ГОДЪ ТРИНАДЦАТЫЙ.
ОСКОЛКИ.
ЕЖЕНЕДѢЛЬНЫЙ ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЖУРНАЛЪ.
22 Мая.
(Въ этомъ № 8 страницъ).
№ 21.
(Выходитъ по Субботамъ).1893 года.
Условія подписки. За годъ съ перес. и дост.
(съ безпл. преміей)............. 9 р. За годъ безъ пересылки (съ
безплатной преміей)............. 8 » За полгода съ перес. и дост.
(безъ преміи)......................... 5 » За три мѣсяца съ перес. и
дост. (безъ преміи)................. 3 »
Объявленія по 25 коп. за строчку петита (страница въ 4 столбца).
Адресъ редакціи:
С. -Петербургъ, Троицкая ул. 18.
Контора открыта ежедневно, кромѣ воскресныхъ и праздничныхъ дней, съ 10 час. утра до 5 час. дня.
Для личныхъ объясненій съ редакторомъ — по Вторникамъ отъ
12 до 1 час. дня. За пересылку преміи на 1893 годъ: Разговоры безсловесныхъ», приплаты не полагается.
ПРІЕМЪ ПОДПИСКИ: Въ С. -Петербургѣ: въ конторѣ редакціи, Троицкая ул., N° 18. Въ Москвѣ: въ конторѣ Н. Н. Печковской, Петровскія линіи
ДІАЛОГЪ.
(Вокзалъ «Озерки». Въ саду. Толпа «открывателей». У столика сидитъ Фаустъ. Возлѣ него, прислонившись плечомъ къ дереву, стоитъ Мефистофель).
Мефистофель.
— Ну, вотъ еще «открылся» уголокъ... «Акваріумъ», «Аркадія», «Неметти»,
«Крестовскій», «Зоологія»... Широкъ
Просторъ! Гуляйте, веселитесь, дѣти!.. Люблю, признаться, уголки я эти, —
Люблю «открытья». Всякій, знаешь, спортъ Мнѣ по душѣ. На ипподромѣ ль кони Летятъ какъ вѣтры — точно отъ погони, Балетъ ли пестрый...
Фаустъ.
— Эхъ, мой милый чортъ! Твои давно я знаю развлеченья.
Нѣтъ, лучше ты скажи мнѣ — отчего Чѣмъ далѣе, для сердца моего
Все менѣе милы всѣ эти искушенья?..
Мефистофель.
А очень просто: оттого, что ты,
Дитя наивной, выспренней мечты, Живя и здѣсь, въ столицѣ, какъ въ пустынѣ, Къ идеализму склоненъ и понынѣ...
Тебѣ Пакра — къ примѣру, мой дружокъ, — Потряхивая юбочкой короткой,
Картавитъ шансонеточный стишокъ
Съ извѣстною задорно-острой ноткой; Красавица «фурорная» Руссель
Пускаетъ сногсшибательную трель; Миссъ Фой мелькаетъ въ пляскѣ презабавной, А ты... зѣваешь! Полно, другъ мой славный! Ты хочешь невозможнаго: въ толпѣ —
Всегда рабынѣ блестокъ, звѣздъ сусальныхъ — Ты ищешь вкусовъ тонкихъ, идеальныхъ. Затѣмъ: артиста, напримѣръ, тебѣ Ужъ подавай такого непремѣнно,
Чтобъ для него была всѣмъ міромъ — сцена; Пѣвица — такъ чтобъ вся была она Видѣньемъ очарованнаго сна;
Чтобъ вся была — огонь, движенье, чувство И не рабою — госпожей искусства; Чтобъ молода была и хороша,
О тайнахъ парфюмерныхъ не посмѣла И помечтать — невинная душа! —
Да чтобы жилка каждая въ ней пѣла!.. Одна бѣда, мой милый «докторъ», тутъ: Цвѣты такіе рѣдко гдѣ растутъ
И вянутъ быстро, чужды мглѣ и стужѣ, И стоютъ страшно дорого къ тому же. А если ты такой ужъ пылкій другъ
Искусства, то о томъ скорби, пожалуй, Что по твоимъ ты вкусамъ очень мало Себѣ подобныхъ обрѣтешь вокругъ, — И часто тамъ звучатъ рукоплесканья,
Гдѣ бьетъ въ глаза намъ цѣлый рядъ «уликъ», Которымъ не придумаетъ названья «Дипломатическій языкъ»...
