ОБРАЗОВАННЫЕ.
Писарь изъ мѣщанской управы Окуркинъ и конторщикъ изъ керосиноваго склада Крышкинъ были въ гостяхъ у содержателя табачнаго магазина Метелкина. У Метелкина была невѣста-дочь, передъ которою оба молодыхъ человѣка хотѣли взять преимущество. Были, впрочемъ, еще и другіе гости, но мододыхъ-то было только двое. Поэтому Окуркинъ и Крышкинъ наперерывъ старались зарекомендовать себя «образованными» передъ дѣвицею Метелкиною.
— Такъ вы говорите, что въ Парижѣ больше народу живетъ, чѣмъ въ Берлинѣ? спрашивала дѣвица Метелкина.
— Гораздо больше! отвѣчалъ Окуркинъ, хотя самъ сильно сомнѣвался въ этомъ. — Тамъ и дома о семи этажахъ.
Крышкинъ завистливо ерзалъ на стулѣ и выбиралъ какой-нибудь предметъ, которымъ онъ могъ бы показать и свою «образованность» и затмить соперника.
— Вотъ тоже и въ Китаѣ страсть сколько жителей! Помѣщаться даже негдѣ. На крышкахъ домовъ живутъ, произнесъ Крышкинъ, подыскавъ наконецъ подходящій предметъ. — Мышей ѣдятъ, змѣй.
— Господи! Кто же этого не знаетъ! возразилъ пренебрежительно Окуркинъ. — Но мы говоримъ про Европу, а вы про Азію хватили...
— Да, я отлично знаю, что про Азію... Но Азіи есть двѣ: Большая Азія и Малая Азія. Я про Малую Азію и говорю! поспѣшилъ замѣтить Крышкинъ и, чтобы какъ-нибудь сгладить свой скачокъ отъ Европы къ Азіи, прибавилъ: — А только я къ тому, что чѣмъ теплѣе страна, тѣмъ сильнѣе расплождается народъ... Парижъ теплѣе Берлина, вотъ въ немъ и больше жителей... Въ Китаѣ у иной китайки бываетъ дѣтей-то человѣкъ по сорока. Азіаты...
— Положимъ, этого нельзя сказать! произнесъ Окуркинъ. — Вонъ, напримѣръ, Абиссинія тоже въ Азіи находится, а тамъ вовсе не такъ много народу... Даже въ войска берутъ женскій полъ и цѣлая армія есть изъ амазонокъ...
Но тутъ Окуркинъ и самъ слегка струсилъ, такъ какъ недостаточно былъ увѣренъ въ дѣйствительности нахожденія Абиссиніи въ Азіи, а амазонокъ въ Абиссиніи.
Крышкинъ, однако, и не думалъ возражать на это; напротивъ, онъ еще больше смутился, такъ какъ соперникъ его высказалъ большія знанія. Онъ рѣшилъ, хоть наугадъ, но огорошить своего противника.
— Однако, въ древнемъ Римѣ тоже были амазонки, а ужъ тамъ-то нельзя сказать, чтобъ было мало народу!..
— Мало ли что! произнесъ нѣсколько сконфуженный Окуркинъ, не зная что возразить на это. — То было прежде, а это теперь!.. Прежде-то людей ни за что, ни про что на кострахъ сжигали живьемъ, и называлось это «тайны инквизиціи».
Крышкинъ обрадовался и спѣшилъ огорошить непріятеля еще чѣмъ-нибудь.
— То-то и есть!.. Значитъ, амазонки ничего не доказываютъ! продолжалъ Крышкинъ. — Это просто первобытное состояніе человѣчества, оттого и амазонки, а если судить съ научной точки зрѣнія, то вопросъ этотъ совсѣмъ другой фазисъ имѣетъ... Прежде женщинъ по золотому за штуку на базарахъ въ неволю продавали, а теперь наука четвертое измѣреніе открыла... Раньше же этого не было...
— Когда же этого не было? спросила дѣвица Метелкина — Четыре правила ариѳметики всегда были... По крайней мѣрѣ давно ужъ они есть...
