имъ достояніемъ, а лишь хранителемъ добра, собственницей коего есть цѣлокупная церковь армянская. И могу ли, Великій Государь мой, послѣ того, какъ со страхомъ, колѣнопреклоненный передъ св. крестомъ и Евангеліемъ, принесъ я ту присягу, могу ли я нынѣ явиться клятвопреступникомъ и взять на себя отвѣтственность передъ Господомъ, передъ церковью и всѣмъ народомъ гайканскимъ. Въ семъ случаѣ удѣломъ моимъ было бы проклятіе во вѣки, и могила моя была бы запечатлѣна анаѳемой, и имя мое было бы записано въ число недостойнѣйшихъ. Нѣтъ, не могу я сдѣлаться клятвопреступникомъ въ исходѣ жизненнаго пути моего, въ преддверіи вѣчности.
Посему повергаю къ стопамъ Твоимъ, Всемилостивѣйшій Государь, мольбу мою, имѣя передъ собой образъ Іисуса, молящагося въ Геѳсиманскомъ саду, Его же гласомъ взываю я къ Тебѣ отъ вратъ св. Эчміадзинскаго храма: да минуетъ чаша сія армянскую церковь! Извѣстно изъ исторіи, что она, еще съ первыхъ вѣковъ христіанства испивала не разъ горчайшія чаши всякихъ гоненій, страданій изъ-за того лишь, чтобы сохранить неприкосновенною свою самостоятельность.
Блаженной же памяти Предки Вашего Величества всегда дарили вѣрноподданный армянскій народъ царской милостью и благоволеніемъ, и немало сыновъ его, кои, не жалѣя живота своего, беззавѣтно-преданной храбростью способствовали на полѣ брани блеску оружія славнаго русскаго воинства. И церковь армянская неизмѣнно пользовалась высокимъ покровительствомъ Державныхъ Предковъ Твоихъ, съ высоты Царскаго Престола признававшихъ неотъемлемость вѣковыхъ правъ апостольской церкви, готовившейся праздновать въ текущемъ году тысяча шестистолѣтіе основанія матери армянскихъ церквей, первопрестольнаго храма Эчміадзинскаго.
Нынѣ же вновь обнародованное положеніе 12-го іюня колеблетъ вѣковые устои моей церкви, и я, какъ глава ея, будучи отвѣтственъ передъ Господомъ и четырехмилліоннымъ народомъ, избравшимъ меня стражемъ неприкосновенности ея, не могу, Благочестивѣйшій Государь, не сказать своего слова о такомъ важномъ законодательномъ актѣ, воспослѣдовавшемъ безъ моего вѣдома
Вотъ почему я просилъ господина Министра Внутреннихъ Дѣлъ отсрочить на время исполненіе новаго положенія и обратился къ Вашему Величеству со всеподданнѣйшей мольбой выслушать меня, поставленнаго въ безвыходное положеніе въ виду устанавливаемаго новаго порядка вещей. Единственнымъ намѣреніемъ моимъ было и есть вѣрное исполненіе архипастырскаго долга, состоящаго въ настоящемъ вопросѣ въ томъ, чтобы довести до свѣдѣнія Вашего Величества мои соображенія.
Вижу съ прискорбіемъ, что таковое мое намѣреніе истолковано въ несоотвѣтствующемъ истинѣ смыслѣ. Вѣрь, Государь, что смиренный служитель святого алтаря, стоящій на краю могилы, не станетъ кривить душой передъ Тобою, и потому искренно заявляю, что ни я, ни духовенство, ниже паства моя никогда не помышляли о неповиновеніи Тебѣ, Помазаннику Божьему. Народныя же волненія послѣднихъ дней, о которыхъ слухи, навѣрное, дошли и до Престола Твоего, доказываютъ лишь насколько неожиданно было новое положеніе, носящее характеръ тяжкой кары, какъ оно идетъ въ разрѣзъ съ канонами церкви и выработавшимся въ теченіе вѣковъ представленіемъ народа о духѣ ея.
Великій Государь Мой, взываю къ милосердію Твоему; вмѣстѣ съ паствой моей, проживающей во всѣхъ странахъ земного шара, повторяю слезное моленіе: да минуетъ чаша сія церковь мою! Лучи безграничнаго милосердія Твоего да преисполнятъ радостью и безпредѣльной признательностью сердце народа моего.
