вѣдомствъ, обезпеченная законодателемъ, только и мыслима при условіи, что Верховная Власть допускаетъ до себя жалобы на эти вѣдомства: но русскій народъ давно пришелъ къ убѣжденію, что „до Бога высоко, до Царя далеко“....
Еще четверть вѣка назадъ ген.-ад. гр. Н. Игнатьевъ писалъ въ своей пространной всеподданнѣйшей запискѣ:
„Администрація недостаточно проникнута убѣжденіемъ, что она призвана служить дѣйствительнымъ государственнымъ и общественнымъ интересамъ, а не проводить личныя свои предвзятыя мысли и воззрѣнія. Губернскія и уѣздныя власти теряютъ изъ виду, что для достиженія дѣйствительной цѣли они должны привлекать сердца къ Государю, пріобрѣтать союзниковъ Имераторскому Правительству, а не отталкивать отъ него людей честныхъ, хорошихъ, независимыхъ, трудящихся и самостоятельныхъ, но не преклоняющихся предъ своеволіемъ, самодурствомъ и фантазіями губернатора или чиновъ полиціи.“
Противъ этого мѣста доклада Императоръ Александръ II написалъ на поляхъ: „Да, а, къ сожалѣнію, мы видимъ весьма часто противное.“ („Всеподданнѣйшая записка отъ 9 октября 1879 г. бывшаго Времени. Нижегородскаго Ген.-Губ., Ген.-Ад. Гр. Н. Игнатьева, разсмотрѣнная Государемъ Императоромъ въ Ливадіи 29 октября 1879 года и внесенная 9 декабря Министромъ Внутреннихъ Дѣлъ въ Комитетъ Министровъ по Высочайшему Повелѣнію Е. И. В.“)
Однако, какъ показываетъ дѣло Чеботаревыхъ (сына ни за что, ни про что избили, а 65-тилѣтнему его отцу предлагаютъ раздѣться до-гола, потому что у него нашли № „Освобожденія“ !), мы за эти 25 лѣтъ пошли назадъ : неразумный характеръ дѣятельности губернскихъ и уѣздныхъ властей всецѣло переняли министры Внутреннихъ Дѣлъ и Юстиціи.
Защитите-же, Баронъ, семью Чеботаревыхъ отъ низкой мстительности гг. Плеве и Муравьева и не взыщите, что я поставилъ Ваше почтенное имя во главѣ этого письма, желая обратить всеобщее вниманіе на это темное дѣло. II гдѣ же помѣстить мое письмо, какъ не въ заграничной газетѣ? Нашумѣвшее дѣло о статьѣ М. А. Стаховича, незаконно остановленной нашей цензурой, достаточно доказываетъ, что долго еще въ русскихъ газетахъ нельзя будетъ писать правду, такъ какъ низшія власти идутъ наперекоръ закону и Высочайшей волѣ, выраженной представителямъ печати при пріемѣ гг. Суворина и Столыпина.
Примите, Ваше Высокопревосходительство, увѣренія въ моемъ глубокомъ уваженіи. Кн. Г. Волконскій. 7 мая (24 апрѣля) 1904 года.
Новые подвиги г. фонъ-Плеве.
I.
Намъ пишутъ изъ Москвы:
Д. Н. Шиповъ распоряженіемъ Министра Внутреннихъ Дѣлъ не утвержденъ предсѣдателемъ Московской Губернской Земской Управы; отвергнутъ, выброшенъ за бортъ общественной дѣятельности человѣкъ, благородныя нравственныя качества котораго высоко цѣнились не только въ Москвѣ, но и во всей земской Россіи. Его удаленіе — не устраненіе отдѣльнаго лица — это крушеніе цѣлаго общественнаго направленія,, котораго онъ былъ живымъ представителемъ. Всѣ силы своей души онъ полагалъ на то, чтобы вмѣстить широкое, творческое развитіе общественныхъ силъ въ русло существующаго государственнаго строя, сочетать съ самодержавіемъ начала земской самодѣятельности. Онъ вѣрилъ въ будущность земства, въ конечное торжество духовныхъ началъ въ русской жизни, онъ вѣрилъ также въ нравственныя свойства верховной власти, черпающей свою крѣпость не въ насиліи, а въ духовномъ единеніи съ народомъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, его убѣжденія не были тѣми окаменѣлыми положеніями, изъ которыхъ испарился всякій живой человѣческій духъ, — они били живымъ ключемъ дѣятельной, напряженной и созидательной работы. Для него слово было дѣломъ. Отвергнутый и непонимаемый многими изъ своихъ единомышленниковъ, тѣми, у которыхъ дѣятельная любовь къ жизни давно погребена въ могильномъ склепѣ старыхъ
ученій славянофильства, Д. Н. Шиповъ не падалъ духомъ, продолжалъ до конца оставаться неутомимымъ общественнымъ идеалистомъ-работникомъ, стремившимся воплотить въ жизнь свои завѣтныя мечты. Каждый день приносилъ ему жестокіе удары и разочарованія. По злой ироніи судьбы ему приходилось отстаивать свою вѣру въ самодержавіе даже противъ циничныхъ признаній высшихъ представителей власти, противъ мнѣнія самого г. Плеве, не постѣснившагося признаться, что самодержавіе обречено на сломъ и конституція въ Россіи неизбѣжна въ будущемъ. Для того, чтобы уяснить себѣ воззрѣнія такихъ людей, какъ г. Шиповъ, нужно помнить, что эти убѣжденія вытекали не столько изъ разсудочнаго пониманія окружающей дѣйствительности, сколько изъ особаго душевнаго уклада, изъ того исканія мира, которое столь свойственно многимъ русскимъ людямъ. Среди напряженной борьбы, общественнаго разлада и взаимнаго озлобленія между властью и обществомъ, онъ жаждалъ примиренія и душевно страдалъ отъ внутреннихъ раздоровъ. Онъ былъ проповѣдникомъ мира среди междуусобной брани, обреченнымъ на страданія, потому что искренно вѣрилъ въ торжество правды въ условіяхъ самодержавнаго государственнаго порядка. Эта вѣра грубо и нагло попрана. Самодержавію служить честно нельзя.