Струна.
ОСКОЛКИ ПЕТЕРБУРГСКОЙ ЖИЗНИ.
Туго снимаются въ нынѣшнемъ году дачи.
Дачникъ, проученный прошлогоднимъ лѣтомъ, находится въ позиціи выжидательной.
Дачевладѣльцы, съ горя, свистятъ въ кулаки соловьями. Но и соловьиное пѣніе не привлекаетъ дачника.
— Довольно! говоритъ дачникъ. — Намокли и продрогли въ прошломъ году...
И дачникъ высовываетъ дачевладѣльцу языкъ. Это невѣжливо и даже грубо, но, если хотите, простительно: очень ужъ натерпѣлись, бѣдные, за прошлое лѣто.
Если такъ пойдетъ дальше, то половина дачъ останется пустыми и дачевладѣльцы могутъ за лѣто по нѣскольку разъ переѣзжать изъ одной своей дачи въ другую, а изъ другой въ третью.
Весьма удобно размѣщать гостей, наѣзжающихъ на дачу. Впрочемъ, ужъ если свѣтъ пошелъ шиворотъ на выворотъ и терпѣливый дачникъ наконецъ взбунтовался, то слѣдуетъ дачную реформу довести до конца, пусть нынѣшнимъ лѣтомъ не городскіе жители дѣлаютъ набѣги на дачниковъ, но, наоборотъ, дачники цѣлыми семействами нападаютъ врасплохъ на горожанъ, въ ненастные дни.
Сразу двѣ «царицы брилліантовъ»: одна въ «Акваріумѣ», а другая въ «Аркадіи». Для отличія одна изъ царицъ брилліантовъ называется королевой.
Не знаемъ, которая изъ двухъ — настоящая «царица брилліантовъ».
Во всякомъ случаѣ, совершенно новый артистическій жанръ, который, навѣрное, найдетъ много подражательницъ.
Но почему ограничиваться одними брилліантами?
Появится «царица часовъ» — вся увѣшанная карманными часами.
Появится «царица кружевъ» — вся завернутая въ кружева, только съ двумя маленькими дырочками для глазъ.
Появится «царица мѣховъ» — вся закутанная въ собольи, куньи и лисьи мѣха.
Словомъ, магазины начнутъ дѣлать хорошія дѣла, съ одной стороны отдавая свои товары на прокатъ царицамъ, а съ другой стороны дѣлая себѣ изъ царицъ рекламу.
Ожидаемъ, въ концѣ концовъ, «царицу табаку, сигаръ и папиросъ».
Юбилей славянскаго благотворительнаго общества прошелъ съ надлежащею помпою. Пили «здравицы» и кричали «живіо».
Всѣ остались довольны, кромѣ издателя «Гражданина», у котораго «по усамъ текло, да въ ротъ не попало»: кн. Мещерскій не удостоился приглашенія на славянскокомаровскій праздникъ.
Натурально, онъ выбранился.
На славянскомъ праздникѣ присутствовало нѣсколько славянъ. Хотѣли пригласить капеллу г. Славянскаго, но г. Славянскій, окончательно осипнувъ, принялся нынче за драматическую антрепризу (да проститъ ему небо).
Славянофилы ходили цѣлую недѣлю, заломивъ, шапки
набекрень.
ДАЧНЫЙ сосѣдъ.