Кончилъ я писаніе свое и съ глубокой вѣрою, со всею монастырской братіей сошедъ въ Первопрестольный храмъ, положилъ сіе письмо на святой алтарь и горячо молился о продленіи драгоцѣнной жизни Вашего Величества, молился о ниспосланіи благодати Божьей и благословенія Единороднаго Сына на всю Августѣйшую Семью Твою.
О здравіи и драгоцѣнной жизни Вашего Величества усердный богомолецъ, скорбящій (слѣдуетъ подпись).
Глубоко-трогательное впечатлѣніе производитъ этотъ отчаянный крикъ восьмидесятичетырехлѣтняго старца, сознающаго всю отвѣтственность, лежащую на немъ предъ паствой, и всю безвыходность своего положенія. 1 Самыхъ смиренныхъ подданныхъ царя насильникъ Плеве сумѣлъ довести до полнаго отчаянія. Но отчаяніе и скорбь патріарха рождаютъ въ армянскомъ народѣ ненависть и революціонную рѣшимость. Такъ накопляются тѣ силы, передъ которыми не устоять самодержавію, какъ бы ни мнило оно себя могущественнымъ. Ред.
Финляндскія дѣла.
(Отъ нашего гельсингфорсскаго корреспондента. )
То, о чемъ я теперь буду говорить, покажется, вѣроятно, многимъ изъ читателей „Осв. “ мало интереснымъ. Представленіе о полиціи у русскаго обывателя уже съ давнихъ временъ до того связано съ самымъ грубымъ и безпредѣльнымъ произволомъ, развратомъ и продажностью, что подвиги и пріемы бобриковской полиціи въ Финляндіи едва ли покажутся ему съ перваго взгляда неожиданными или изумительными. Но для надлежащей оцѣнки „реформаторской“ дѣятельности Бобрикова въ упомянутой области слѣдуетъ смотрѣть на нее не съ точки зрѣнія полицейскихъ порядковъ „коренной“ Россіи, а съ точки зрѣнія тѣхъ финляндскихъ порядковъ, которые онъ, Бобриковъ, „реформировалъ“. Тогда и изъ характеристики бобриковской полиціи въ Финляндіи станетъ ясно, до какой степени самодержавіе и объединеніе суть принципы разрушающіе и совершенно безсильные Для всякой созидательной работы.
Въ моихъ прежнихъ письмахъ я уже неоднократно имѣлъ случай указывать на факты, свидѣтельствующіе о быстромъ растлѣніи финляндской полиціи подъ вліяніемъ бобриковскихъ тенденцій. 2 Поэтому я ограничусь здѣсь, главнымъ образомъ, послѣднимъ періодомъ, такъ сказать, періодомъ усиленной охраны, начавшимся обнародованіемъ незаконнаго указа о диктатурѣ Бобрикова,
Уже съ первыхъ временъ своего пребыванія въ Финляндіи Бобриковъ началъ возиться съ полиціей. Финляндская полиція
была организована не по русскимъ противообщественнымъ принципамъ. Строго руководствуясь законами, она могла полагаться на поддержку общества, а потому, хотя, по русскимъ понятіямъ, сравнительно и малочисленная, она гораздо лучше соотвѣтствовала требованіямъ порядка въ истинномъ смыслѣ слова. Но бобриковскій порядокъ не есть порядокъ, а неограниченный просторъ всякаго рода „начальству“ безпорядничать противъ отдѣльныхъ лицъ и всего общества, Замѣтивъ, что финляндскою полиціею нельзя пользоваться, какъ слѣпымъ орудіемъ, для своихъ цѣлей, Бобриковъ началъ хлопотать о ея преобразованіи на русскій ладъ.
Съ назначеніемъ въ Финляндію русскихъ губернаторовъ Бориковъ получилъ заинтересованныхъ въ этомъ дѣлѣ помощниковъ, между тѣмъ какъ нижніе полицейскіе чины остались безъ защиты противъ анархическихъ стремленій своего „высшаго начальника“. Раньше всего главнѣйшія усилія направились на преобразованіе гельсингфорсской полиціи. Культурный и весьма способный полиціймейстеръ Горди былъ смѣщенъ, а на его мѣсто назначенъ безхарактерный клевретъ г. Бобрикова, полковникъ Карлстедтъ, который когда-то товарищескимъ судомъ принужденъ былъ оставить финскій стрѣлковый батальонъ за не совсѣмъ лойяльное обращеніе съ казеннымъ имуществомъ. Затѣмъ начали смѣщать одного за другимъ почти всѣхъ честныхъ полицейскихъ, замѣщая ихъ либо пьяницами, либо такими лицами, которыя вступленіемъ въ новую полицію избѣгали конфликта съ прокуратурою. Помимо финляндцевъ навербовали также множесто русскихъ и обрусѣвшихъ эстонцевъ, вѣроятно, для вящаго укрѣпленія въ населеніи чести русскаго имени. На пропойцъ и карманниковъ, не имѣющихъ связей съ финляндскимъ обществомъ, лучше можно положиться при будущихъ направленныхъ противъ мирныхъ жителей страны проявленіяхъ произвола и насилія.