Удаленіе Д. Н. Шипова является исходомъ борьбы между двумя людьми. Одинъ, заслуженный общественный дѣятель высокихъ нравственныхъ качествъ, чья приверженность самодержавію прошла черезъ горнило настоящихъ истязаній, которымъ подвергаются въ современной русской дѣйствительности люди неподдѣльныхъ монархическихъ убѣжденій, другой — кн. Мещерскій. Уже давно издатель „Гражданина“ велъ ожесточенную травлю Д. Н. Шипова. Присвоивъ себѣ, какъ монополію своей гнусной газетной лавки, истолкованіе
и защиту самодержавія, этотъ журнальный хищникъ выказывалъ особое усердіе въ изобличеніи и преслѣдованіи всѣхъ тѣхъ, кто гнушался отождествлять воззрѣнія князя Мещерскаго съ царской волей, для которыхъ самодержавіе было нѣчто слишкомъ дорогое, чтобы неразрывно сливать полуумные выкрики этого отвратительнаго подстрекателя къ насилію и беззаконіямъ съ началами идеальнаго, по ихъ мнѣнію, государственнаго строя Россіи. Для тѣхъ, кто цѣпляется за свою собственную власть, за выгоды и барыши отъ своихъ лубочныхъ изданій, ненавистно всякое безкорыстное служеніе, какъ ворамъ ненавистна честность. Торгаши самодержавія готовы скорѣе простить нападки на русскій государственный строй и даже на личность царя, но честнаго служенія монархической власти они простить не могутъ, ибо это кладетъ тѣнь на ихъ льстивые, корыстные и подлые извороты. Преуспѣвъ тамъ, гдѣ не умѣютъ отличать чистѣйшаго алмаза отъ дрянной поддѣлки, издатель „Гражданина“ съ развязностью, свойственной всякому проходимцу, поспѣшилъ оповѣстить всю Россію, что отнынѣ сердце Государя въ его рукахъ. И, дѣйствительно, вліяніе его стало сказываться въ важныхъ государственныхъ рѣшеніяхъ. Онъ сумѣлъ растрогать чувствительнаго монарха слезами старческой сантиментальности и выдать свои слезы, слезы крокодила, за проявленія сердечнаго попеченія объ особѣ государя и нуждахъ Россіи.
Кн. Мещерскій, кичащійся своею близостью къ русскому императору, отклоняющій отъ себя постъ Министра Народнаго Просвѣщенія, чтобы сохранить болѣе выгодное мѣсто ближайшаго наушника царя, милости котораго заискиваютъ министры и отъ злорѣчія котораго зависитъ участь земскихъ учрежденій и судьба благородныхъ общественныхъ дѣятелей — что можетъ быть отвратительнѣе подобнаго зрѣлища?! Торжество, полное торжество кн. Мещерскаго, когда одно приближеніе къ трону такихъ личностей, какъ онъ, должно внушать нравственное омерзѣніе всѣмъ, кто сохранилъ малѣйшее уваженіе къ монархической власти! Пусть радуются гг. Плеве и Мещерскіе, на ихъ улицѣ праздникъ, но ихъ праздникъ не торжество для самодержавія, ибо ихъ похвальба есть пятно безчестія и ихъ успѣхъ — позоръ для государства.