— Да это-съ не ариѳметика и даже не алгебра! торжествующе и радостно возразилъ Крышкинъ и кинулъ взглядъ на соперника, который смущенно принялся разгрызать грецкій орѣхъ, какъ бы вовсе не интересуясь вопросомъ соперника и будто бы давно уже зная его. — Четвертое измѣреніе, это то, чего еще до сихъ поръ не измѣряли... Спиритизмъ... Вотъ, напримѣръ, тамъ, на небѣ, въ вышинѣ, гдѣ уже воздухъ, дѣлаясь все рѣже и рѣже, наконецъ совершенно исчезаетъ, что тамъ такое? А?
— Ну, значитъ, ничего! отвѣчала наивно дѣвица Метелкина.
— А что это такое за «ничего»? продолжалъ допрашивать Крышкинъ, сіяющій, и уже обратился прямо къ занимавшемуся разгрызаніемъ орѣха Окуркину. — Какъ вы думаете, что тамъ есть, гдѣ нѣтъ воздуха? Что это такое ничего?
— Атмосфера! отвѣчалъ Окуркинъ и, очевидно, при атомъ до такой степени сильно стиснулъ зубы, что орѣхъ треснулъ на его зубахъ и раздробился вдребезги. И ему, дѣйствительно, удалось поразить Крышкина.
— Мда... да! забормоталъ Крышкинъ. — Ну, а какъ она называется?.. А?.. Эфиръ-съ!.. Вотъ какъ... эфиръ!.. Это новое вещество четвертаго измѣренія... Вѣдь оттуда и спиритизмъ... Духи эти...
— Позвольте, но вѣдь эфиръ, это лѣкарство! замѣтила дѣвица. — Оно, кажется, отъ зубной боли, или отъ мозолей и отъ бородавокъ... Имъ еще пластырь разводятъ!.. Такъ какъ же его оттуда берутъ, если оно такъ высоко?
— А при полетахъ на воздушныхъ шарахъ! произнесъ Крышкинъ. — Не на обыкновенныхъ, а на тѣхъ, которые съ научною цѣлью летаютъ!.. Теперь фотографіей луну снимаютъ, такъ чего вамъ еще!
— Однако, вы мнѣ не дали докончить мою мысль объ амазонкахъ! прервалъ его Окуркинъ, который наконецъ собрался съ силами. — Въ Римѣ были цирки, такъ тамъ для цирковъ нужны были наѣздницы, амазонки, а Абиссинія о циркахъ и понятія не имѣетъ... Значитъ, я правъ!..
Но тутъ дѣвица пригласила кавалеровъ что-нибудь спѣть, и турниръ окончился...
К. Михайловъ.
ВЪ ПОСТУ.
Отъ постныхъ кухонь — постный духъ; У метромановъ взоръ потухъ;
Бѣднякъ актеръ попалъ въ тиражъ, Въ сердцахъ у дѣвъ упалъ куражъ.
И. Марсъ.
БАННЫЙ СЕЗОНЪ.
— Вотъ, и великій постъ... Театры закрылись...
— А по моему, такъ ихъ хоть бы совсѣмъ не было... То ли дѣло сходить въ баню: это, я понимаю... удовольствіе!.. А въ посту какъ-то особенно жарко бани топятъ...
— Собери-ка мнѣ, Машенька, бѣлье... Я въ баню пойду...
— А зачѣмъ же карты съ собой берешь и мѣлки?..
— Мы уговорились въ номеръ итти цѣлой компаніей: я, Фона Фомичъ, Илья Евграфовичъ и Антонъ Петровичъ... Въ номерѣ можно полтора часа сидѣть... такъ вотъ, успѣемъ тамъ и въ винтикъ перекинуться...
— Жена! Въ баню иду!.. Пусть Мавра два самовара поставитъ...
— Зачѣмъ же, Аммосъ Филипповичъ, два?.. Нетто гостей съ собой изъ бани приведешь?
— Какіе гости въ великомъ посту!.. Я послѣ бани-то одинъ два самовара выпью... Неужели не знаешь моего аппетита насчетъ чая?.. Ежели въ обыкновенномъ общежитіи цѣлый самоваръ выпиваю, такъ послѣ бани-то, само собой, два выпью...
