проще предположить тутъ вполнѣ добровольную „стачку лжи“ между лжепатріотическими газетчиками и оффиціальными сферами, стачку, которая, конечно, не могла долго продержаться и разстроилась за пять дней до полученія оффиціальнаго русскаго отчета о дѣлѣ при Чемульпо. Этотъ фактъ весьма кстати отмѣтить и подчеркнуть именно теперь, когда — подъ потрясающимъ впечатлѣніемъ новѣйшихъ событій — даже кн. Мещерскій въ неслыханно рѣзкихъ выраженіяхъ протестовалъ противъ того, что извѣстіе о гибели „Петропавловска“ было задержано на нѣсколько часовъ.
Еще одно обстоятельство. „Освобожденіе“ неодобрительно отмѣтило напечатаніе въ „С.-Петербургскихъ Вѣдомостяхъ“ напыщеннаго некролога командира „Варяга“ г. Руднева, оказавшагося живымъ. Г. Столыпинъ по этому поводу возмущается:
„Долго не знали у насъ: жива ли команда „Варяга“, живъ ли его командиръ? Подробной телеграммы еще не было, но общее предположеніе было, что онъ погибъ. Сочувственное слово герою, предполагавшемуся погибшимъ, даетъ поводъ г. Струве призывать къ негодованію все русское общество.“
Упомянутый некрологъ г. Руднева помѣщенъ въ № „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей“ отъ 2-го февраля, между тѣмъ какъ большія московскія газеты, приходящія въ Петербургъ на слѣдующій день, 30-го января, а сами „С.-Петербургскія Вѣдомости“ 1-го февраля напечатали указанную выше депешу Рейтера, гласившую въ русскомъ переводѣ:
„Лондонъ (Рейтеръ). Здѣшнее японское посольство получило слѣдующую телеграмму изъ Токіо: Японская эскадра, сопровождавшая транспортныя суда, встрѣтила 20-го января на пути въ Чемульпо мореходную канонерскую лодку „Кореецъ“, которая выходила изъ гавани. „Кореецъ“ перешелъ въ наступленіе и открылъ огонь по японскимъ миноноскамъ; послѣдними были выпущены двѣ мины, которыя не попали въ цѣль. „Кореецъ“ возвратился тогда къ мѣсту своей стоянки. 27-го января командующій японской эскадрой адмиралъ Уріу оффиціально предложилъ русскимъ военнымъ судамъ до полудня покинуть портъ Чемульпо ; адмиралъ прибавилъ, что неисполненіе этого требованія вынудитъ его аттаковать русскія суда въ гавани. Въ 11 1/2 час. утра два русскихъ военныхъ судна покинули гавань. Сраженіе произошло у близлежащаго архипелага. Послѣ перестрѣлки, продолжавшейся часъ, одно русское судно отступило. Подъ вечеръ русскій крейсеръ затонулъ между островами. Мореходная канонерская лодка „Кореецъ“ послѣ происшедшаго на ней взрыва тоже пошла ко дну. Офицеры и команда обоихъ затонувшихъ судовъ спаслись на французскій крейсеръ „Pascal“. 1 Со стороны японцевъ урона не было. Японское консульство получило затѣмъ телеграмму, извѣщавшую о высадкѣ въ Чемульпо четырехъ японскихъ батальоновъ.“
Какъ, имѣя въ рукахъ и сообщивъ своимъ читателямъ такое правдоподобное и ясное описаніе событія при Чемульпо, „С.-Петербургскія Вѣдомости“ предположили, что г. Рудневъ погибъ, и какъ они сочли возможнымъ облечь свое предположеніе въ форму некролога, для меня остается совершенно непонятнымъ. Подобные патріотическипредположительные некрологи прямо этически предосудительны: можно представить себѣ, сколько жестокой и совершенно лишней тревоги способны они поселять въ сердцахъ людей, близкихъ къ мнимо-погибшимъ.
Послѣ сдѣланныхъ нами разъясненій, какъ дважды два четыре ясно, что не „обвиненія г. Струве поразительно недобросовѣстны“, а г. Столыпинъ сплелъ цѣлую сѣть лжи.
Г. Столыпинъ удивляется тому, что я придаю вѣру оффиціальнымъ японскимъ сообщеніямъ.