Вліяніе бобриковской „реформаціи“ ясно выступаетъ наружу при разсмотрѣніи качествъ безмѣрно увеличенной гельсингфорсской полиціи. Уже наружный видъ полицейскихъ показываетъ, что полиція сильно огрубѣла. Потерявъ всякое уваженіе со стороны населенія, она для поддержанія своего „престижа“ пустила въ ходъ кулаки. Со всѣми задержанными обращаются очень грубо, а пьяныхъ въ участкѣ бьютъ до потери чувствъ. Одинъ рабочій, который, будучи арестованъ во время іюньскаго призыва, отсидѣлъ подъ стражей три мѣсяца и потомъ эмигрировалъ въ Америку, описалъ недавно въ тамошней рабочей газетѣ обращеніе гельсингфорсской полиціи съ попавшими въ ея руки жертвами. По его обстоятельному описанію видно, нто это обращеніе ничуть не уступаетъ тому, которое практикуется русской полиціей въ ея закрытыхъ отъ свѣта тайникахъ. Въ прежніе времена кулачная расправа была строго воспрещена, какъ, впрочемъ, она запрещена закономъ и по сію пору. Но для бобриковской полиціи законъ, какъ извѣстно, не писанъ.
Пьяные полицейскіе не рѣдкость. Къ помощи своихъ острыхъ шашекъ они прибѣгаютъ очень быстро, часто безъ всякаго повода. Все это стало возможнымъ, благодаря извѣстнымъ уже нашимъ читателямъ приказамъ Карлстедта и „губернатора“ Кайгородова, обязывающимъ полицейскихъ не воздерживаться отъ употребленія оружія.
Погоня за „агитаторами“ и политическими преступниками, распространяющими „нелегальную литературу“, стала главнымъ, если не единственнымъ дѣломъ „реформированной“ полиціи. Случаи воровства въ Гельсингфорсѣ въ послѣднее время участились до небывалыхъ размѣровъ, а воры въ большинствѣ случаевъ остаются не разысканными. Слѣдующіе цифры удостовѣряютъ сказанное: въ 1898 и 1899 гг. въ Гельсингфорсѣ было зарегистрировано по 1400 случаевъ болѣе или менѣе важныхъ преступленій. Въ 1900 году это число возрасло до 2800, въ 1901 г. до 3600 и въ 1902 г. до 3000. Въ то же время число задержанныхъ полиціей преступниковъ уменьшилось отъ 70% въ 1899 году до 48% въ 1902 г.
Среди полицейскихъ развивается не только взяточничество, но даже простое мошеничество. Въ сентябрѣ, напримѣръ, произошелъ слѣдующій случай. Одна дама съ господиномъ возвращались поздно вечеромъ изъ гостей домой черезъ т. н. обсерваторныя горы. Вдругъ ихъ останавливаетъ полицейскій, объявляетъ имъ никому не вѣдомый запретъ ходить такъ поздно черезъ обсерваторныя горы и приглашаетъ въ участокъ. Не обращая вниманія на протесты, онъ угрожаетъ, что если они не послѣдуютъ за нимъ, то онъ призоветъ на помощь другихъ полицейскихъ и арестуетъ ихъ силою. Желая избавить даму отъ непріятностей участка, господинъ сунулъ въ руку полицейскому бумажку. Поведеніе послѣдняго мгновенно измѣнилось. Строгость обратилась въ воплощенную любезность, и неподкупный охранитель „закона“ собственной персоной проводилъ нашу пару „преступниковъ“, чтобы они не попались на глаза другому охранителю. Другой случай имѣлъ мѣсто также вечеромъ въ центрѣ города. Къ двумъ дамамъ подходитъ полицейскій и грубо требуетъ, чтобы онѣ отправились съ нимъ въ участокъ. И здѣсь
1 Католикосъ получилъ отъ г. Плеве оффиціальное извѣщеніе, что его „всеподданнѣйшее прошеніе“ получено Императоромъ въ Дармштатѣ 27-го сентября прошлаго года. Ред.