(сценка).
Купецъ Иванъ Федоровичъ Таранинъ только дватри дня какъ переѣхалъ на дачу въ одну изъ пригородныхъ мѣстностей — въ Лѣсной.
— Хорошенькая дачка у насъ, говорилъ онъ вечеромъ, вернувшись изъ города, изъ лавки и въ сообществѣ своей семьи попивая чай на террасѣ.
— Хороша-то хороша, а только одно вотъ... возразила жена.
— Ну, на тебя, матушка, не угодишь, перебилъ ее Таранинъ. — Чего тутъ «а только! » Дача помѣстительная, садикъ есть... кустики... Эво, какъ черемухой-то пахнетъ!
— Про черемуху я не говорю. Отъ черемухи, конечно, духъ пріятный.
— Такъ какого же тебѣ еще лыски надо за полтораста-то рублей въ лѣто! Живемъ, такъ сказать, въ купеческомъ гнѣздѣ. Лѣсной издавна купеческое гнѣздо. Жидъ маленько одолѣваетъ, да вѣдь и жидъ человѣкъ.
— Ну, не совсѣмъ-то мы въ купеческомъ гнѣздѣ. — Я и говорю: жидъ малость одолѣваетъ, такъ жидъ вонъ и у насъ въ рынкѣ.
— Ну, не совсѣмъ-то и жидъ одинъ.
— Да и жида по сосѣдству у насъ нѣтъ. — За то есть xужe жида.
— Кто такой? Что ты врешь! Налѣво купецъ живетъ, направо — баринъ.
— Ну, не совсѣмъ-то баринъ.
— Вчера мнѣ дворникъ сказалъ, что баринъ.
— Такъ-то оно такъ. А какой баринъ? Чѣмъ онъ занимается?
— Чиновникъ, должно быть. — Въ томъ-то и дѣло, что не чиновникъ. Жена подмигнула.
— А кто же онъ такой? спросилъ Таранинъ. — Въ газетахъ пишетъ.
— Ну?! Да что ты врешь!
— Нѣтъ, не вру, а это мы ужъ доподлинно узнали, подтвердила жена. — Сегодня Петенька баловался и перекинулъ къ нему черезъ заборъ камень, такъ онъ ужъ бранился, бранился! Камнемъ-то Петенька нечаянно въ собаку ихнюю попалъ, а та завизжала. Кричитъ: «я этого не допущу! Я членъ покровительства животнымъ! » Теперь того и жди, что опишетъ насъ въ газетѣ.
Таранинъ, слушая это, поднялся съ мѣста, тяжело дышалъ, чесалъ затылокъ.
— Что жъ ты мнѣ раньше, дура, объ этомъ не сказала! произнесъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія.
— Да какъ же сказать-то, коли кухарка наша только сегодня утромъ объ этомъ узнала въ лавочкѣ, что онъ изъ писателей.
— Изъ писателей... Въ газетахъ пишетъ... статьи
строчитъ... повторялъ Таранинъ, продолжая скоблить затылокъ.
Онъ прошелся по террасѣ и прибавилъ:
— Вотъ такъ штука! Значитъ, теперь того и жди, что въ газету вмѣстѣ съ сапогами вляпаешься? — Да ужъ не безъ этого, сказала жена.
— Ай-ай-ай... покачалъ головой Таранинъ. — Ахъ, черти, черти! Да чтобъ вамъ раньше-то узнать, что онъ писатель! А я вчера вечеромъ половину наемной платы за дачу хозяину заплатилъ. Какъ теперь переѣдешь на другую дачу?
— Да ужъ все равно безъ денегъ не выпустили бы, ежели ужъ мы въѣхали.
— Такъ-то оно такъ, но все-таки... Писатель... Ахъ, чортъ его возьми!