„Весь міръ — восклицаетъ редакторъ „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей“ — извѣрился въ оффиціальныхъ японскихъ сообщеніяхъ, вся иностранная печать отдаетъ справедливость русскимъ извѣстіямъ, не скрывающимъ потерь, не преувеличивающимъ успѣховъ, не погрѣшающимъ лишнимъ словомъ похвальбы, одинъ только редакторъ „Освобожденія“ предпочитаетъ ссылаться на японскія свѣдѣнія. Я не хотѣлъ бы употреблять сильныхъ выраженій, но такое несправедливое отношеніе прямо возмущаетъ. Что, напр., за странная рекомендація вѣрить спеціально газетамъ „Times’y“ и „Standard y“, когда руссофобство „Times’a“ заклеймили сами англичане?“
Возможно, что японцы сильно скрываютъ или уменьшаютъ свои потери, но это нисколько не мѣшаетъ тому, что ихъ оффиціальныя сообщенія въ общемъ оказывались вѣрными. И если передо мною положительное японское оффиціальное сообщеніе о какомъ-нибудь фактѣ и молчаніе или даже опроверженіе русскаго правительства, я скорѣе склоненъ вѣрить первому. Что русскія оффиціальныя сферы скрываютъ потери, доказывается слѣдующими фактами. О несомнѣнно весьма серьезной аваріи (всего вѣроятнѣе — гибели) крейсера „Бояринъ“ такъ и не было никакого оффиціальнаго сообщенія; 2 печальная судьба миноносца „Внушительнаго“, разстрѣляннаго японцами въ Голубиной Бухтѣ, была утаена въ первоначальномъ оффиціальномъ сообщеніи и всплыла только въ позднѣйшемъ, 3 между тѣмъ какъ оффи
ціальное японское донесеніе тотчасъ сообщило этотъ фактъ, и мы тогда же указали (см. „Листокъ“ № 2) на противорѣчіе между японскимъ и русскимъ отчетомъ. Противорѣчіе это разрѣшилось — послѣ опубликованія донесенія вице-адмирала Старка — въ пользу японскаго донесенія. Это фактъ.
Г. Столыпинъ удивляется, какъ можно рекомендовать свѣдѣнія „Times“ и „Standard“, особенно руссофобекаго „Times“. Неужели редакторъ „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей“ не понимаетъ, что фактическія сообщенія — и въ особенности о такихъ вещахъ, какъ военныя дѣйствія — въ извѣстной, очень широкой мѣрѣ независимы отъ направленія и симпатій сообщающаго, если послѣдній добросовѣстный человѣкъ и ничего не имѣетъ въ виду кромѣ доставленія вѣрныхъ свѣдѣній — а такова обязанность корреспондента. Военный корреспондентъ „Times“, разъѣзжая по морю на пароходѣ, можетъ лучше другихъ наблюдать то, что происходитъ на театрѣ войны; пользуясь безпроволочнымъ телеграфомъ и нейтральнымъ кабелемъ, онъ можетъ лучше и скорѣе другихъ сообщать о всемъ, имъ видѣнномъ и узнанномъ. Кромѣ военнаго корреспондента, у „Times“ имѣются отличные корреспонденты въ Китаѣ и Японіи и читать ихъ сообщенія, именно какъ таковыя, весьма поучительно. Когда появился отчетъ военнаго корреспондента „Times“ о послѣднихъ событіяхъ при Портъ-Артурѣ, пресса всего міра перепечатала этотъ отчетъ, не смущаясь „руссофобіей“ „Times’a“, информаціонная служба котораго не превзойдена до сихъ поръ ни одной газетой въ мірѣ. Странно, что приходится объяснять такія элементарныя вещи. Въ довершеніе всего, и вся ужасная „руссофобія“ „Times“ ограничивается неодобреніемъ внѣшней и внутренней политики русскаго правительства, и притомъ въ изысканно вѣжливой формѣ.