Разрушивъ многолѣтнюю общественную дѣятельность такого человѣка, какъ Д. Н. Шиповъ, они вновь доказали, что тотъ, кто хочетъ отдать себя на служеніе завѣтной мечтѣ — единенія земства съ самодержавіемъ, ошибается. Нужно
Еще четверть вѣка назадъ ген.-ад. гр. Н. Игнатьевъ писалъ въ своей пространной всеподданнѣйшей запискѣ:
„Администрація недостаточно проникнута убѣжденіемъ, что она призвана служить дѣйствительнымъ государственнымъ и общественнымъ интересамъ, а не проводить личныя свои предвзятыя мысли и воззрѣнія. Губернскія и уѣздныя власти теряютъ изъ виду, что для достиженія дѣйствительной цѣли они должны привлекать сердца къ Государю, пріобрѣтать союзниковъ Имераторскому Правительству, а не отталкивать отъ него людей честныхъ, хорошихъ, независимыхъ, трудящихся и самостоятельныхъ, но не преклоняющихся предъ своеволіемъ, самодурствомъ и фантазіями губернатора или чиновъ полиціи.“
Противъ этого мѣста доклада Императоръ Александръ II написалъ на поляхъ: „Да, а, къ сожалѣнію, мы видимъ весьма часто противное.“ („Всеподданнѣйшая записка отъ 9 октября 1879 г. бывшаго Времени. Нижегородскаго Ген.-Губ., Ген.-Ад. Гр. Н. Игнатьева, разсмотрѣнная Государемъ Императоромъ въ Ливадіи 29 октября 1879 года и внесенная 9 декабря Министромъ Внутреннихъ Дѣлъ въ Комитетъ Министровъ по Высочайшему Повелѣнію Е. И. В.“)
Однако, какъ показываетъ дѣло Чеботаревыхъ (сына ни за что, ни про что избили, а 65-тилѣтнему его отцу предлагаютъ раздѣться до-гола, потому что у него нашли № „Освобожденія“ !), мы за эти 25 лѣтъ пошли назадъ : неразумный характеръ дѣятельности губернскихъ и уѣздныхъ властей всецѣло переняли министры Внутреннихъ Дѣлъ и Юстиціи.
Защитите-же, Баронъ, семью Чеботаревыхъ отъ низкой мстительности гг. Плеве и Муравьева и не взыщите, что я поставилъ Ваше почтенное имя во главѣ этого письма, желая обратить всеобщее вниманіе на это темное дѣло. II гдѣ же помѣстить мое письмо, какъ не въ заграничной газетѣ? Нашумѣвшее дѣло о статьѣ М. А. Стаховича, незаконно остановленной нашей цензурой, достаточно доказываетъ, что долго еще въ русскихъ газетахъ нельзя будетъ писать правду, такъ какъ низшія власти идутъ наперекоръ закону и Высочайшей волѣ, выраженной представителямъ печати при пріемѣ гг. Суворина и Столыпина.
Примите, Ваше Высокопревосходительство, увѣренія въ моемъ глубокомъ уваженіи. Кн. Г. Волконскій. 7 мая (24 апрѣля) 1904 года.
Новые подвиги г. фонъ-Плеве.
I.
Намъ пишутъ изъ Москвы:
Д. Н. Шиповъ распоряженіемъ Министра Внутреннихъ Дѣлъ не утвержденъ предсѣдателемъ Московской Губернской Земской Управы; отвергнутъ, выброшенъ за бортъ общественной дѣятельности человѣкъ, благородныя нравственныя качества котораго высоко цѣнились не только въ Москвѣ, но и во всей земской Россіи. Его удаленіе — не устраненіе отдѣльнаго лица — это крушеніе цѣлаго общественнаго направленія,, котораго онъ былъ живымъ представителемъ. Всѣ силы своей души онъ полагалъ на то, чтобы вмѣстить широкое, творческое развитіе общественныхъ силъ въ русло существующаго государственнаго строя, сочетать съ самодержавіемъ начала земской самодѣятельности. Онъ вѣрилъ въ будущность земства, въ конечное торжество духовныхъ началъ въ русской жизни, онъ вѣрилъ также въ нравственныя свойства верховной власти, черпающей свою крѣпость не въ насиліи, а въ духовномъ единеніи съ народомъ. Вмѣстѣ съ тѣмъ, его убѣжденія не были тѣми окаменѣлыми положеніями, изъ которыхъ испарился всякій живой человѣческій духъ, — они били живымъ ключемъ дѣятельной, напряженной и созидательной работы. Для него слово было дѣломъ. Отвергнутый и непонимаемый многими изъ своихъ единомышленниковъ, тѣми, у которыхъ дѣятельная любовь къ жизни давно погребена въ могильномъ склепѣ старыхъ
ученій славянофильства, Д. Н. Шиповъ не падалъ духомъ, продолжалъ до конца оставаться неутомимымъ общественнымъ идеалистомъ-работникомъ, стремившимся воплотить въ жизнь свои завѣтныя мечты. Каждый день приносилъ ему жестокіе удары и разочарованія. По злой ироніи судьбы ему приходилось отстаивать свою вѣру въ самодержавіе даже противъ циничныхъ признаній высшихъ представителей власти, противъ мнѣнія самого г. Плеве, не постѣснившагося признаться, что самодержавіе обречено на сломъ и конституція въ Россіи неизбѣжна въ будущемъ. Для того, чтобы уяснить себѣ воззрѣнія такихъ людей, какъ г. Шиповъ, нужно помнить, что эти убѣжденія вытекали не столько изъ разсудочнаго пониманія окружающей дѣйствительности, сколько изъ особаго душевнаго уклада, изъ того исканія мира, которое столь свойственно многимъ русскимъ людямъ. Среди напряженной борьбы, общественнаго разлада и взаимнаго озлобленія между властью и обществомъ, онъ жаждалъ примиренія и душевно страдалъ отъ внутреннихъ раздоровъ. Онъ былъ проповѣдникомъ мира среди междуусобной брани, обреченнымъ на страданія, потому что искренно вѣрилъ въ торжество правды въ условіяхъ самодержавнаго государственнаго порядка. Эта вѣра грубо и нагло попрана. Самодержавію служить честно нельзя.