— Да полно. Что пустое говорить! Не съѣзжать надо, а надо какъ-нибудь въ мирѣ съ этимъ писателемъ жить. Познакомиться съ нимъ, да угостить его хорошенько, а то и подарить что-нибудь.
— Да, да... Теперь ужъ держи ухо востро!
— Просто задобрить его какимъ-нибудь подаркомъ, продолжала жена..
Таранинъ глубоко вздохнулъ.
— Писатель... Вотъ не было-то печали, такъ черти накачали! сказалъ онъ.
— Тише ты. Чего орешь! Вонъ онъ самъ въ своемъ садикѣ ходитъ и подслушиваетъ, шопотомъ предостерегла мужа жена.
Вышли и продаются въ книжныхъ магазинахъ «Новаго Времени» и на станціяхъ желѣзныхъ дорогъ новыя книги Н. А. ЛЕЙКИНА:
НА ЛОНѢ ПРИРОДЫ.
юмористическіе очерки подгородной деревенской дачной жизни.
452 стр. Цѣна 1 руб. 50 коп.
ВОСКРЕСНЫЕ ОХОТНИКИ.
юмористическіе разсказы о похожденіяхъ столичныхъ, подгородныхъ охотниковъ.
304 стр. Ц. 1 руб.
Лица, выписывающія отъ автора изъ конторы журнала «Осколки» (Спб., Троицкая, 18) за пересылку не платятъ.
ОТЪ КОНТОРЫ
Лица, подписавшіяся на журналъ «Осколки
съ разсрочкою, приглашаются произвести причитающіеся съ нихъ взносы, во избѣжаніе перерыва или прекращенія въ доставленіи
журнала.
ОТЪ КОНТОРЫ.
За перемѣну городского адреса въ Петербургѣ на петербургскій же, и иногороднаго на иногородный, гг. подписчики благоволятъ присылать 28 коп. почтовыми марками или деньгами; въ остальныхъ случаяхъ перемѣны адреса 50 коп., безъ чего перемѣна сдѣ
лана не будетъ.
ОСКОЛКИ.
ЕЖЕНЕДѢЛЬНЫЙ ИЛЛЮСТРИРОВАННЫЙ ЖУРНАЛЪ.
22 Мая.
(Въ этомъ № 8 страницъ).
№ 21.
(Выходитъ по Субботамъ).1893 года.
Условія подписки. За годъ съ перес. и дост.
(съ безпл. преміей)............. 9 р. За годъ безъ пересылки (съ
безплатной преміей)............. 8 » За полгода съ перес. и дост.
(безъ преміи)......................... 5 » За три мѣсяца съ перес. и
дост. (безъ преміи)................. 3 »
Объявленія по 25 коп. за строчку петита (страница въ 4 столбца).
Адресъ редакціи:
С. -Петербургъ, Троицкая ул. 18.
Контора открыта ежедневно, кромѣ воскресныхъ и праздничныхъ дней, съ 10 час. утра до 5 час. дня.
Для личныхъ объясненій съ редакторомъ — по Вторникамъ отъ
12 до 1 час. дня. За пересылку преміи на 1893 годъ: Разговоры безсловесныхъ», приплаты не полагается.
ПРІЕМЪ ПОДПИСКИ: Въ С. -Петербургѣ: въ конторѣ редакціи, Троицкая ул., N° 18. Въ Москвѣ: въ конторѣ Н. Н. Печковской, Петровскія линіи
ДІАЛОГЪ.
(Вокзалъ «Озерки». Въ саду. Толпа «открывателей». У столика сидитъ Фаустъ. Возлѣ него, прислонившись плечомъ къ дереву, стоитъ Мефистофель).
Мефистофель.
— Ну, вотъ еще «открылся» уголокъ... «Акваріумъ», «Аркадія», «Неметти»,
«Крестовскій», «Зоологія»... Широкъ
Просторъ! Гуляйте, веселитесь, дѣти!.. Люблю, признаться, уголки я эти, —
Люблю «открытья». Всякій, знаешь, спортъ Мнѣ по душѣ. На ипподромѣ ль кони Летятъ какъ вѣтры — точно отъ погони, Балетъ ли пестрый...
