„ПРОЛЕТАРСКАЯ ГОЛОВАНОВЩИНА“
Вместо обзора печати
Положение в консерватории принимает неожиданный оборот. «Комсомольская Правда» (от 8 декабря) сообщает:
«Поднятые печатью вопросы изучает сейчас представитель НК РКИ тов. Подвойский.
Характер обследования—так, как оно ведется сейчас, заставляет нас усомниться: действительно ли подобное обследование приведет к оздоровлению консерватории, а не к тому, что болезнь будет загнана во внутрь. Вот, например, какое письмо мы получили от двадцати трех студентов консерватории:
«В понедельник, 3 декабря, состоялось собрание оркестра Голованова—закрытое, вопреки общепринятым формам нашей общественности. Конспирация была необычайная. Даже попытка некоторых партийцев (не оркестрантов) проникнуть на собрание окончилась полной неудачей. Такие меры председатель собрания (он же председатель комиссии по обследованию) объяснил желанием «обсудить все по-семейному». Председатель собрания предложил оркестрантам высказываться о работе Голованова в его же присутствии. Если к этому добавить речь самого председателя, певшего Голованову дифирамбы («Голованов из трудовой семьи, он человек свой, с которым легко перейти на ты. Каждый из вас должен гордиться работой под руководством такого дирижера; головановщину без кавычек нужно пропагандировать среди рабочих; авторитет Голованова нужно всемерно поднимать...»), а также выступление Голованова, сулившего оркестру всякие блага, связанные с работой под его руководством — становится совершенно ясным «объективизм», с которым подходят к выяснению подлинного настроения студенческой массы».
Подтверждаем
Наш собственный опыт подтверждает публикуемое «Комсомольской Правдой» письмо 23-х.
Тов. Подвойский остался недоволен статьей нашего журнала (номер 49) под заголовком «Перекличка», где мы, еще до появления разоблачительных материалов «Комсомольской Правды» и «Рабочей Москвы», лишь на основании общих заметок «Правды» и «Известий» ставим вопрос о консерватории в следующей форме:
«Необходим немедленный и энергичный отпор и контр-наступление нашей общественности на осиное гнездо злостной реакции, окопавшейся в нашей Консерватории, тем более, что Голованов стал знаменем общей реакции, реакции далеко выходящей за стены консерватории... События в Консерватории и издевательство над еврейкой работницей Баршай и студентом Майзелем объективно растут из одного корня, это—одного поля ягоды».
И вот по поводу этой статьи товарищ Подвойский в присутствии профессоров Гольденвейзера и Райского и других заявил:
«прочитав гнуснейшую статью «Перекличка», помещенную в грязном журнале, я отказываюсь дать какие-нибудь материалы вашей редакции ж запрещаю давать их кому-либо из консерватории. Ваш журнал занимается перемыванием грязи, и я научу всю консерваторию шлепать ваш журнал, так же, как вы шлепаете ее». Разговор в течении десяти минут был пересыпан со стороны обследователя консерватории такими же и подобными фразами и эпитетами о журнале
только за то, что журнал осмелился усмотреть, как и все остальные наши органы печати, неблагополучие в консерватории.
Таким образом, обследование можно было считать благополучно законченным, ибо вывод обследователя уже давно был сделан. Кстати следует заметить, что отношение тов. Подвойского к «Новому Зрителю» и его «квалификация» (о которой сказано выше) обязаны только позиции журнала по отношению к консерватории, ибо тов. Подвойский все время состоял сотрудником журнала и совсем недавно посылал в журнал предложение крепче и регулярнее связаться, обратить внимание на некоторые вопросы связи танца ж спорта, заявляя, что «Новый Зрительон считает единственным идейно-крепким и принципиальным журналом. В результате этих переговоров в журнале было напечатано несколько статей, рекомендованных т. Подвойским.