2 См. также книжку: „Растлѣніе гельсингфорсской полиціи“, изд. Гуго Штейница,
Берлинъ 1902 г.
Посему повергаю къ стопамъ Твоимъ, Всемилостивѣйшій Государь, мольбу мою, имѣя передъ собой образъ Іисуса, молящагося въ Геѳсиманскомъ саду, Его же гласомъ взываю я къ Тебѣ отъ вратъ св. Эчміадзинскаго храма: да минуетъ чаша сія армянскую церковь! Извѣстно изъ исторіи, что она, еще съ первыхъ вѣковъ христіанства испивала не разъ горчайшія чаши всякихъ гоненій, страданій изъ-за того лишь, чтобы сохранить неприкосновенною свою самостоятельность.
Блаженной же памяти Предки Вашего Величества всегда дарили вѣрноподданный армянскій народъ царской милостью и благоволеніемъ, и немало сыновъ его, кои, не жалѣя живота своего, беззавѣтно-преданной храбростью способствовали на полѣ брани блеску оружія славнаго русскаго воинства. И церковь армянская неизмѣнно пользовалась высокимъ покровительствомъ Державныхъ Предковъ Твоихъ, съ высоты Царскаго Престола признававшихъ неотъемлемость вѣковыхъ правъ апостольской церкви, готовившейся праздновать въ текущемъ году тысяча шестистолѣтіе основанія матери армянскихъ церквей, первопрестольнаго храма Эчміадзинскаго.
Нынѣ же вновь обнародованное положеніе 12-го іюня колеблетъ вѣковые устои моей церкви, и я, какъ глава ея, будучи отвѣтственъ передъ Господомъ и четырехмилліоннымъ народомъ, избравшимъ меня стражемъ неприкосновенности ея, не могу, Благочестивѣйшій Государь, не сказать своего слова о такомъ важномъ законодательномъ актѣ, воспослѣдовавшемъ безъ моего вѣдома
Вотъ почему я просилъ господина Министра Внутреннихъ Дѣлъ отсрочить на время исполненіе новаго положенія и обратился къ Вашему Величеству со всеподданнѣйшей мольбой выслушать меня, поставленнаго въ безвыходное положеніе въ виду устанавливаемаго новаго порядка вещей. Единственнымъ намѣреніемъ моимъ было и есть вѣрное исполненіе архипастырскаго долга, состоящаго въ настоящемъ вопросѣ въ томъ, чтобы довести до свѣдѣнія Вашего Величества мои соображенія.
Вижу съ прискорбіемъ, что таковое мое намѣреніе истолковано въ несоотвѣтствующемъ истинѣ смыслѣ. Вѣрь, Государь, что смиренный служитель святого алтаря, стоящій на краю могилы, не станетъ кривить душой передъ Тобою, и потому искренно заявляю, что ни я, ни духовенство, ниже паства моя никогда не помышляли о неповиновеніи Тебѣ, Помазаннику Божьему. Народныя же волненія послѣднихъ дней, о которыхъ слухи, навѣрное, дошли и до Престола Твоего, доказываютъ лишь насколько неожиданно было новое положеніе, носящее характеръ тяжкой кары, какъ оно идетъ въ разрѣзъ съ канонами церкви и выработавшимся въ теченіе вѣковъ представленіемъ народа о духѣ ея.
Великій Государь Мой, взываю къ милосердію Твоему; вмѣстѣ съ паствой моей, проживающей во всѣхъ странахъ земного шара, повторяю слезное моленіе: да минуетъ чаша сія церковь мою! Лучи безграничнаго милосердія Твоего да преисполнятъ радостью и безпредѣльной признательностью сердце народа моего.
Кончилъ я писаніе свое и съ глубокой вѣрою, со всею монастырской братіей сошедъ въ Первопрестольный храмъ, положилъ сіе письмо на святой алтарь и горячо молился о продленіи драгоцѣнной жизни Вашего Величества, молился о ниспосланіи благодати Божьей и благословенія Единороднаго Сына на всю Августѣйшую Семью Твою.
О здравіи и драгоцѣнной жизни Вашего Величества усердный богомолецъ, скорбящій (слѣдуетъ подпись).