Фаустъ.
— Эхъ, мой милый чортъ! Твои давно я знаю развлеченья.
Нѣтъ, лучше ты скажи мнѣ — отчего Чѣмъ далѣе, для сердца моего
Все менѣе милы всѣ эти искушенья?..
Мефистофель.
А очень просто: оттого, что ты,
Дитя наивной, выспренней мечты, Живя и здѣсь, въ столицѣ, какъ въ пустынѣ, Къ идеализму склоненъ и понынѣ...
Тебѣ Пакра — къ примѣру, мой дружокъ, — Потряхивая юбочкой короткой,
Картавитъ шансонеточный стишокъ
Съ извѣстною задорно-острой ноткой; Красавица «фурорная» Руссель
Пускаетъ сногсшибательную трель; Миссъ Фой мелькаетъ въ пляскѣ презабавной, А ты... зѣваешь! Полно, другъ мой славный! Ты хочешь невозможнаго: въ толпѣ —
Всегда рабынѣ блестокъ, звѣздъ сусальныхъ — Ты ищешь вкусовъ тонкихъ, идеальныхъ. Затѣмъ: артиста, напримѣръ, тебѣ Ужъ подавай такого непремѣнно,
Чтобъ для него была всѣмъ міромъ — сцена; Пѣвица — такъ чтобъ вся была она Видѣньемъ очарованнаго сна;
Чтобъ вся была — огонь, движенье, чувство И не рабою — госпожей искусства; Чтобъ молода была и хороша,
О тайнахъ парфюмерныхъ не посмѣла И помечтать — невинная душа! —
Да чтобы жилка каждая въ ней пѣла!.. Одна бѣда, мой милый «докторъ», тутъ: Цвѣты такіе рѣдко гдѣ растутъ
И вянутъ быстро, чужды мглѣ и стужѣ, И стоютъ страшно дорого къ тому же. А если ты такой ужъ пылкій другъ
Искусства, то о томъ скорби, пожалуй, Что по твоимъ ты вкусамъ очень мало Себѣ подобныхъ обрѣтешь вокругъ, — И часто тамъ звучатъ рукоплесканья,
Гдѣ бьетъ въ глаза намъ цѣлый рядъ «уликъ», Которымъ не придумаетъ названья «Дипломатическій языкъ»...
Струна.
ОСКОЛКИ ПЕТЕРБУРГСКОЙ ЖИЗНИ.
Туго снимаются въ нынѣшнемъ году дачи.
Дачникъ, проученный прошлогоднимъ лѣтомъ, находится въ позиціи выжидательной.
Дачевладѣльцы, съ горя, свистятъ въ кулаки соловьями. Но и соловьиное пѣніе не привлекаетъ дачника.
— Довольно! говоритъ дачникъ. — Намокли и продрогли въ прошломъ году...
И дачникъ высовываетъ дачевладѣльцу языкъ. Это невѣжливо и даже грубо, но, если хотите, простительно: очень ужъ натерпѣлись, бѣдные, за прошлое лѣто.
Если такъ пойдетъ дальше, то половина дачъ останется пустыми и дачевладѣльцы могутъ за лѣто по нѣскольку разъ переѣзжать изъ одной своей дачи въ другую, а изъ другой въ третью.
Весьма удобно размѣщать гостей, наѣзжающихъ на дачу. Впрочемъ, ужъ если свѣтъ пошелъ шиворотъ на выворотъ и терпѣливый дачникъ наконецъ взбунтовался, то слѣдуетъ дачную реформу довести до конца, пусть нынѣшнимъ лѣтомъ не городскіе жители дѣлаютъ набѣги на дачниковъ, но, наоборотъ, дачники цѣлыми семействами нападаютъ врасплохъ на горожанъ, въ ненастные дни.