Удаленіе Д. Н. Шипова является исходомъ борьбы между двумя людьми. Одинъ, заслуженный общественный дѣятель высокихъ нравственныхъ качествъ, чья приверженность самодержавію прошла черезъ горнило настоящихъ истязаній, которымъ подвергаются въ современной русской дѣйствительности люди неподдѣльныхъ монархическихъ убѣжденій, другой — кн. Мещерскій. Уже давно издатель „Гражданина“ велъ ожесточенную травлю Д. Н. Шипова. Присвоивъ себѣ, какъ монополію своей гнусной газетной лавки, истолкованіе
и защиту самодержавія, этотъ журнальный хищникъ выказывалъ особое усердіе въ изобличеніи и преслѣдованіи всѣхъ тѣхъ, кто гнушался отождествлять воззрѣнія князя Мещерскаго съ царской волей, для которыхъ самодержавіе было нѣчто слишкомъ дорогое, чтобы неразрывно сливать полуумные выкрики этого отвратительнаго подстрекателя къ насилію и беззаконіямъ съ началами идеальнаго, по ихъ мнѣнію, государственнаго строя Россіи. Для тѣхъ, кто цѣпляется за свою собственную власть, за выгоды и барыши отъ своихъ лубочныхъ изданій, ненавистно всякое безкорыстное служеніе, какъ ворамъ ненавистна честность. Торгаши самодержавія готовы скорѣе простить нападки на русскій государственный строй и даже на личность царя, но честнаго служенія монархической власти они простить не могутъ, ибо это кладетъ тѣнь на ихъ льстивые, корыстные и подлые извороты. Преуспѣвъ тамъ, гдѣ не умѣютъ отличать чистѣйшаго алмаза отъ дрянной поддѣлки, издатель „Гражданина“ съ развязностью, свойственной всякому проходимцу, поспѣшилъ оповѣстить всю Россію, что отнынѣ сердце Государя въ его рукахъ. И, дѣйствительно, вліяніе его стало сказываться въ важныхъ государственныхъ рѣшеніяхъ. Онъ сумѣлъ растрогать чувствительнаго монарха слезами старческой сантиментальности и выдать свои слезы, слезы крокодила, за проявленія сердечнаго попеченія объ особѣ государя и нуждахъ Россіи.
Кн. Мещерскій, кичащійся своею близостью къ русскому императору, отклоняющій отъ себя постъ Министра Народнаго Просвѣщенія, чтобы сохранить болѣе выгодное мѣсто ближайшаго наушника царя, милости котораго заискиваютъ министры и отъ злорѣчія котораго зависитъ участь земскихъ учрежденій и судьба благородныхъ общественныхъ дѣятелей — что можетъ быть отвратительнѣе подобнаго зрѣлища?! Торжество, полное торжество кн. Мещерскаго, когда одно приближеніе къ трону такихъ личностей, какъ онъ, должно внушать нравственное омерзѣніе всѣмъ, кто сохранилъ малѣйшее уваженіе къ монархической власти! Пусть радуются гг. Плеве и Мещерскіе, на ихъ улицѣ праздникъ, но ихъ праздникъ не торжество для самодержавія, ибо ихъ похвальба есть пятно безчестія и ихъ успѣхъ — позоръ для государства.
Разрушивъ многолѣтнюю общественную дѣятельность такого человѣка, какъ Д. Н. Шиповъ, они вновь доказали, что тотъ, кто хочетъ отдать себя на служеніе завѣтной мечтѣ — единенія земства съ самодержавіемъ, ошибается. Нужно