— Вы меня позвали къ себѣ въ гости, я и пошелъ. Что же тутъ удивительнаго? отвѣтилъ Кузьминъ.
— Я, почтеннѣйшій, не зналъ, что вы вольнонаемный писецъ, а вы бы должны были меня предупредить. Вамъ я совсѣмъ не компанія, и вы не имѣете права и не должны лѣзть въ компанію штатныхъ чиновниковъ. Пусть другіе дѣлаютъ, что хотятъ, а у меня правило — «чинъ чина почитай! » Мы, столоначальники, хоронимъ своего сослуживца-столоначальника, а вы — вольнонаемный писецъ и лѣзете въ ваше общество! Подобный поступокъ...
— Позвольте, Антонъ Захаровичъ, перебилъ Свинчатскаго Кузьминъ. — На похороны ходятъ не въ гости, и всякій, мнѣ кажется, можетъ быть на чьихъ бы ни было похоронахъ; попалъ же я къ вамъ по личному вашему приглашенію, и повѣрьте мнѣ, что если бы мнѣ былъ извѣстенъ вашъ взглядъ, то я бы не обезпокоилъ васъ своимъ посѣщеніемъ, въ чемъ и прошу меня извинить.
— Вы, почтеннѣйшій, глупости-то не говорите! прикрикнулъ Антонъ Захаровичъ. — Видалъ я такихъ!
Но тутъ не выдержалъ Веселовъ. Предложивъ Кузьмину итти съ нимъ домой, онъ обратился къ Свинчатскому:
— Экая, братецъ, ты дубина, кантонистъ! Человѣкъ получилъ высшее образованіе, а ты говоришь — не компанія. Самъ позвалъ его въ гости, а теперь ругаешь.
— Что такое? Высшее образованіе? кричалъ уже Антонъ Захаровичъ. — Да плевать я хотѣлъ на его образованіе!
Кузьминъ и Веселовъ, не вступая болѣе съ Свинчатскимъ въ объясненія, поторопились одѣться и ушли.
Омега.
ВЪ АЛЬБОМЫ. 1. О. Смирновой.
(По поводу изданія записокъ А. О. Смирновой). Давно знакомыя фигуры,
Давно пріѣвшіеся намъ
И франтовъ свѣтскихъ каламбуры,
И каламбуры свѣтскихъ дамъ...
Въ запискахъ этихъ слово въ слово
Что интересно — то старо; Наоборотъ, все то, что ново,
И скучно страхъ, и не остро...
II. Вс. Соловьеву и В. Желиховской. Враждѣ скажите: умирай!
Раздоры бросьте смѣло:
Вѣдь, и при жизни Радда-Бай Намъ страшно надоѣла...
III. В. Буренину.
Отъ вашихъ шутокъ никнуть станетъ
На декадентской нивѣ колосъ И даже скоро дыбомъ волосъ
У декадентовъ лысыхъ встанетъ!..
IV. И. Потапенко. Все сѣро, убого,
Полно пустоты... Милый! Ради Бога
Отдохни же ты!.. V. Д. Аверкіеву.
(Печатающему комическій романъ).
Драматургъ вы, по всѣмъ даннымъ,
Мы давно о васъ рѣшили; Вы комическимъ романомъ
Насъ, ей-Богу, насмѣшили...
А. Л.
РЕЗОНЫ.
У подъѣзда центральной кассы — толпа жаждущихъ подписаться на весенній абониментъ русской оперы. Толпа стоитъ «хвостомъ».
— Куда, куда, бабушка? обращается молодой человѣкъ въ пенснэ къ какой-то старухѣ въ кацавейкѣ, неожиданно втершейся въ середину «хвоста» и ставшей какъ разъ передъ молодымъ человѣкомъ.
— За бониментомъ, батюшка, за бониментомъ! шамкаетъ старуха. — Благодѣтельница одна знакомая послала меня за нимъ.
— Поймите, вы не въ очередь стали! Вамъ вонъ куда слѣдуетъ стать, — сзади всѣхъ.