Въ банѣ встрѣчаются старшій и младшій.
Младшій. — Честь имѣю кланяться, ваше превосходительство... Я — Синичкинъ...
Старшій. — А, Синичкинъ... И вы въ эти бани ходите?.. Младшій. — Имѣю честь...
Старшій. — А я васъ сразу и не узналъ... того... безъ вицмундира... Что значитъ привычка...
Въ раздѣвальной.
— Вы, кажется, тоже постоянный посѣтитель этихъ бань?.. Не хотите ли подписать что-нибудь на подарокъ банщику Василію?..
— Это по какому случаю?
— На будущей недѣлѣ мы справляемъ его двадцатипятилѣтній юбилей... Хотимъ поднести серебряную шайку... Надо, знаете, поощрять таланты... А Василій чрезвычайно, чрезвычайно талантливъ!.. Многіе генералы даже сюда въ баню приходятъ, чтобы Василій ихъ вымылъ и выпарилъ...
И. Грэкъ.
ВОЕННЫЕ АНЕКДОТИКИ.
Въ эскадронной школѣ.
— Гребенюкъ, рѣши задачу: сколько человѣкъ въ эскадронѣ, если роздали имъ 450 фунтовъ хлѣба, при чемъ каждому давали по 3 фунта? — 123, ваше благородіе!
— Не вѣрно. Какъ ты рѣшалъ?
— Никакъ нѣтъ, ваше благородіе, въ шкадронѣ, по спискамъ, 123.
Въ учебной командѣ.
— Унтеръ-офицеру, оставшемуся на сверхсрочной службѣ, нашивается шевронъ на лѣвый рукавъ и разрѣшается вступать въ бракъ, объясняетъ офицеръ солдатамъ. — Поняли?
— Такъ точно, ваше благородіе! — Ивановъ, повтори!
— Сверхсрочному унтеръ-офицеру дается шевронъ, ваше благородіе...
— Ну! И какое еще право?
— Миндаль, ваше благородіе!.. — Врешь... Скрипка! что?
— Шевронъ, ваше благородіе.
— Говорено. Рябоконь, что дается?
— Жена! отвѣтилъ спрошенный бойко.
Денщикъ.
— Ваше благородіе, что прикажете на обѣдъ? — Мм... Борщъ... Кашу... Жаркое...
— Какую кашу, ваше благородіе, манную или гречневую?
— Мм... Манную.
— Никакъ нѣтъ, ваше благородіе, манной крупы нѣтъ, только гречневая...
Берданка № 7.
ШТУРМЪ.
(изъ ЖИТЕЙСКОЙ стратегіи).
Война объявлена... Отецъ трубитъ походъ, Въ развѣдкахъ кумушки; невѣсту шлютъ впередъ; За нею слѣдомъ мать, двѣ тетушки въ засадѣ, Маневры начаты и вотъ женихъ въ блокадѣ. Пошли на штурмъ и въ бой отрядъ вступилъ,
На флангахъ тетушки, отецъ ударилъ въ тылъ; Женихъ сраженъ, лежитъ, дохнуть не смѣя, И мигомъ въ цѣпи онъ закованъ Гименея.
И. Марсъ.
ВПОТЬМАХЪ.
— Ну, братъ, ты совсѣмъ безграмотную записку мнѣ написалъ, на каждой строчкѣ по десяти ошибокъ.
— Это все оттого, что спичекъ не было, и я писалъ тебѣ впотьмахъ.
Берданка № 7.
ИТАЛЬЯНЩИНА ВЪ ПОСТУ.
Итальянская опера въ театрѣ «Акваріума»; замѣчательна тѣмъ, что покажетъ одного новаго баритона Баттистини и за это сдеретъ съ абонентовъ не одну, а три шкуры.
Въ театрѣ Панаева — русско-еврейско-итальянская опера.
Итальянская же опера будетъ и въ Маломъ театрѣ, гдѣ появится самъ Мазини. Говорятъ, Мазини споетъ по-русски «Не бѣлы снѣги» и «Чѣмъ тебя я огорчила», исключительно съ тою цѣлью, чтобы затмить тенора Маркони. Для психопатокъ уступка.