Сразу двѣ «царицы брилліантовъ»: одна въ «Акваріумѣ», а другая въ «Аркадіи». Для отличія одна изъ царицъ брилліантовъ называется королевой.
Не знаемъ, которая изъ двухъ — настоящая «царица брилліантовъ».
Во всякомъ случаѣ, совершенно новый артистическій жанръ, который, навѣрное, найдетъ много подражательницъ.
Но почему ограничиваться одними брилліантами?
Появится «царица часовъ» — вся увѣшанная карманными часами.
Появится «царица кружевъ» — вся завернутая въ кружева, только съ двумя маленькими дырочками для глазъ.
Появится «царица мѣховъ» — вся закутанная въ собольи, куньи и лисьи мѣха.
Словомъ, магазины начнутъ дѣлать хорошія дѣла, съ одной стороны отдавая свои товары на прокатъ царицамъ, а съ другой стороны дѣлая себѣ изъ царицъ рекламу.
Ожидаемъ, въ концѣ концовъ, «царицу табаку, сигаръ и папиросъ».
Юбилей славянскаго благотворительнаго общества прошелъ съ надлежащею помпою. Пили «здравицы» и кричали «живіо».
Всѣ остались довольны, кромѣ издателя «Гражданина», у котораго «по усамъ текло, да въ ротъ не попало»: кн. Мещерскій не удостоился приглашенія на славянскокомаровскій праздникъ.
Натурально, онъ выбранился.
На славянскомъ праздникѣ присутствовало нѣсколько славянъ. Хотѣли пригласить капеллу г. Славянскаго, но г. Славянскій, окончательно осипнувъ, принялся нынче за драматическую антрепризу (да проститъ ему небо).
Славянофилы ходили цѣлую недѣлю, заломивъ, шапки
набекрень.
ДАЧНЫЙ сосѣдъ.
(сценка).
Купецъ Иванъ Федоровичъ Таранинъ только дватри дня какъ переѣхалъ на дачу въ одну изъ пригородныхъ мѣстностей — въ Лѣсной.
— Хорошенькая дачка у насъ, говорилъ онъ вечеромъ, вернувшись изъ города, изъ лавки и въ сообществѣ своей семьи попивая чай на террасѣ.
— Хороша-то хороша, а только одно вотъ... возразила жена.
— Ну, на тебя, матушка, не угодишь, перебилъ ее Таранинъ. — Чего тутъ «а только! » Дача помѣстительная, садикъ есть... кустики... Эво, какъ черемухой-то пахнетъ!
— Про черемуху я не говорю. Отъ черемухи, конечно, духъ пріятный.
— Такъ какого же тебѣ еще лыски надо за полтораста-то рублей въ лѣто! Живемъ, такъ сказать, въ купеческомъ гнѣздѣ. Лѣсной издавна купеческое гнѣздо. Жидъ маленько одолѣваетъ, да вѣдь и жидъ человѣкъ.
— Ну, не совсѣмъ-то мы въ купеческомъ гнѣздѣ. — Я и говорю: жидъ малость одолѣваетъ, такъ жидъ вонъ и у насъ въ рынкѣ.
— Ну, не совсѣмъ-то и жидъ одинъ.
— Да и жида по сосѣдству у насъ нѣтъ. — За то есть xужe жида.
— Кто такой? Что ты врешь! Налѣво купецъ живетъ, направо — баринъ.
— Ну, не совсѣмъ-то баринъ.
— Вчера мнѣ дворникъ сказалъ, что баринъ.
— Такъ-то оно такъ. А какой баринъ? Чѣмъ онъ занимается?
— Чиновникъ, должно быть. — Въ томъ-то и дѣло, что не чиновникъ. Жена подмигнула.
— А кто же онъ такой? спросилъ Таранинъ. — Въ газетахъ пишетъ.