— Да гдѣ же мнѣ, батюшка, столько времени-то дожидаться? Не могу я.
— Однако, я же тутъ часовъ пять жду.
— И-и, кормилецъ! У тебя ножки-то молодыя, крѣпенькія, не чета моимъ! Нетто мои-то ноги пять часовъ выстоятъ?
— Да до вашихъ ногъ никому дѣла нѣтъ! Я въ четыре часа всталъ для того, чтобы поближе къ дверямъ попасть, а вы въ десять пришли, да хотите раньше меня билетъ получить.
— Голубокъ мой сизый, да тебѣ и всю-то ночку не грѣхъ не спавши побыть, а я-то ежели подольше костей своихъ въ постели не понѣжу, такъ потомъ весь день въ нездоровьи пребывать буду!
— Ну, послушайте, если вы сейчасъ отсюда не уйдете, такъ я на васъ городовому пожалуюсь!
— Да за что ты, брилліантовый, на меня городовомуто нажалуешься? Украла я у тебя что, что ли? — Вы порядокъ нарушаете.
— И порядка я, херувимъ мой восковой, не нарушаю: ни я тебя толкнула, ни я тебя словомъ какимъ браннымъ обозвала. — Тьфу!
Молодой человѣкъ плюетъ и умолкаетъ.
Донъ Базиліо.
НА АКАДЕМИЧЕСКОЙ ВЫСТАВКѢ КАРТИНЪ.
«Въ томительномъ ожиданьи», Фоглеръ. — Чего ожидаетъ эта дѣва?
— Томительно ожидаетъ покупателя картины!
«Боярышня», Ф. С. Журавлевъ. — Отчего такъ пригорюнилась боярышня?
— Видите, у нея зубы болятъ... Н-да, въ тѣ времена, какъ подумаешь, даже зубныхъ врачей не было!..
«Выздоравливающая», И. Б. Гольдманъ.
— Долго же выздоравливаетъ эта выздоравливающая! — А вы почему знаете?
— Да она и въ прошломъ году на выставкѣ выздоравливала, и въ позапрошломъ году. Экъ, расхворалась!.. — Доктора залѣчили; вотъ и не можетъ поправиться...
«Сборы», Д. М. Бортникеръ.
— Гм... Не понимаю... Художникъ и два студента... Куда же они собираются?
— Дежурить у центральной кассы, чтобы получить абониментъ въ русскую оперу на весенній сезонъ...
«Въ океанѣ», Л. А. Гамбургеръ. — Это Айвазовскій?
— Нѣтъ, какой-то Гамбургеръ.
— Скажите, какъ похоже на Айвазовскаго!..
— Нда, это — «океанъ по-гамбургски á lа Айвазовскій»...
«Татарка съ ребенкомъ», X. П. Платоновъ. — Я уже видѣла эту картину!
— Гдѣ же вы ее видѣли, Надежда Петровна?
— Въ книгѣ Жука «Мать и дитя»... Тамъ есть картинки, какъ матери у разныхъ народовъ носятъ своихъ малолѣтнихъ дѣтей...
«Вечеръ (оттепель)», Ю. Ю. Клеверъ. — Ба, знакомая премія къ журналу «Нива»!
— Пріятно встрѣтиться со старыми знакомыми...
«Портретъ г. Любавина», С. С. Егорновъ. — Анна на шеѣ и Владиміръ въ петлицѣ...
— Нѣтъ, Владиміръ на шеѣ, а Анна въ петлицѣ!
— Ну, что вы спорите?.. Ужъ я лучше васъ эти вещи знаю: я самъ надворный совѣтникъ...
«Бодё на Лофоденскихъ островахъ, 11 часовъ ночи», Л. Ф. Лагорiо.
— Какая замѣчательная точность со стороны художника! Ровно одиннадцать часовъ!..
— Ну, это еще неизвѣстно: у художника часы могли отставать или бѣжать впередъ на нѣсколько минутъ... Слѣдовало бы, для убѣдительности, выставить при картинѣ и часы... Я не обязанъ вѣрить на слово за свои деньги!..