Въ Маломъ же театрѣ будутъ происходить и «трагическія» гастроли итальянскаго трагика Джіованни Эмануэль и «трагихи» Вирджиніи Рейтеръ (? ), съ миланскою труппою. Въ случаѣ болѣзни кого-либо изъ итальянцевъ, ихъ роли будетъ исполнять самъ С. А. Пальмъ.
При такомъ обиліи итальянцевъ, пожалуй, и петербургскіе извозчики начнутъ ругаться по-итальянски.
Свифтъ.
АНАХРОНИЗМЫ.
Домашній очагъ. — Гдѣ же, въ какой квартирѣ, вы увидите теперь очаги? Существуютъ печи и камины. Поэтому, вмѣсто «домашній очагъ», слѣдуетъ говорить: «домашняя печь» или «домашній каминъ» (для аристократовъ).
Факелъ Гименея. — Факелы появляются только въ оперѣ и опереткѣ. Въ жизни освѣщеніе производится лампами и свѣчами. Слѣдуетъ говорить «лампа Гименея».
Голъ, какъ соколъ. — Соколъ, положимъ, голъ, но соколиныя охоты отошли въ область преданія. Гораздо современнѣе говорить; «годъ, какъ провинціальный актеръ».
Сидорова коза. — Что за коза такая? Какія козы въ городѣ? Просто: мадемуазель Сидорова.
Вретъ, какъ сивый меринъ. — Сивый меринъ не вретъ; это вы, господа, на него напрасно. «Вретъ, какъ интервьюеръ» — это будетъ вѣрнѣе.
И. Г. Р.
ВОЗОБНОВЛЕНІЕ САНИТАРНЫХЪ ПОХОДОВЪ.
— Я только что началъ радоваться, что мы избавились отъ этихъ санитарныхъ отрядовъ, какъ, оказывается, съ пятнадцатаго февраля они опять начинаютъ сформировываться...
— Экая досада!.. А я только что передъ масленой ямы вычистилъ! Знать бы, такъ подождалъ бы чистить, чтобы передъ санитарами щегольнуть... А теперь, пожалуй, опять заставятъ чистить...
Воz.
ТОРЖЕСТВО Г. ПЕТРОВСКАГО.
— Издатель «Московскихъ Вѣдомостей» Петровскій такой публицистъ, что нынче даже Суворина заткнулъ за поясъ!
— Въ какой это статьѣ?..
— Да не въ статьѣ, а въ арендѣ на газетные кіоски по желѣзнымъ дорогамъ...
Урс.
СТОЛОВАЯ ПРИ БОЙНЪ.
Пшютты въ ресторанѣ.
— А это прекрасная вещь, что даровая столовая при городской бойнѣ возобновилась! — Что же намъ-то?
— Нѣтъ, не скажи!.. Когда намъ во всѣхъ ресторанахъ перестанутъ вѣрить, такъ туда обѣдать ходить можно...
— z.
ВНИМАНІЮ НАШИХЪ ПОЭТОВЪ И ПОЭТЕССЪ.
Когда поэтъ не можетъ спать И духъ его мятется бурно —
Кровь отворить ему не дурно,
Лишь стоитъ фельдшера позвать. Когда же грезы день и ночь Волнуютъ душу поэтессы — Одни холодные компрессы
Съ успѣхомъ могутъ ей помочь.
И. Марсъ.
МѢРЫ ПРОТИВЪ УКЛОНЕНІЯ ОТЪ ГЕРБО ВАГО СБОРА.
— Какія-то особыя мѣры противъ уклоненія отъ гербоваго сбора проектируются...
— Ну, меня это не касается: я всегда на честное слово занимаю, такъ какъ подъ росписки уже никто мнѣ не вѣритъ!..
— Мнѣ Петръ Петровичъ прислалъ письмо съ объясненіемъ любви и съ предложеніемъ руки и сердца... Какъ ты думаешь, Катя, не слѣдуетъ ли его оплатить гербовой маркой? Это вѣдь тоже своего рода документъ!.. А то нынче проектируются особыя мѣры надзора, такъ я и боюсь, какъ бы не пришлось заплатить штрафъ!..