Мы отвлеклись несколько от прямой темы ибо то, что произошло в данном случае, имеет принципиальный интерес именно теперь, когда мы боремся за то, чтобы печать выполняла беспрепятственно свою важнейшую функцию критики, «не взирая на лица» и не поддаваясь застращиванию лиц, ответственных и высоко-ответственных.
В плену реакционной профессуры
Из выше цитированной статьи «Комсомольской Правды», под заголовком «В плену реакционной профессуры», мы узнаем о том, что:
«Реакционная профессура консерватории отвергла и отвергает все то, что пришло в консерваторию после революции. Бюро партячейки идет вслед за этой частью профессуры. Новая теория ладового ритма изгоняется из пределов консерватории. Студенческий оркестр без дирижера расформирован против воли его участников. Методы преподавания так же застарели, как некоторые из педагогов.
Вместе с тем в загоне даже такие преподаватели как Лукомский, Шацкес и другие молодые, но признанные музыканты-педагоги. Правда, кое-кого выдвигают: Понтрягина, Аспелунда, Я. Гинзбурга, Озола, Балпода... Вся эта пятерка в музыкальном отношении очень слаба. Но одни из них близки к Райскому и Гольденвейзеру, другие—к бюро ячейки. Тут тоже «блок», что-ли? Отношение к ассоциации пролетарских музыкантов. Худ. отдел Главнауки признал, что она «является единственной музыкальной организацией, ориентирующейся исключительно на пролетариат, в противовес ряду других концертных и творческих организаций, часто допускающих искривления идеологической пинии». Никто не обязывает всех музыкантов-коммунистов вступать в ассоциацию. Но отношение к ней со стороны бюро чрезвычайно характерно:
— Ассоциация пролетарских музыкантов, это—враждебная организация. Она взрывает единство консерватории.
А разве можно, а разве нужно идейно об единить все направления музыкальной жизни? Отмежеваться от всех посторонних идеологических влияний,—такой должна быть линия партийной ячейки».
Что профессура и бюро ячейки совершенно игнорируют музыкальное отделение единого художественного рабфака, мы также узнаем из той же статьи «Комсомольской Правды».
Вместо обзора печати
Положение в консерватории принимает неожиданный оборот. «Комсомольская Правда» (от 8 декабря) сообщает:
«Поднятые печатью вопросы изучает сейчас представитель НК РКИ тов. Подвойский.
Характер обследования—так, как оно ведется сейчас, заставляет нас усомниться: действительно ли подобное обследование приведет к оздоровлению консерватории, а не к тому, что болезнь будет загнана во внутрь. Вот, например, какое письмо мы получили от двадцати трех студентов консерватории:
«В понедельник, 3 декабря, состоялось собрание оркестра Голованова—закрытое, вопреки общепринятым формам нашей общественности. Конспирация была необычайная. Даже попытка некоторых партийцев (не оркестрантов) проникнуть на собрание окончилась полной неудачей. Такие меры председатель собрания (он же председатель комиссии по обследованию) объяснил желанием «обсудить все по-семейному». Председатель собрания предложил оркестрантам высказываться о работе Голованова в его же присутствии. Если к этому добавить речь самого председателя, певшего Голованову дифирамбы («Голованов из трудовой семьи, он человек свой, с которым легко перейти на ты. Каждый из вас должен гордиться работой под руководством такого дирижера; головановщину без кавычек нужно пропагандировать среди рабочих; авторитет Голованова нужно всемерно поднимать...»), а также выступление Голованова, сулившего оркестру всякие блага, связанные с работой под его руководством — становится совершенно ясным «объективизм», с которым подходят к выяснению подлинного настроения студенческой массы».
Подтверждаем
Наш собственный опыт подтверждает публикуемое «Комсомольской Правдой» письмо 23-х.