«Портретъ г-жи Б. », К. П. Степановъ.
— Нина, Нина, смотри! Новомодное платье со шлейфомъ отъ затылка!.. Ты хотѣла себѣ такое сшить... Помнишь, видѣла въ модномъ журналѣ?..
— Надо будетъ, чтобы сюда сходила моя портниха мадамъ Акулинъ... Пусть посмотритъ... А то она вѣчно портитъ...
И. Грэкъ.
УЧЕНИЧЕСКІЕ СПЕКТАКЛИ ВЪ АЛЕКСАН ДРИНКѢ.
— Но ваша дочь не имѣла успѣха!
— Ну, ужъ это оставьте, пожалуйста!.. Жаль только, что на экзаменаціонныхъ спектакляхъ не позволяется апплодировать! А то вы услышали бы, какой фуроръ она произвела бы!.. У насъ съ дочерью тысяча знакомыхъ!.. Даже за деньги бы всѣ пошли ее смотрѣть, а не то что даромъ! Да-съ!
— Но этотъ ученикъ очень сильно подражаетъ своему учителю!
— Вы, батенька, слишкомъ требовательны: нельзя же, чтобы учитель ему подражалъ!..
Св—тъ.
НА ЛЕКЦІИ В. Ф. ЯКУБОВИЧА.
«Пьянство дѣтей»... Не пойму, господа,
Что же творится на свѣтѣ.
«Курица пьетъ», говорили всегда, Нынче пьютъ даже и дѣти...
А. Л.
ДАМСКАЯ КРИТИКА.
— Вы видѣли Эмануэля въ «Гамлетѣ»?
— Нѣтъ, я видѣла его на портретѣ... Что же интереснаго въ театрѣ его смотрѣть!
— Посмотрѣть, какъ онъ играетъ Гамлета...
— Что вы!.. Да онъ совсѣмъ старикъ и играетъ, вѣроятно, тѣнь отца, а вовсе не самого Гамлета! Въ его ли годы эта роль!
Св.
ЛЕКЦІЯ «О ПЬЯНСТВЪ ДѢТЕЙ».
Разговариваютъ купчихи.
— Правильно этотъ дохтуръ-то говоритъ, что пьянство по наслѣдству отъ отцовъ къ дѣтямъ переходитъ! Примѣрно, вашъ Гришенька... Тоже отъ родителя къ нему перешло это...
— Э, матушка! Да коли бы только это одно, такъ еще съ полагоря, а то къ Гришенькѣ отъ отца перешла и погибель насчетъ того, чтобы зеркала дробить, да мордобитія производить всякія! Вотъ горе-то!
— фтъ.
КОРОТЕНЬКІЯ КОРРЕСПОНДЕНЦІИ *).
Самара.
У насъ, въ Самарѣ, назрѣлъ «ветеринарный вопросъ». Господа самарскіе ветеринары недовольны своимъ положеніемъ. Они требуютъ, во-первыхъ, по полторы тысячи жалованья отъ города каждому, а во-вторыхъ, дозволенія врачевать не только безсловесныхъ животныхъ, но еще хотя бы купцовъ
Фельдшера въ свою очередь возмнили о себѣ и претендуютъ, что имъ, фельдшерамъ, ветеринары не кланяются на улицѣ первые.
Кто выше: ветеринаръ или фельдшеръ?
При городской думѣ будетъ образована особая коммиссія для разрѣшенія этого интереснаго вопроса.
Остеръ.
Намъ и театра не надо; на улицахъ, по распоряженію городского самоуправленія, даются безплатныя зрѣлища: издыхаютъ отравленныя собаки.
Кругомъ издыхающей собаки толпа зрителей. Для порядка стоитъ равнодушный городовой.
Къ концу дня трупы собакъ подбираютъ, нагружаютъ въ сани и торжественно везутъ по лучшимъ улицамъ города къ рѣкѣ Деснѣ...
