требила Россія на упорядоченіе своего положенія на Кавказѣ и въ Средней Азіи. Помимо насъ и нашей воли, наша страна на Дальнемъ и вообще на Азіатскомъ Востокѣ стала въ положеніе, еще небывалое въ нашей исторіи. Хотимъ мы или нѣтъ — намъ приходится стоять лицомъ къ лицу съ не выдуманной, а серьезной опасностью, передъ которой въ болѣе грубой и дикой формѣ стояли русскія государства въ эпоху татарскаго нашествія. Намъ приходится входить въ недружественныя, враждебныя столкновенія и, можетъ быть, даже въ многолѣтнюю борьбу съ племенами и народностями, чуждыми намъ по культурѣ и исторической жизни, связанными между собой духовными и матеріальными интересами и обычаями, обладающими колоссальными ресурсами, съ народами, во много разъ превышающими по численности наше населеніе, съ народами, изъ которыхъ быстрый ходъ событій легко можетъ выковать страшную силу, передъ которой долженъ дрожать и гнуться нашъ государственный механизмъ. Намъ первымъ въ Европѣ приходится считаться съ этой опасностью, въ тотъ историческій моментъ, когда еще мало выросла духовная связь нашихъ сосѣдей съ европейски - культурнымъ міромъ, когда еще не упрочилась привычка къ мирному и духовному обмѣну, не наложила свою руку на племена Китая великая сила европейской культурной жизни, сила общаго просвѣщенія и науки, и когда воинственное населеніе Японіи, далекое отъ насъ по всему укладу культуры, овладѣло рессурсами нашей цивилизаціи, сохранивъ и развивъ вѣковыя привычки своей государственной дѣятельности... Считаться съ этими новыми для насъ условіями жизни намъ неизбѣжно придется. И выйти изъ созданныхъ нашимъ правительствомъ опасностей Россія можетъ, только измѣнивъ механизмъ своей государственной машины, добившись такого положенія дѣлъ, когда ея внѣшняя политика будетъ руководиться и направляться не угодливостью и мыслью полуобразованныхъ, чуждыхъ русской жизни, царедворцевъ, вродѣ Ламздорфа, полицейскихъ маніаковъ, вродѣ Плеве, авантюристовъ, вродѣ Безобразова, а когда волею страны во главѣ ея будутъ поставлены лучшіе люди ума и таланта, которымъ можно будетъ безопасно ввѣрять руководство политикой въ опасные и критическіе періоды государственной жизни. Опасные моменты исторической жизни требуютъ напряженія воли и мысли лучшихъ гражданъ, и серьезность положенія страны явно не соотвѣтствуетъ тѣмъ умственнымъ и нравственнымъ рессурсамъ, какіе въ силахъ въ настоящее время выставить самодержавіе. Россія смѣло и активно выступила на всемірно-историческую арену, и здѣсь умственнымъ силамъ ея государственныхъ людей, привыкшихъ лишь къ бюрократическому бездѣйствію, полицейскому произволу, выбраннымъ и поставленнымъ во главу правительства за качества и способности, ничего общаго не имѣющія съ государственными потребностями — противостоятъ государственныя организаціи болѣе совершеннаго механизма, во главѣ которыхъ стоятъ выдающіяся силы страны, вышедшія изъ широкихъ слоевъ общества, привыкшаго судить и оцѣнивать свои интересы, проявлять иниціативу и выбирать лучшіе пути дѣйствія. Русское правительство могло успѣшно бороться съ внѣшними событіями только на такой исторической аренѣ, на которой оно не встрѣчалось на каждомъ шагу съ болѣе совершенными, менѣе зависящими отъ случайности, государственными организаціями. Это было возможно по отношенію къ полуразрушеннымъ государствамъ Востока или на Западѣ въ прошлые вѣка исторіи. Но въ ХХ-мъ вѣкѣ никакое самодержавное бюрократическое правительство не можетъ итти нога въ ногу въ свободномъ состязаніи съ правительствами свободныхъ гражданъ, дѣйствія которыхъ контролируются широко освѣдомленнымъ общественнымъ мнѣніемъ. Оно всегда будетъ терпѣть пораженія, приводить страну въ унизительныя положенія, создавать опасности, не вызываемыя обстоятельствами дѣла. Умственныя силы слишкомъ неравны, и только простой случай можетъ временами благопріятствовать въ этой новой аренѣ дѣятельности такимъ архаическимъ организаціямъ, какими являются россійское самодержавіе, турецкій халифатъ или китайская имперія. Такое положеніе дѣлъ не соотвѣтствуетъ интересамъ Россіи, не отвѣчаетъ силамъ и
способностямъ русскаго народа. И русское общество должно ясно понять это, общественное мнѣніе должно это громко и во всеуслышаніе высказать. Призракъ безсмысленной войны съ Японіей долженъ послужить для этого поводомъ и фактическимъ осязательнымъ доказательствомъ.