Глубоко-трогательное впечатлѣніе производитъ этотъ отчаянный крикъ восьмидесятичетырехлѣтняго старца, сознающаго всю отвѣтственность, лежащую на немъ предъ паствой, и всю безвыходность своего положенія. 1 Самыхъ смиренныхъ подданныхъ царя насильникъ Плеве сумѣлъ довести до полнаго отчаянія. Но отчаяніе и скорбь патріарха рождаютъ въ армянскомъ народѣ ненависть и революціонную рѣшимость. Такъ накопляются тѣ силы, передъ которыми не устоять самодержавію, какъ бы ни мнило оно себя могущественнымъ. Ред.
Финляндскія дѣла.
(Отъ нашего гельсингфорсскаго корреспондента. )
То, о чемъ я теперь буду говорить, покажется, вѣроятно, многимъ изъ читателей „Осв. “ мало интереснымъ. Представленіе о полиціи у русскаго обывателя уже съ давнихъ временъ до того связано съ самымъ грубымъ и безпредѣльнымъ произволомъ, развратомъ и продажностью, что подвиги и пріемы бобриковской полиціи въ Финляндіи едва ли покажутся ему съ перваго взгляда неожиданными или изумительными. Но для надлежащей оцѣнки „реформаторской“ дѣятельности Бобрикова въ упомянутой области слѣдуетъ смотрѣть на нее не съ точки зрѣнія полицейскихъ порядковъ „коренной“ Россіи, а съ точки зрѣнія тѣхъ финляндскихъ порядковъ, которые онъ, Бобриковъ, „реформировалъ“. Тогда и изъ характеристики бобриковской полиціи въ Финляндіи станетъ ясно, до какой степени самодержавіе и объединеніе суть принципы разрушающіе и совершенно безсильные Для всякой созидательной работы.
Въ моихъ прежнихъ письмахъ я уже неоднократно имѣлъ случай указывать на факты, свидѣтельствующіе о быстромъ растлѣніи финляндской полиціи подъ вліяніемъ бобриковскихъ тенденцій. 2 Поэтому я ограничусь здѣсь, главнымъ образомъ, послѣднимъ періодомъ, такъ сказать, періодомъ усиленной охраны, начавшимся обнародованіемъ незаконнаго указа о диктатурѣ Бобрикова,
Уже съ первыхъ временъ своего пребыванія въ Финляндіи Бобриковъ началъ возиться съ полиціей. Финляндская полиція
была организована не по русскимъ противообщественнымъ принципамъ. Строго руководствуясь законами, она могла полагаться на поддержку общества, а потому, хотя, по русскимъ понятіямъ, сравнительно и малочисленная, она гораздо лучше соотвѣтствовала требованіямъ порядка въ истинномъ смыслѣ слова. Но бобриковскій порядокъ не есть порядокъ, а неограниченный просторъ всякаго рода „начальству“ безпорядничать противъ отдѣльныхъ лицъ и всего общества, Замѣтивъ, что финляндскою полиціею нельзя пользоваться, какъ слѣпымъ орудіемъ, для своихъ цѣлей, Бобриковъ началъ хлопотать о ея преобразованіи на русскій ладъ.
Съ назначеніемъ въ Финляндію русскихъ губернаторовъ Бориковъ получилъ заинтересованныхъ въ этомъ дѣлѣ помощниковъ, между тѣмъ какъ нижніе полицейскіе чины остались безъ защиты противъ анархическихъ стремленій своего „высшаго начальника“. Раньше всего главнѣйшія усилія направились на преобразованіе гельсингфорсской полиціи. Культурный и весьма способный полиціймейстеръ Горди былъ смѣщенъ, а на его мѣсто назначенъ безхарактерный клевретъ г. Бобрикова, полковникъ Карлстедтъ, который когда-то товарищескимъ судомъ принужденъ былъ оставить финскій стрѣлковый батальонъ за не совсѣмъ лойяльное обращеніе съ казеннымъ имуществомъ. Затѣмъ начали смѣщать одного за другимъ почти всѣхъ честныхъ полицейскихъ, замѣщая ихъ либо пьяницами, либо такими лицами, которыя вступленіемъ въ новую полицію избѣгали конфликта съ прокуратурою. Помимо финляндцевъ навербовали также множесто русскихъ и обрусѣвшихъ эстонцевъ, вѣроятно, для вящаго укрѣпленія въ населеніи чести русскаго имени. На пропойцъ и карманниковъ, не имѣющихъ связей съ финляндскимъ обществомъ, лучше можно положиться при будущихъ направленныхъ противъ мирныхъ жителей страны проявленіяхъ произвола и насилія.