Вкусную водицу пьютъ остряки.
Ямбургъ.
Въ Ямбургѣ проживаетъ нашъ собственный, самый лучшій бардъ, г. М. Г., самъ сочиняющій романсы и самъ распѣвающій ихъ подъ гитару.
Ямбургскій бардъ сочиняетъ романсы и веселые, и жалостные.
И вздумалъ нашъ бардъ воспѣть на-дняхъ г. В. К., голова котораго поразительно похожа на билліардный шаръ. Романсъ вышелъ чувствительный, но г. К. почемуто обидѣлся, и, пожалуй, предстоитъ небезынтересное дѣло у мирового судьи.
И. Грэкъ.
НЕУДАЧНАЯ ЖЕНИТЬБА.
(разсказецъ).
Петръ Николаевичъ Смокинъ и Карлъ Карловичъ Гемюде служили въ одной и той же частной конторѣ Кнаббе, Раббе и К°, и занимались за одной и той же конторкой, сидя на высокихъ табуретахъ одинъ противъ другого. Смокинъ былъ женатъ, Гемюде — холостъ.
Въ полдень, служащимъ конторы Кнаббе, Раббе и К° палагался безплатный чай.
Когда подавали чай, Смокинъ вынималъ изъ задняго кармана сюртука завтракъ, предупредительно завернутый въ салфеточку его супругой, и принимался преаппетитно уплетать или котлетку, или кусокъ пирога, или какую дичину, запивая свой завтракъ чаемъ. А Гемюде только смотрѣлъ, облизывался и иногда съ завистью замѣчалъ:
— Вамъ карашо, Смокинъ, ви имѣетъ одинъ супруга... А мой не имѣетъ одинъ супруга... и потому мой не имѣетъ свой фрюштюкъ...
Крѣпко призадумался Гемюде надъ этимъ вопросомъ. Наконецъ, въ одинъ прекрасный полдень, когда подали чай въ конторѣ, Гемюде торжественно вынулъ изъ задняго кармана аккуратно свернутую салфетку и заявилъ:
— Вчера мой поженился... Nun, мой имѣетъ тоже свой завтракъ!..
Не торопясь развернувъ салфетку, Гемюде началъ медленно и съ наслажденіемъ пережевывать два бутерброда съ телятиной.
На другой день, развернувъ завѣтную салфетку, Гемюде снова нашелъ тамъ два бутерброда съ телятиной. Онъ съѣлъ ихъ хотя не съ прежнимъ восторгомъ, но все же съ удовольствіемъ.
На третій, на четвертый, на пятый день — изъ салфетки неизмѣнно появлялись все бутерброды съ телятиной. Гомюде ѣлъ, но все больше и больше хмурился.
Наконецъ, на седьмой день Гемюде не выдержалъ и, бросивъ злополучные бутерброды съ телятиной объ полъ, воскликнулъ:
— На обѣдъ телятина!.. На ужинъ телятина!.. На фриштюкъ телятина!.. Доннерветтеръ! Мой никогда не думала, что жениться — такъ скушно!..
Еще черезъ недѣлю Гемюде, говорятъ, развелся со своей женой... или со своей телятиной.
У нѣмцевъ, говорятъ, на этотъ счетъ очень просто: можно развестись даже изъ-за телятины.
О. О. Колкинъ.
Не хвалися, морозъ,
Что откусишь ты носъ У весны молодой:
Предъ царицей цвѣтовъ Самъ раскиснуть готовъ Ты, грозя ей бѣдой... Носъ царицы-красы — Не людскіе носы,
Онъ не труситъ тебя... И въ упорной борьбѣ,
Не корясь злой судьбѣ, Постоитъ за себя... Пусть вернется она
Къ намъ, блѣднѣй полотна,
Съ сильно вспухшей щекой. Все жъ побѣда за ней!.. Покоришься ты ей
Вмѣстѣ съ нашей тоской!..
и. т. к.
*) Приглашаемъ нашихъ провинціальныхъ читателей сообщать факты изъ мѣстной жизни. Всякое сообщеніе будетъ принято съ благодарностью.
