просвещения?
Нет, не перестроились. To-есть они, если хотите, и очень даже перестроились, только согласно своим внутренним требованиям. А массовое просвещение... Да откуда же им, музейным специалистам, только после октября, быть может, и убедившимся, что рабочий класс это не только тема газетных сообщений, не блеф, а,... штука серьезная, откуда же им знать, как его — этот класс—просвещать надо. Не им это дано.
Тут мы подходим к вопросу, каковы же в самом деле задачи музеев, где кончаются прямые их функции и начинается круг ведения иных учреждений.
Культурно-просветительная работа на музейных собраниях, само собою разумеется, дело соцвоса, политпросвета, Научная работа по изучению музейных объектов — памятников материальной культуры — дело специально для сей цели созданной Академии, сокращенно именуемой Акмакультом. Историко-художественные изыскания над музейным материалом — дело Института Истории Искусств. К чему же сводятся задачи, возлагаемые на музейных работников?
Необходимо дать себе в этом ясный и определенный отчет. Советское строительство тем и отличается от анархии, характерной для капиталистического строя, что в основе его лежит точное размежевание функций, круга ведения; только это и позволяет в дальнейшем согласованно вести сложную, комбинированную работу. Иначе нет места учету. А учет... это уже у всех в ушах навязло. Без учета—ни шагу.
У музеев три прямых задачи — регистрация материала, хранение его (консервация) и техника экспозиции. Работа по характеру своему научная и техническая, Работа огромной важности, в некоторых частях до сих пор совсем не поставленная. И не поставленная именно потому, что в силу смешения функций музейный персонал берет на себя работу Акмакульта, работу Инсти
Дипломатическая тайна.
Крымская постановка Севзапкино.