Урсусъ.
Писарь изъ мѣщанской управы Окуркинъ и конторщикъ изъ керосиноваго склада Крышкинъ были въ гостяхъ у содержателя табачнаго магазина Метелкина. У Метелкина была невѣста-дочь, передъ которою оба молодыхъ человѣка хотѣли взять преимущество. Были, впрочемъ, еще и другіе гости, но мододыхъ-то было только двое. Поэтому Окуркинъ и Крышкинъ наперерывъ старались зарекомендовать себя «образованными» передъ дѣвицею Метелкиною.
— Такъ вы говорите, что въ Парижѣ больше народу живетъ, чѣмъ въ Берлинѣ? спрашивала дѣвица Метелкина.
— Гораздо больше! отвѣчалъ Окуркинъ, хотя самъ сильно сомнѣвался въ этомъ. — Тамъ и дома о семи этажахъ.
Крышкинъ завистливо ерзалъ на стулѣ и выбиралъ какой-нибудь предметъ, которымъ онъ могъ бы показать и свою «образованность» и затмить соперника.
— Вотъ тоже и въ Китаѣ страсть сколько жителей! Помѣщаться даже негдѣ. На крышкахъ домовъ живутъ, произнесъ Крышкинъ, подыскавъ наконецъ подходящій предметъ. — Мышей ѣдятъ, змѣй.
— Господи! Кто же этого не знаетъ! возразилъ пренебрежительно Окуркинъ. — Но мы говоримъ про Европу, а вы про Азію хватили...
— Да, я отлично знаю, что про Азію... Но Азіи есть двѣ: Большая Азія и Малая Азія. Я про Малую Азію и говорю! поспѣшилъ замѣтить Крышкинъ и, чтобы какъ-нибудь сгладить свой скачокъ отъ Европы къ Азіи, прибавилъ: — А только я къ тому, что чѣмъ теплѣе страна, тѣмъ сильнѣе расплождается народъ... Парижъ теплѣе Берлина, вотъ въ немъ и больше жителей... Въ Китаѣ у иной китайки бываетъ дѣтей-то человѣкъ по сорока. Азіаты...
— Положимъ, этого нельзя сказать! произнесъ Окуркинъ. — Вонъ, напримѣръ, Абиссинія тоже въ Азіи находится, а тамъ вовсе не такъ много народу... Даже въ войска берутъ женскій полъ и цѣлая армія есть изъ амазонокъ...
Но тутъ Окуркинъ и самъ слегка струсилъ, такъ какъ недостаточно былъ увѣренъ въ дѣйствительности нахожденія Абиссиніи въ Азіи, а амазонокъ въ Абиссиніи.
Крышкинъ, однако, и не думалъ возражать на это; напротивъ, онъ еще больше смутился, такъ какъ соперникъ его высказалъ большія знанія. Онъ рѣшилъ, хоть наугадъ, но огорошить своего противника.
— Однако, въ древнемъ Римѣ тоже были амазонки, а ужъ тамъ-то нельзя сказать, чтобъ было мало народу!..
— Мало ли что! произнесъ нѣсколько сконфуженный Окуркинъ, не зная что возразить на это. — То было прежде, а это теперь!.. Прежде-то людей ни за что, ни про что на кострахъ сжигали живьемъ, и называлось это «тайны инквизиціи».
Крышкинъ обрадовался и спѣшилъ огорошить непріятеля еще чѣмъ-нибудь.
— То-то и есть!.. Значитъ, амазонки ничего не доказываютъ! продолжалъ Крышкинъ. — Это просто первобытное состояніе человѣчества, оттого и амазонки, а если судить съ научной точки зрѣнія, то вопросъ этотъ совсѣмъ другой фазисъ имѣетъ... Прежде женщинъ по золотому за штуку на базарахъ въ неволю продавали, а теперь наука четвертое измѣреніе открыла... Раньше же этого не было...
— Когда же этого не было? спросила дѣвица Метелкина — Четыре правила ариѳметики всегда были... По крайней мѣрѣ давно ужъ они есть...