— Я, почтеннѣйшій, не зналъ, что вы вольнонаемный писецъ, а вы бы должны были меня предупредить. Вамъ я совсѣмъ не компанія, и вы не имѣете права и не должны лѣзть въ компанію штатныхъ чиновниковъ. Пусть другіе дѣлаютъ, что хотятъ, а у меня правило — «чинъ чина почитай! » Мы, столоначальники, хоронимъ своего сослуживца-столоначальника, а вы — вольнонаемный писецъ и лѣзете въ ваше общество! Подобный поступокъ...
— Позвольте, Антонъ Захаровичъ, перебилъ Свинчатскаго Кузьминъ. — На похороны ходятъ не въ гости, и всякій, мнѣ кажется, можетъ быть на чьихъ бы ни было похоронахъ; попалъ же я къ вамъ по личному вашему приглашенію, и повѣрьте мнѣ, что если бы мнѣ былъ извѣстенъ вашъ взглядъ, то я бы не обезпокоилъ васъ своимъ посѣщеніемъ, въ чемъ и прошу меня извинить.
— Вы, почтеннѣйшій, глупости-то не говорите! прикрикнулъ Антонъ Захаровичъ. — Видалъ я такихъ!
Но тутъ не выдержалъ Веселовъ. Предложивъ Кузьмину итти съ нимъ домой, онъ обратился къ Свинчатскому:
— Экая, братецъ, ты дубина, кантонистъ! Человѣкъ получилъ высшее образованіе, а ты говоришь — не компанія. Самъ позвалъ его въ гости, а теперь ругаешь.
— Что такое? Высшее образованіе? кричалъ уже Антонъ Захаровичъ. — Да плевать я хотѣлъ на его образованіе!
Кузьминъ и Веселовъ, не вступая болѣе съ Свинчатскимъ въ объясненія, поторопились одѣться и ушли.
Омега.
ВЪ АЛЬБОМЫ. 1. О. Смирновой.
(По поводу изданія записокъ А. О. Смирновой). Давно знакомыя фигуры,
Давно пріѣвшіеся намъ
И франтовъ свѣтскихъ каламбуры,
И каламбуры свѣтскихъ дамъ...
Въ запискахъ этихъ слово въ слово
Что интересно — то старо; Наоборотъ, все то, что ново,
И скучно страхъ, и не остро...
II. Вс. Соловьеву и В. Желиховской. Враждѣ скажите: умирай!
Раздоры бросьте смѣло:
Вѣдь, и при жизни Радда-Бай Намъ страшно надоѣла...
III. В. Буренину.
Отъ вашихъ шутокъ никнуть станетъ
На декадентской нивѣ колосъ И даже скоро дыбомъ волосъ
У декадентовъ лысыхъ встанетъ!..
IV. И. Потапенко. Все сѣро, убого,
Полно пустоты... Милый! Ради Бога
Отдохни же ты!.. V. Д. Аверкіеву.
(Печатающему комическій романъ).
Драматургъ вы, по всѣмъ даннымъ,
Мы давно о васъ рѣшили; Вы комическимъ романомъ
Насъ, ей-Богу, насмѣшили...
А. Л.
РЕЗОНЫ.
У подъѣзда центральной кассы — толпа жаждущихъ подписаться на весенній абониментъ русской оперы. Толпа стоитъ «хвостомъ».
— Куда, куда, бабушка? обращается молодой человѣкъ въ пенснэ къ какой-то старухѣ въ кацавейкѣ, неожиданно втершейся въ середину «хвоста» и ставшей какъ разъ передъ молодымъ человѣкомъ.
— За бониментомъ, батюшка, за бониментомъ! шамкаетъ старуха. — Благодѣтельница одна знакомая послала меня за нимъ.
— Поймите, вы не въ очередь стали! Вамъ вонъ куда слѣдуетъ стать, — сзади всѣхъ.
— Да гдѣ же мнѣ, батюшка, столько времени-то дожидаться? Не могу я.