Вліяніе бобриковской „реформаціи“ ясно выступаетъ наружу при разсмотрѣніи качествъ безмѣрно увеличенной гельсингфорсской полиціи. Уже наружный видъ полицейскихъ показываетъ, что полиція сильно огрубѣла. Потерявъ всякое уваженіе со стороны населенія, она для поддержанія своего „престижа“ пустила въ ходъ кулаки. Со всѣми задержанными обращаются очень грубо, а пьяныхъ въ участкѣ бьютъ до потери чувствъ. Одинъ рабочій, который, будучи арестованъ во время іюньскаго призыва, отсидѣлъ подъ стражей три мѣсяца и потомъ эмигрировалъ въ Америку, описалъ недавно въ тамошней рабочей газетѣ обращеніе гельсингфорсской полиціи съ попавшими въ ея руки жертвами. По его обстоятельному описанію видно, нто это обращеніе ничуть не уступаетъ тому, которое практикуется русской полиціей въ ея закрытыхъ отъ свѣта тайникахъ. Въ прежніе времена кулачная расправа была строго воспрещена, какъ, впрочемъ, она запрещена закономъ и по сію пору. Но для бобриковской полиціи законъ, какъ извѣстно, не писанъ.
Пьяные полицейскіе не рѣдкость. Къ помощи своихъ острыхъ шашекъ они прибѣгаютъ очень быстро, часто безъ всякаго повода. Все это стало возможнымъ, благодаря извѣстнымъ уже нашимъ читателямъ приказамъ Карлстедта и „губернатора“ Кайгородова, обязывающимъ полицейскихъ не воздерживаться отъ употребленія оружія.
Погоня за „агитаторами“ и политическими преступниками, распространяющими „нелегальную литературу“, стала главнымъ, если не единственнымъ дѣломъ „реформированной“ полиціи. Случаи воровства въ Гельсингфорсѣ въ послѣднее время участились до небывалыхъ размѣровъ, а воры въ большинствѣ случаевъ остаются не разысканными. Слѣдующіе цифры удостовѣряютъ сказанное: въ 1898 и 1899 гг. въ Гельсингфорсѣ было зарегистрировано по 1400 случаевъ болѣе или менѣе важныхъ преступленій. Въ 1900 году это число возрасло до 2800, въ 1901 г. до 3600 и въ 1902 г. до 3000. Въ то же время число задержанныхъ полиціей преступниковъ уменьшилось отъ 70% въ 1899 году до 48% въ 1902 г.
Среди полицейскихъ развивается не только взяточничество, но даже простое мошеничество. Въ сентябрѣ, напримѣръ, произошелъ слѣдующій случай. Одна дама съ господиномъ возвращались поздно вечеромъ изъ гостей домой черезъ т. н. обсерваторныя горы. Вдругъ ихъ останавливаетъ полицейскій, объявляетъ имъ никому не вѣдомый запретъ ходить такъ поздно черезъ обсерваторныя горы и приглашаетъ въ участокъ. Не обращая вниманія на протесты, онъ угрожаетъ, что если они не послѣдуютъ за нимъ, то онъ призоветъ на помощь другихъ полицейскихъ и арестуетъ ихъ силою. Желая избавить даму отъ непріятностей участка, господинъ сунулъ въ руку полицейскому бумажку. Поведеніе послѣдняго мгновенно измѣнилось. Строгость обратилась въ воплощенную любезность, и неподкупный охранитель „закона“ собственной персоной проводилъ нашу пару „преступниковъ“, чтобы они не попались на глаза другому охранителю. Другой случай имѣлъ мѣсто также вечеромъ въ центрѣ города. Къ двумъ дамамъ подходитъ полицейскій и грубо требуетъ, чтобы онѣ отправились съ нимъ въ участокъ. И здѣсь
1 Католикосъ получилъ отъ г. Плеве оффиціальное извѣщеніе, что его „всеподданнѣйшее прошеніе“ получено Императоромъ въ Дармштатѣ 27-го сентября прошлаго года. Ред.
2 См. также книжку: „Растлѣніе гельсингфорсской полиціи“, изд. Гуго Штейница,
Берлинъ 1902 г.