— Да это-съ не ариѳметика и даже не алгебра! торжествующе и радостно возразилъ Крышкинъ и кинулъ взглядъ на соперника, который смущенно принялся разгрызать грецкій орѣхъ, какъ бы вовсе не интересуясь вопросомъ соперника и будто бы давно уже зная его. — Четвертое измѣреніе, это то, чего еще до сихъ поръ не измѣряли... Спиритизмъ... Вотъ, напримѣръ, тамъ, на небѣ, въ вышинѣ, гдѣ уже воздухъ, дѣлаясь все рѣже и рѣже, наконецъ совершенно исчезаетъ, что тамъ такое? А?
— Ну, значитъ, ничего! отвѣчала наивно дѣвица Метелкина.
— А что это такое за «ничего»? продолжалъ допрашивать Крышкинъ, сіяющій, и уже обратился прямо къ занимавшемуся разгрызаніемъ орѣха Окуркину. — Какъ вы думаете, что тамъ есть, гдѣ нѣтъ воздуха? Что это такое ничего?
— Атмосфера! отвѣчалъ Окуркинъ и, очевидно, при атомъ до такой степени сильно стиснулъ зубы, что орѣхъ треснулъ на его зубахъ и раздробился вдребезги. И ему, дѣйствительно, удалось поразить Крышкина.
— Мда... да! забормоталъ Крышкинъ. — Ну, а какъ она называется?.. А?.. Эфиръ-съ!.. Вотъ какъ... эфиръ!.. Это новое вещество четвертаго измѣренія... Вѣдь оттуда и спиритизмъ... Духи эти...
— Позвольте, но вѣдь эфиръ, это лѣкарство! замѣтила дѣвица. — Оно, кажется, отъ зубной боли, или отъ мозолей и отъ бородавокъ... Имъ еще пластырь разводятъ!.. Такъ какъ же его оттуда берутъ, если оно такъ высоко?
— А при полетахъ на воздушныхъ шарахъ! произнесъ Крышкинъ. — Не на обыкновенныхъ, а на тѣхъ, которые съ научною цѣлью летаютъ!.. Теперь фотографіей луну снимаютъ, такъ чего вамъ еще!
— Однако, вы мнѣ не дали докончить мою мысль объ амазонкахъ! прервалъ его Окуркинъ, который наконецъ собрался съ силами. — Въ Римѣ были цирки, такъ тамъ для цирковъ нужны были наѣздницы, амазонки, а Абиссинія о циркахъ и понятія не имѣетъ... Значитъ, я правъ!..
Но тутъ дѣвица пригласила кавалеровъ что-нибудь спѣть, и турниръ окончился...
К. Михайловъ.
ВЪ ПОСТУ.
Отъ постныхъ кухонь — постный духъ; У метромановъ взоръ потухъ;
Бѣднякъ актеръ попалъ въ тиражъ, Въ сердцахъ у дѣвъ упалъ куражъ.
И. Марсъ.
БАННЫЙ СЕЗОНЪ.
— Вотъ, и великій постъ... Театры закрылись...
— А по моему, такъ ихъ хоть бы совсѣмъ не было... То ли дѣло сходить въ баню: это, я понимаю... удовольствіе!.. А въ посту какъ-то особенно жарко бани топятъ...
— Собери-ка мнѣ, Машенька, бѣлье... Я въ баню пойду...
— А зачѣмъ же карты съ собой берешь и мѣлки?..
— Мы уговорились въ номеръ итти цѣлой компаніей: я, Фона Фомичъ, Илья Евграфовичъ и Антонъ Петровичъ... Въ номерѣ можно полтора часа сидѣть... такъ вотъ, успѣемъ тамъ и въ винтикъ перекинуться...
— Жена! Въ баню иду!.. Пусть Мавра два самовара поставитъ...
— Зачѣмъ же, Аммосъ Филипповичъ, два?.. Нетто гостей съ собой изъ бани приведешь?
— Какіе гости въ великомъ посту!.. Я послѣ бани-то одинъ два самовара выпью... Неужели не знаешь моего аппетита насчетъ чая?.. Ежели въ обыкновенномъ общежитіи цѣлый самоваръ выпиваю, такъ послѣ бани-то, само собой, два выпью...