— Ну?! Да что ты врешь!
— Нѣтъ, не вру, а это мы ужъ доподлинно узнали, подтвердила жена. — Сегодня Петенька баловался и перекинулъ къ нему черезъ заборъ камень, такъ онъ ужъ бранился, бранился! Камнемъ-то Петенька нечаянно въ собаку ихнюю попалъ, а та завизжала. Кричитъ: «я этого не допущу! Я членъ покровительства животнымъ! » Теперь того и жди, что опишетъ насъ въ газетѣ.
Таранинъ, слушая это, поднялся съ мѣста, тяжело дышалъ, чесалъ затылокъ.
— Что жъ ты мнѣ раньше, дура, объ этомъ не сказала! произнесъ онъ послѣ нѣкотораго молчанія.
— Да какъ же сказать-то, коли кухарка наша только сегодня утромъ объ этомъ узнала въ лавочкѣ, что онъ изъ писателей.
— Изъ писателей... Въ газетахъ пишетъ... статьи
строчитъ... повторялъ Таранинъ, продолжая скоблить затылокъ.
Онъ прошелся по террасѣ и прибавилъ:
— Вотъ такъ штука! Значитъ, теперь того и жди, что въ газету вмѣстѣ съ сапогами вляпаешься? — Да ужъ не безъ этого, сказала жена.
— Ай-ай-ай... покачалъ головой Таранинъ. — Ахъ, черти, черти! Да чтобъ вамъ раньше-то узнать, что онъ писатель! А я вчера вечеромъ половину наемной платы за дачу хозяину заплатилъ. Какъ теперь переѣдешь на другую дачу?
— Да ужъ все равно безъ денегъ не выпустили бы, ежели ужъ мы въѣхали.
— Такъ-то оно такъ, но все-таки... Писатель... Ахъ, чортъ его возьми!
— Да полно. Что пустое говорить! Не съѣзжать надо, а надо какъ-нибудь въ мирѣ съ этимъ писателемъ жить. Познакомиться съ нимъ, да угостить его хорошенько, а то и подарить что-нибудь.
— Да, да... Теперь ужъ держи ухо востро!
— Просто задобрить его какимъ-нибудь подаркомъ, продолжала жена..
Таранинъ глубоко вздохнулъ.
— Писатель... Вотъ не было-то печали, такъ черти накачали! сказалъ онъ.
— Тише ты. Чего орешь! Вонъ онъ самъ въ своемъ садикѣ ходитъ и подслушиваетъ, шопотомъ предостерегла мужа жена.
Вышли и продаются въ книжныхъ магазинахъ «Новаго Времени» и на станціяхъ желѣзныхъ дорогъ новыя книги Н. А. ЛЕЙКИНА:
НА ЛОНѢ ПРИРОДЫ.
юмористическіе очерки подгородной деревенской дачной жизни.
452 стр. Цѣна 1 руб. 50 коп.
ВОСКРЕСНЫЕ ОХОТНИКИ.
юмористическіе разсказы о похожденіяхъ столичныхъ, подгородныхъ охотниковъ.
304 стр. Ц. 1 руб.
Лица, выписывающія отъ автора изъ конторы журнала «Осколки» (Спб., Троицкая, 18) за пересылку не платятъ.
ОТЪ КОНТОРЫ
Лица, подписавшіяся на журналъ «Осколки
съ разсрочкою, приглашаются произвести причитающіеся съ нихъ взносы, во избѣжаніе перерыва или прекращенія въ доставленіи
журнала.
ОТЪ КОНТОРЫ.
За перемѣну городского адреса въ Петербургѣ на петербургскій же, и иногороднаго на иногородный, гг. подписчики благоволятъ присылать 28 коп. почтовыми марками или деньгами; въ остальныхъ случаяхъ перемѣны адреса 50 коп., безъ чего перемѣна сдѣ
лана не будетъ.