— Однако, я же тутъ часовъ пять жду.
— И-и, кормилецъ! У тебя ножки-то молодыя, крѣпенькія, не чета моимъ! Нетто мои-то ноги пять часовъ выстоятъ?
— Да до вашихъ ногъ никому дѣла нѣтъ! Я въ четыре часа всталъ для того, чтобы поближе къ дверямъ попасть, а вы въ десять пришли, да хотите раньше меня билетъ получить.
— Голубокъ мой сизый, да тебѣ и всю-то ночку не грѣхъ не спавши побыть, а я-то ежели подольше костей своихъ въ постели не понѣжу, такъ потомъ весь день въ нездоровьи пребывать буду!
— Ну, послушайте, если вы сейчасъ отсюда не уйдете, такъ я на васъ городовому пожалуюсь!
— Да за что ты, брилліантовый, на меня городовомуто нажалуешься? Украла я у тебя что, что ли? — Вы порядокъ нарушаете.
— И порядка я, херувимъ мой восковой, не нарушаю: ни я тебя толкнула, ни я тебя словомъ какимъ браннымъ обозвала. — Тьфу!
Молодой человѣкъ плюетъ и умолкаетъ.
Донъ Базиліо.
НА АКАДЕМИЧЕСКОЙ ВЫСТАВКѢ КАРТИНЪ.
«Въ томительномъ ожиданьи», Фоглеръ. — Чего ожидаетъ эта дѣва?
— Томительно ожидаетъ покупателя картины!
«Боярышня», Ф. С. Журавлевъ. — Отчего такъ пригорюнилась боярышня?
— Видите, у нея зубы болятъ... Н-да, въ тѣ времена, какъ подумаешь, даже зубныхъ врачей не было!..
«Выздоравливающая», И. Б. Гольдманъ.
— Долго же выздоравливаетъ эта выздоравливающая! — А вы почему знаете?
— Да она и въ прошломъ году на выставкѣ выздоравливала, и въ позапрошломъ году. Экъ, расхворалась!.. — Доктора залѣчили; вотъ и не можетъ поправиться...
«Сборы», Д. М. Бортникеръ.
— Гм... Не понимаю... Художникъ и два студента... Куда же они собираются?
— Дежурить у центральной кассы, чтобы получить абониментъ въ русскую оперу на весенній сезонъ...
«Въ океанѣ», Л. А. Гамбургеръ. — Это Айвазовскій?
— Нѣтъ, какой-то Гамбургеръ.
— Скажите, какъ похоже на Айвазовскаго!..
— Нда, это — «океанъ по-гамбургски á lа Айвазовскій»...
«Татарка съ ребенкомъ», X. П. Платоновъ. — Я уже видѣла эту картину!
— Гдѣ же вы ее видѣли, Надежда Петровна?
— Въ книгѣ Жука «Мать и дитя»... Тамъ есть картинки, какъ матери у разныхъ народовъ носятъ своихъ малолѣтнихъ дѣтей...
«Вечеръ (оттепель)», Ю. Ю. Клеверъ. — Ба, знакомая премія къ журналу «Нива»!
— Пріятно встрѣтиться со старыми знакомыми...
«Портретъ г. Любавина», С. С. Егорновъ. — Анна на шеѣ и Владиміръ въ петлицѣ...
— Нѣтъ, Владиміръ на шеѣ, а Анна въ петлицѣ!
— Ну, что вы спорите?.. Ужъ я лучше васъ эти вещи знаю: я самъ надворный совѣтникъ...
«Бодё на Лофоденскихъ островахъ, 11 часовъ ночи», Л. Ф. Лагорiо.
— Какая замѣчательная точность со стороны художника! Ровно одиннадцать часовъ!..
— Ну, это еще неизвѣстно: у художника часы могли отставать или бѣжать впередъ на нѣсколько минутъ... Слѣдовало бы, для убѣдительности, выставить при картинѣ и часы... Я не обязанъ вѣрить на слово за свои деньги!..