Въ банѣ встрѣчаются старшій и младшій.
Младшій. — Честь имѣю кланяться, ваше превосходительство... Я — Синичкинъ...
Старшій. — А, Синичкинъ... И вы въ эти бани ходите?.. Младшій. — Имѣю честь...
Старшій. — А я васъ сразу и не узналъ... того... безъ вицмундира... Что значитъ привычка...
Въ раздѣвальной.
— Вы, кажется, тоже постоянный посѣтитель этихъ бань?.. Не хотите ли подписать что-нибудь на подарокъ банщику Василію?..
— Это по какому случаю?
— На будущей недѣлѣ мы справляемъ его двадцатипятилѣтній юбилей... Хотимъ поднести серебряную шайку... Надо, знаете, поощрять таланты... А Василій чрезвычайно, чрезвычайно талантливъ!.. Многіе генералы даже сюда въ баню приходятъ, чтобы Василій ихъ вымылъ и выпарилъ...
И. Грэкъ.
ВОЕННЫЕ АНЕКДОТИКИ.
Въ эскадронной школѣ.
— Гребенюкъ, рѣши задачу: сколько человѣкъ въ эскадронѣ, если роздали имъ 450 фунтовъ хлѣба, при чемъ каждому давали по 3 фунта? — 123, ваше благородіе!
— Не вѣрно. Какъ ты рѣшалъ?
— Никакъ нѣтъ, ваше благородіе, въ шкадронѣ, по спискамъ, 123.
Въ учебной командѣ.
— Унтеръ-офицеру, оставшемуся на сверхсрочной службѣ, нашивается шевронъ на лѣвый рукавъ и разрѣшается вступать въ бракъ, объясняетъ офицеръ солдатамъ. — Поняли?
— Такъ точно, ваше благородіе! — Ивановъ, повтори!
— Сверхсрочному унтеръ-офицеру дается шевронъ, ваше благородіе...
— Ну! И какое еще право?
— Миндаль, ваше благородіе!.. — Врешь... Скрипка! что?
— Шевронъ, ваше благородіе.
— Говорено. Рябоконь, что дается?
— Жена! отвѣтилъ спрошенный бойко.
Денщикъ.
— Ваше благородіе, что прикажете на обѣдъ? — Мм... Борщъ... Кашу... Жаркое...
— Какую кашу, ваше благородіе, манную или гречневую?
— Мм... Манную.
— Никакъ нѣтъ, ваше благородіе, манной крупы нѣтъ, только гречневая...
Берданка № 7.
ШТУРМЪ.
(изъ ЖИТЕЙСКОЙ стратегіи).
Война объявлена... Отецъ трубитъ походъ, Въ развѣдкахъ кумушки; невѣсту шлютъ впередъ; За нею слѣдомъ мать, двѣ тетушки въ засадѣ, Маневры начаты и вотъ женихъ въ блокадѣ. Пошли на штурмъ и въ бой отрядъ вступилъ,
На флангахъ тетушки, отецъ ударилъ въ тылъ; Женихъ сраженъ, лежитъ, дохнуть не смѣя, И мигомъ въ цѣпи онъ закованъ Гименея.
И. Марсъ.
ВПОТЬМАХЪ.
— Ну, братъ, ты совсѣмъ безграмотную записку мнѣ написалъ, на каждой строчкѣ по десяти ошибокъ.
— Это все оттого, что спичекъ не было, и я писалъ тебѣ впотьмахъ.
Берданка № 7.
ИТАЛЬЯНЩИНА ВЪ ПОСТУ.
Итальянская опера въ театрѣ «Акваріума»; замѣчательна тѣмъ, что покажетъ одного новаго баритона Баттистини и за это сдеретъ съ абонентовъ не одну, а три шкуры.
Въ театрѣ Панаева — русско-еврейско-итальянская опера.
Итальянская же опера будетъ и въ Маломъ театрѣ, гдѣ появится самъ Мазини. Говорятъ, Мазини споетъ по-русски «Не бѣлы снѣги» и «Чѣмъ тебя я огорчила», исключительно съ тою цѣлью, чтобы затмить тенора Маркони. Для психопатокъ уступка.
