мышляющий ни о чем ином, как об эгоистических интересах своего «имени». Архитектор А. В. Щусев перенес в советскую архитектурную мастерскую нравы и навыки торгашеской конторы дореволюционного подрядчика, — и, соответственно этим навыкам, определял свое общественное поведение.
Чрезвычайно поучительным в «случае» с академиком Щусевым является тот факт, что политическая нечистоплотность и двурушничество, пренебрежение к общественной и профессиональной этике органически связаны и с творческой беспринципностью. Всем известно, что Щусев, при всех его архитектурных способностях, не имеет творческого лица, или вернее, имеет совершенно определенное лицо эклектика, архитектора, определяющего свои творческие методы и приемы «от случая к случаю». Достаточно сопоставить друг с другом крупнейшие постройки, выполненные по проектам Щусева, чтобы эта творческая беспринципность и безыдейность обнажилась со всей наглядностью. Политическое двурушничество, столь характерное для общественного поведения Щусева, как нельзя более согласовывается и с его «линией» в практической работе. Этот «именитыйархитектор не останавливался перед явной халтурой, — весьма охотно разглагольствуя о борьбе за высокое качество архитектуры. Легко понять, какое отношение к поручаемому делу мог привить такой архитектор молодежи, — если бы только эта последняя следовала за ним.
Материалы «Правды» имеют значение отнюдь не только для характеристики одного архитектора Щусева. Эти материалы поднимают ряд больших и жгучих принципиальных вопросов нашей архитектурной жизни: о политическом лице и общественном поведении советского архитектора, об отношении к молодым кадрам, о профессиональной и общественной этике, об идейной направленности всей архитектурной работы. Эти материалы заставляют нас также пересмотреть целый ряд сложившихся «репутаций», присмотреться ко многим, еще затхлым углам в нашей архитектурной практике. Разве вопрос исчерпывается одной лишь оценкой деятельности
А. В. Щусева? Разве ряд других мастеров не пренебрегает в своей повседневной работе основами советского понимания задач и методов работы архитектора? Разве в архитектурных кругах Москвы не известно, что, скажем, руководитель 4-й проектной мастерской Моссовета И. Голосов относится к труду своих сотрудников-архитекторов «по-щусевски», бесцеремонно пренебрегая элементарными правами авторов? Разве не говорилось не раз на собраниях и дискуссиях о беспринципном характере работы московского архитектора Д. Фридмана и ленинградского — И. Лангбарда, — тоже достаточно известных и почти что «маститых»? Разве не были преданы гласности весьма неприглядные факты из коммерческой «деятельности» архитектора А. Гринберга?
Освежающий ветер самокритики ворвался еще далеко не во все закоулки нашей архитектурной жизни, — и многое еще предстоит сделать архитектурной общественности для того, чтобы изгнать все враждебное, нечистоплотное, мешающее росту советской архитектуры.
В этом деле ответственнейшая роль должна принадлежать Союзу советских архитекторов. Именно на Союз ложится значительная доля вины за безобразные явления, вскрытые «Правдой». Призванный возглавить самокритику в архитектурной среде, Союз совершенно недостаточно боролся с извращениями в архитектурной практике, беспечно относился ко многим признакам неблагополучия на тех или иных участках архитектурного фронта. Согаз делает слишком мало для политического воспитания своих членов. Точно так же и наш журнал проходил мимо целого ряда недопустимых явлений в нашей архитектурной жизни. «Традиционное» некритическое отношение к «именам» и «авторитетам» в архитектурной среде весьма нередко находило себе место и на наших страницах.
Советская архитектурная общественность и союз, приступающий к переучету своих членов, должны оценить факты, вскрытые материалами «Правды», в свете решений Всесоюзного съезда архитекторов и сделать из этих фактов необходимые выводы.
Чрезвычайно поучительным в «случае» с академиком Щусевым является тот факт, что политическая нечистоплотность и двурушничество, пренебрежение к общественной и профессиональной этике органически связаны и с творческой беспринципностью. Всем известно, что Щусев, при всех его архитектурных способностях, не имеет творческого лица, или вернее, имеет совершенно определенное лицо эклектика, архитектора, определяющего свои творческие методы и приемы «от случая к случаю». Достаточно сопоставить друг с другом крупнейшие постройки, выполненные по проектам Щусева, чтобы эта творческая беспринципность и безыдейность обнажилась со всей наглядностью. Политическое двурушничество, столь характерное для общественного поведения Щусева, как нельзя более согласовывается и с его «линией» в практической работе. Этот «именитыйархитектор не останавливался перед явной халтурой, — весьма охотно разглагольствуя о борьбе за высокое качество архитектуры. Легко понять, какое отношение к поручаемому делу мог привить такой архитектор молодежи, — если бы только эта последняя следовала за ним.
Материалы «Правды» имеют значение отнюдь не только для характеристики одного архитектора Щусева. Эти материалы поднимают ряд больших и жгучих принципиальных вопросов нашей архитектурной жизни: о политическом лице и общественном поведении советского архитектора, об отношении к молодым кадрам, о профессиональной и общественной этике, об идейной направленности всей архитектурной работы. Эти материалы заставляют нас также пересмотреть целый ряд сложившихся «репутаций», присмотреться ко многим, еще затхлым углам в нашей архитектурной практике. Разве вопрос исчерпывается одной лишь оценкой деятельности
А. В. Щусева? Разве ряд других мастеров не пренебрегает в своей повседневной работе основами советского понимания задач и методов работы архитектора? Разве в архитектурных кругах Москвы не известно, что, скажем, руководитель 4-й проектной мастерской Моссовета И. Голосов относится к труду своих сотрудников-архитекторов «по-щусевски», бесцеремонно пренебрегая элементарными правами авторов? Разве не говорилось не раз на собраниях и дискуссиях о беспринципном характере работы московского архитектора Д. Фридмана и ленинградского — И. Лангбарда, — тоже достаточно известных и почти что «маститых»? Разве не были преданы гласности весьма неприглядные факты из коммерческой «деятельности» архитектора А. Гринберга?
Освежающий ветер самокритики ворвался еще далеко не во все закоулки нашей архитектурной жизни, — и многое еще предстоит сделать архитектурной общественности для того, чтобы изгнать все враждебное, нечистоплотное, мешающее росту советской архитектуры.
В этом деле ответственнейшая роль должна принадлежать Союзу советских архитекторов. Именно на Союз ложится значительная доля вины за безобразные явления, вскрытые «Правдой». Призванный возглавить самокритику в архитектурной среде, Союз совершенно недостаточно боролся с извращениями в архитектурной практике, беспечно относился ко многим признакам неблагополучия на тех или иных участках архитектурного фронта. Согаз делает слишком мало для политического воспитания своих членов. Точно так же и наш журнал проходил мимо целого ряда недопустимых явлений в нашей архитектурной жизни. «Традиционное» некритическое отношение к «именам» и «авторитетам» в архитектурной среде весьма нередко находило себе место и на наших страницах.
Советская архитектурная общественность и союз, приступающий к переучету своих членов, должны оценить факты, вскрытые материалами «Правды», в свете решений Всесоюзного съезда архитекторов и сделать из этих фактов необходимые выводы.