«Портретъ г-жи Б. », К. П. Степановъ.
— Нина, Нина, смотри! Новомодное платье со шлейфомъ отъ затылка!.. Ты хотѣла себѣ такое сшить... Помнишь, видѣла въ модномъ журналѣ?..
— Надо будетъ, чтобы сюда сходила моя портниха мадамъ Акулинъ... Пусть посмотритъ... А то она вѣчно портитъ...
И. Грэкъ.
УЧЕНИЧЕСКІЕ СПЕКТАКЛИ ВЪ АЛЕКСАН ДРИНКѢ.
— Но ваша дочь не имѣла успѣха!
— Ну, ужъ это оставьте, пожалуйста!.. Жаль только, что на экзаменаціонныхъ спектакляхъ не позволяется апплодировать! А то вы услышали бы, какой фуроръ она произвела бы!.. У насъ съ дочерью тысяча знакомыхъ!.. Даже за деньги бы всѣ пошли ее смотрѣть, а не то что даромъ! Да-съ!
— Но этотъ ученикъ очень сильно подражаетъ своему учителю!
— Вы, батенька, слишкомъ требовательны: нельзя же, чтобы учитель ему подражалъ!..
Св—тъ.
НА ЛЕКЦІИ В. Ф. ЯКУБОВИЧА.
«Пьянство дѣтей»... Не пойму, господа,
Что же творится на свѣтѣ.
«Курица пьетъ», говорили всегда, Нынче пьютъ даже и дѣти...
А. Л.
ДАМСКАЯ КРИТИКА.
— Вы видѣли Эмануэля въ «Гамлетѣ»?
— Нѣтъ, я видѣла его на портретѣ... Что же интереснаго въ театрѣ его смотрѣть!
— Посмотрѣть, какъ онъ играетъ Гамлета...
— Что вы!.. Да онъ совсѣмъ старикъ и играетъ, вѣроятно, тѣнь отца, а вовсе не самого Гамлета! Въ его ли годы эта роль!
Св.
ЛЕКЦІЯ «О ПЬЯНСТВЪ ДѢТЕЙ».
Разговариваютъ купчихи.
— Правильно этотъ дохтуръ-то говоритъ, что пьянство по наслѣдству отъ отцовъ къ дѣтямъ переходитъ! Примѣрно, вашъ Гришенька... Тоже отъ родителя къ нему перешло это...
— Э, матушка! Да коли бы только это одно, такъ еще съ полагоря, а то къ Гришенькѣ отъ отца перешла и погибель насчетъ того, чтобы зеркала дробить, да мордобитія производить всякія! Вотъ горе-то!
— фтъ.
КОРОТЕНЬКІЯ КОРРЕСПОНДЕНЦІИ *).
Самара.
У насъ, въ Самарѣ, назрѣлъ «ветеринарный вопросъ». Господа самарскіе ветеринары недовольны своимъ положеніемъ. Они требуютъ, во-первыхъ, по полторы тысячи жалованья отъ города каждому, а во-вторыхъ, дозволенія врачевать не только безсловесныхъ животныхъ, но еще хотя бы купцовъ
Фельдшера въ свою очередь возмнили о себѣ и претендуютъ, что имъ, фельдшерамъ, ветеринары не кланяются на улицѣ первые.
Кто выше: ветеринаръ или фельдшеръ?
При городской думѣ будетъ образована особая коммиссія для разрѣшенія этого интереснаго вопроса.
Остеръ.
Намъ и театра не надо; на улицахъ, по распоряженію городского самоуправленія, даются безплатныя зрѣлища: издыхаютъ отравленныя собаки.
Кругомъ издыхающей собаки толпа зрителей. Для порядка стоитъ равнодушный городовой.
Къ концу дня трупы собакъ подбираютъ, нагружаютъ въ сани и торжественно везутъ по лучшимъ улицамъ города къ рѣкѣ Деснѣ...
Вкусную водицу пьютъ остряки.
Ямбургъ.