Въ Маломъ же театрѣ будутъ происходить и «трагическія» гастроли итальянскаго трагика Джіованни Эмануэль и «трагихи» Вирджиніи Рейтеръ (? ), съ миланскою труппою. Въ случаѣ болѣзни кого-либо изъ итальянцевъ, ихъ роли будетъ исполнять самъ С. А. Пальмъ.
При такомъ обиліи итальянцевъ, пожалуй, и петербургскіе извозчики начнутъ ругаться по-итальянски.
Свифтъ.
АНАХРОНИЗМЫ.
Домашній очагъ. — Гдѣ же, въ какой квартирѣ, вы увидите теперь очаги? Существуютъ печи и камины. Поэтому, вмѣсто «домашній очагъ», слѣдуетъ говорить: «домашняя печь» или «домашній каминъ» (для аристократовъ).
Факелъ Гименея. — Факелы появляются только въ оперѣ и опереткѣ. Въ жизни освѣщеніе производится лампами и свѣчами. Слѣдуетъ говорить «лампа Гименея».
Голъ, какъ соколъ. — Соколъ, положимъ, голъ, но соколиныя охоты отошли въ область преданія. Гораздо современнѣе говорить; «годъ, какъ провинціальный актеръ».
Сидорова коза. — Что за коза такая? Какія козы въ городѣ? Просто: мадемуазель Сидорова.
Вретъ, какъ сивый меринъ. — Сивый меринъ не вретъ; это вы, господа, на него напрасно. «Вретъ, какъ интервьюеръ» — это будетъ вѣрнѣе.
И. Г. Р.
ВОЗОБНОВЛЕНІЕ САНИТАРНЫХЪ ПОХОДОВЪ.
— Я только что началъ радоваться, что мы избавились отъ этихъ санитарныхъ отрядовъ, какъ, оказывается, съ пятнадцатаго февраля они опять начинаютъ сформировываться...
— Экая досада!.. А я только что передъ масленой ямы вычистилъ! Знать бы, такъ подождалъ бы чистить, чтобы передъ санитарами щегольнуть... А теперь, пожалуй, опять заставятъ чистить...
Воz.
ТОРЖЕСТВО Г. ПЕТРОВСКАГО.
— Издатель «Московскихъ Вѣдомостей» Петровскій такой публицистъ, что нынче даже Суворина заткнулъ за поясъ!
— Въ какой это статьѣ?..
— Да не въ статьѣ, а въ арендѣ на газетные кіоски по желѣзнымъ дорогамъ...
Урс.
СТОЛОВАЯ ПРИ БОЙНЪ.
Пшютты въ ресторанѣ.
— А это прекрасная вещь, что даровая столовая при городской бойнѣ возобновилась! — Что же намъ-то?
— Нѣтъ, не скажи!.. Когда намъ во всѣхъ ресторанахъ перестанутъ вѣрить, такъ туда обѣдать ходить можно...
— z.
ВНИМАНІЮ НАШИХЪ ПОЭТОВЪ И ПОЭТЕССЪ.
Когда поэтъ не можетъ спать И духъ его мятется бурно —
Кровь отворить ему не дурно,
Лишь стоитъ фельдшера позвать. Когда же грезы день и ночь Волнуютъ душу поэтессы — Одни холодные компрессы
Съ успѣхомъ могутъ ей помочь.
И. Марсъ.
МѢРЫ ПРОТИВЪ УКЛОНЕНІЯ ОТЪ ГЕРБО ВАГО СБОРА.
— Какія-то особыя мѣры противъ уклоненія отъ гербоваго сбора проектируются...
— Ну, меня это не касается: я всегда на честное слово занимаю, такъ какъ подъ росписки уже никто мнѣ не вѣритъ!..
— Мнѣ Петръ Петровичъ прислалъ письмо съ объясненіемъ любви и съ предложеніемъ руки и сердца... Какъ ты думаешь, Катя, не слѣдуетъ ли его оплатить гербовой маркой? Это вѣдь тоже своего рода документъ!.. А то нынче проектируются особыя мѣры надзора, такъ я и боюсь, какъ бы не пришлось заплатить штрафъ!..
Урсусъ.