Тов. Подвойский остался недоволен статьей нашего журнала (номер 49) под заголовком «Перекличка», где мы, еще до появления разоблачительных материалов «Комсомольской Правды» и «Рабочей Москвы», лишь на основании общих заметок «Правды» и «Известий» ставим вопрос о консерватории в следующей форме:
«Необходим немедленный и энергичный отпор и контр-наступление нашей общественности на осиное гнездо злостной реакции, окопавшейся в нашей Консерватории, тем более, что Голованов стал знаменем общей реакции, реакции далеко выходящей за стены консерватории... События в Консерватории и издевательство над еврейкой работницей Баршай и студентом Майзелем объективно растут из одного корня, это—одного поля ягоды».
И вот по поводу этой статьи товарищ Подвойский в присутствии профессоров Гольденвейзера и Райского и других заявил:
«прочитав гнуснейшую статью «Перекличка», помещенную в грязном журнале, я отказываюсь дать какие-нибудь материалы вашей редакции ж запрещаю давать их кому-либо из консерватории. Ваш журнал занимается перемыванием грязи, и я научу всю консерваторию шлепать ваш журнал, так же, как вы шлепаете ее». Разговор в течении десяти минут был пересыпан со стороны обследователя консерватории такими же и подобными фразами и эпитетами о журнале
только за то, что журнал осмелился усмотреть, как и все остальные наши органы печати, неблагополучие в консерватории.
Таким образом, обследование можно было считать благополучно законченным, ибо вывод обследователя уже давно был сделан. Кстати следует заметить, что отношение тов. Подвойского к «Новому Зрителю» и его «квалификация» (о которой сказано выше) обязаны только позиции журнала по отношению к консерватории, ибо тов. Подвойский все время состоял сотрудником журнала и совсем недавно посылал в журнал предложение крепче и регулярнее связаться, обратить внимание на некоторые вопросы связи танца ж спорта, заявляя, что «Новый Зрительон считает единственным идейно-крепким и принципиальным журналом. В результате этих переговоров в журнале было напечатано несколько статей, рекомендованных т. Подвойским.
Мы отвлеклись несколько от прямой темы ибо то, что произошло в данном случае, имеет принципиальный интерес именно теперь, когда мы боремся за то, чтобы печать выполняла беспрепятственно свою важнейшую функцию критики, «не взирая на лица» и не поддаваясь застращиванию лиц, ответственных и высоко-ответственных.
В плену реакционной профессуры
Из выше цитированной статьи «Комсомольской Правды», под заголовком «В плену реакционной профессуры», мы узнаем о том, что:
«Реакционная профессура консерватории отвергла и отвергает все то, что пришло в консерваторию после революции. Бюро партячейки идет вслед за этой частью профессуры. Новая теория ладового ритма изгоняется из пределов консерватории. Студенческий оркестр без дирижера расформирован против воли его участников. Методы преподавания так же застарели, как некоторые из педагогов.
Вместе с тем в загоне даже такие преподаватели как Лукомский, Шацкес и другие молодые, но признанные музыканты-педагоги. Правда, кое-кого выдвигают: Понтрягина, Аспелунда, Я. Гинзбурга, Озола, Балпода... Вся эта пятерка в музыкальном отношении очень слаба. Но одни из них близки к Райскому и Гольденвейзеру, другие—к бюро ячейки. Тут тоже «блок», что-ли? Отношение к ассоциации пролетарских музыкантов. Худ. отдел Главнауки признал, что она «является единственной музыкальной организацией, ориентирующейся исключительно на пролетариат, в противовес ряду других концертных и творческих организаций, часто допускающих искривления идеологической пинии». Никто не обязывает всех музыкантов-коммунистов вступать в ассоциацию. Но отношение к ней со стороны бюро чрезвычайно характерно:
— Ассоциация пролетарских музыкантов, это—враждебная организация. Она взрывает единство консерватории.
А разве можно, а разве нужно идейно об единить все направления музыкальной жизни? Отмежеваться от всех посторонних идеологических влияний,—такой должна быть линия партийной ячейки».
Что профессура и бюро ячейки совершенно игнорируют музыкальное отделение единого художественного рабфака, мы также узнаем из той же статьи «Комсомольской Правды».