Въ Ямбургѣ проживаетъ нашъ собственный, самый лучшій бардъ, г. М. Г., самъ сочиняющій романсы и самъ распѣвающій ихъ подъ гитару.
Ямбургскій бардъ сочиняетъ романсы и веселые, и жалостные.
И вздумалъ нашъ бардъ воспѣть на-дняхъ г. В. К., голова котораго поразительно похожа на билліардный шаръ. Романсъ вышелъ чувствительный, но г. К. почемуто обидѣлся, и, пожалуй, предстоитъ небезынтересное дѣло у мирового судьи.
И. Грэкъ.
НЕУДАЧНАЯ ЖЕНИТЬБА.
(разсказецъ).
Петръ Николаевичъ Смокинъ и Карлъ Карловичъ Гемюде служили въ одной и той же частной конторѣ Кнаббе, Раббе и К°, и занимались за одной и той же конторкой, сидя на высокихъ табуретахъ одинъ противъ другого. Смокинъ былъ женатъ, Гемюде — холостъ.
Въ полдень, служащимъ конторы Кнаббе, Раббе и К° палагался безплатный чай.
Когда подавали чай, Смокинъ вынималъ изъ задняго кармана сюртука завтракъ, предупредительно завернутый въ салфеточку его супругой, и принимался преаппетитно уплетать или котлетку, или кусокъ пирога, или какую дичину, запивая свой завтракъ чаемъ. А Гемюде только смотрѣлъ, облизывался и иногда съ завистью замѣчалъ:
— Вамъ карашо, Смокинъ, ви имѣетъ одинъ супруга... А мой не имѣетъ одинъ супруга... и потому мой не имѣетъ свой фрюштюкъ...
Крѣпко призадумался Гемюде надъ этимъ вопросомъ. Наконецъ, въ одинъ прекрасный полдень, когда подали чай въ конторѣ, Гемюде торжественно вынулъ изъ задняго кармана аккуратно свернутую салфетку и заявилъ:
— Вчера мой поженился... Nun, мой имѣетъ тоже свой завтракъ!..
Не торопясь развернувъ салфетку, Гемюде началъ медленно и съ наслажденіемъ пережевывать два бутерброда съ телятиной.
На другой день, развернувъ завѣтную салфетку, Гемюде снова нашелъ тамъ два бутерброда съ телятиной. Онъ съѣлъ ихъ хотя не съ прежнимъ восторгомъ, но все же съ удовольствіемъ.
На третій, на четвертый, на пятый день — изъ салфетки неизмѣнно появлялись все бутерброды съ телятиной. Гомюде ѣлъ, но все больше и больше хмурился.
Наконецъ, на седьмой день Гемюде не выдержалъ и, бросивъ злополучные бутерброды съ телятиной объ полъ, воскликнулъ:
— На обѣдъ телятина!.. На ужинъ телятина!.. На фриштюкъ телятина!.. Доннерветтеръ! Мой никогда не думала, что жениться — такъ скушно!..
Еще черезъ недѣлю Гемюде, говорятъ, развелся со своей женой... или со своей телятиной.
У нѣмцевъ, говорятъ, на этотъ счетъ очень просто: можно развестись даже изъ-за телятины.
О. О. Колкинъ.
Не хвалися, морозъ,
Что откусишь ты носъ У весны молодой:
Предъ царицей цвѣтовъ Самъ раскиснуть готовъ Ты, грозя ей бѣдой... Носъ царицы-красы — Не людскіе носы,
Онъ не труситъ тебя... И въ упорной борьбѣ,
Не корясь злой судьбѣ, Постоитъ за себя... Пусть вернется она
Къ намъ, блѣднѣй полотна,
Съ сильно вспухшей щекой. Все жъ побѣда за ней!.. Покоришься ты ей
Вмѣстѣ съ нашей тоской!..
и. т. к.
*) Приглашаемъ нашихъ провинціальныхъ читателей сообщать факты изъ мѣстной жизни. Всякое сообщеніе будетъ принято съ благодарностью.