Формирующаяся русская либеральная партія можетъ только тогда имѣть силу и значеніе и явиться важной частью государственной организаціи страны, когда она будетъ обладать ясной программой, отвѣчающей на всѣ основные вопросы текущей жизни. По отношенію къ вопросамъ внутренней политики, искони лежавшіе въ основѣ дѣятельности русскихъ либераловъ принципы мѣстнаго самоуправленія и демократической программы, дѣлаютъ ея обликъ въ общемъ довольно яснымъ и не возбуждающимъ споровъ. Ставя своей задачей измѣненіе самодержавной государственной организаціи, въ то же время либеральная партія включаетъ въ свою программу и эти основные принципы своихъ идеаловъ. Совершенно иначе стоитъ дѣло по отношенію къ внѣшней политикѣ. Здѣсь русское правительство встрѣчаетъ полную tabula rasa и въ своихъ дѣйствіяхъ можетъ совершенно не считаться съ общественнымъ мнѣніемъ. Въ нашей странѣ существуетъ поразительно малое знаніе и пониманіе окружающихъ ее внѣшнихъ условій, и только этимъ можетъ объясняться фактъ китайской авантюры, послѣдствія которой мы теперь переживаемъ. Въ столкновеніе съ крупнѣйшими азіатскими силами — Китаемъ и Японіей — Россія вступила такъ же, какъ она благополучно входила въ былые года съ народцами своихъ южныхъ и восточныхъ границъ, которыхъ она понемногу включила въ свой государственный механизмъ. Съ Китаемъ и Японіей повторилась та политика, которую издавна русское правительство примѣняло къ татарамъ и башкирамъ, къ калмыкамъ и текинцамъ, къ кавказскимъ горцамъ или киргизамъ. Но то, что могло безслѣдно для нашего государства пройти по отношенію къ Ахалъ-Теке, къ Хивѣ или Бухарѣ, то грозитъ сложнѣйшими потрясеніями при примѣненіи къ Китаю или Японіи. Здѣсь эта вѣковая мудрость государственнаго строительства временъ еще Московской Руси оказывается слишкомъ элементарной. Лишь благодаря безсознательному отношенію общества могъ быть безумно начатъ этотъ опасный экспериментъ. Онъ особенно опасенъ въ Россіи, такъ какъ во главѣ правительства у насъ, благодаря характеру самодержавія, становятся худшіе люди страны, и среди министровъ, безконтрольно и полновластно рѣшающихъ всѣ дѣла, нерѣдки люди съ ничтожнымъ элементарнымъ образованіемъ, люди феноменально невѣжественные. Трудно предугадать, куда могутъ завести страну ихъ дѣтскія фантазіи, ихъ искренняя увѣренность, основанная на незнаніи. Надо считаться съ тѣмъ фактомъ, что въ XX вѣкѣ русское правительство въ значительной части составлено изъ людей, живущихъ въ атмосферѣ отдаленнаго прошлаго, людей, которымъ дѣйствительность представляется рѣзко измѣненной сквозь призму ихъ архаическаго міровоззрѣнія. Къ сожалѣнію, даже въ средѣ самой либеральной партіи не существуетъ яснаго пониманія интересовъ страны на Дальнемъ Востокѣ.
Это пониманіе должно быть возможно скорѣе выработано. Ибо оно ускоритъ достиженіе неизбѣжной исторической миссіи русскаго либерализма, такъ какъ приведетъ общественное мнѣніе страны къ убѣжденію, что для сохраненія цѣлости нашей страны и для охраны ея міроваго положенія самодержавіе представляетъ крупнѣйшую опасность. Въ виду этого, форма управленія страной должна быть замѣнена другой, болѣе совершенной. Въ современный историческій моментъ самодержавіе является злѣйшимъ врагомъ силы и могущества нашего государства не только потому, что оно подрываетъ корни народнаго благосостоянія, давитъ иниціативу народа, тормозитъ его просвѣщеніе, но и потому, что оно не въ состояніи разбираться въ сложныхъ внѣшнихъ условіяхъ политической жизни, не можетъ охранять безопасность и достоинство государства въ новыхъ условіяхъ будущаго, созданныхъ включеніемъ всѣхъ материковъ въ сознательную культурно-политическую жизнь человѣчества. Культурные государственные механизмы охватили весь земной