Г. Столыпинъ считаетъ себя призваннымъ превозносить адмирала Алексѣева; „Освобожденіе“ — вмѣстѣ со многими русскими безъ различія направленія — считало своимъ долгомъ оцѣнивать и критиковать дѣйствія намѣстника. Безсмысленное сопоставленіе дѣйствій главнокомандующаго съ дѣйствіями публициста есть не серьезное возраженіе, а смѣхотворная уловка. Если руководиться такими сопоставленіями — то станетъ невозможна никакая критика лицъ, занимающихся государственными и въ частности военными дѣлами. Однако, своей неумной фразой о томъ, что дѣйствія г. Алексѣева „дороже“ моихъ, г. Столыпинъ безсознательно вымолвилъ нѣчто очень вѣрное и остроумное. Да, г. Алексѣевъ, какъ одинъ изъ главныхъ участниковъ манчжурскокорейской авантюры, обходился и обходится Россіи очень дорого, страшно дорого. Оставляя даже въ сторонѣ его роль въ нашей восточно-азіатской политикѣ, которая явилась причиной войны, мы съ полнымъ правомъ можемъ утверждать, что всѣ пораженія русскихъ морскихъ силъ вытекли изъ нераспорядительности намѣстника. Онъ раздѣлилъ тихоокеанскую эскадру на три части и тѣмъ ослабилъ ея значеніе; послѣ разрыва дипломатическихъ сношеній онъ, вмѣсто того, чтобы пойти на встрѣчу непріятелю и на соединеніе съ оставшимися въ Чемульпо судами, сидѣлъ въ Портъ-Артурѣ, даже и тамъ не ожидая встрѣтить японцевъ. Какое значеніе имѣлъ бы своевременный выходъ въ море портъ-артурской эскадры на соединеніе съ „Варягомъ“ и „Корейцемъ“, явствуетъ изъ того, что разстояніе между Чемульпо и Портъ-Артуромъ всего 14 часовъ, тогда
1 Курсивъ мой. П. С.
2 О судьбѣ „Боярина“ см. „Листокъ Освобожденія“ № 1 (сообщеніе „Figaro“), а также „Русскія Вѣдомости“ № 41 (сообщеніе „New-York Herald“) и № 74 (собственная корреспонденція „Русск. Вѣд.“).
3 По донесенію адмирала Алексѣева отъ 13-го февр. „Внушительный“ „укрылся“ въ Голубиной Бухтѣ: по подробному донесенію вице-адмирала Старка, опубликован
ному черезъ двѣ недѣли, „Внушительный“ въ Голубиной Бухтѣ „былъ настигнутъ непріятельскими крейсерами“. Смыслъ двухъ подчеркнутыхъ словъ прямо противоположенъ. На самомъ дѣлѣ миноносецъ потерпѣлъ непоправимую аварію.
1 „Г. Струве не можетъ не знать, какимъ опаснымъ и некрасивымъ оружіемъ является сплетня и интрига. Съ начала войны много сплетничали и очень некрасиво про адмирала Алексѣева. Я въ свое время постарался заклеймить эту сплетню, и такой мой поступокъ оказывается достойнымъ позорнаго столба. Усиленно браня нашего намѣстника чуть-ли не на каждой страницѣ каждаго своего номера, г. Струве поучаетъ меня, что о людяхъ судятъ по ихъ дѣйствіямъ, а не по мнѣніямъ о нихъ добрыхъ знакомыхъ. О дѣйствіяхъ адмирала Алексѣева, я думаю, можно заключить, что они для Россіи дороже дѣйствій Петра Бернардовича Струве. Послѣдній злорадствуетъ нашимъ неудачамъ въ критическую для своего отечества минуту, адмиралъ же Алексѣевъ всячески старается отстоять свою родину отъ враговъ и для этого не жалѣетъ ни трудовъ, ни жизни. О дѣйствіяхъ его можно судить по слѣдующимъ простымъ фактамъ: на сороковой день войны Портъ-Артуръ цѣлъ, русскій флотъ потерпѣлъ менѣе ущерба, чѣмъ японскій, и желѣзная дорога, которую предполагалось невозможнымъ охранить, осталась невредима. Серьезные военные авторитеты считаютъ это громаднымъ успѣхомъ, потому что первые дни были самыми трудными и нужно было обладать большимъ талантомъ, чтобы все сберечь до прихода подкрѣпленія. Значеніе этого, я думаю, по нятно каждому.“
Еще одно обстоятельство. „Освобожденіе“ неодобрительно отмѣтило напечатаніе въ „С.-Петербургскихъ Вѣдомостяхъ“ напыщеннаго некролога командира „Варяга“ г. Руднева, оказавшагося живымъ. Г. Столыпинъ по этому поводу возмущается:
„Долго не знали у насъ: жива ли команда „Варяга“, живъ ли его командиръ? Подробной телеграммы еще не было, но общее предположеніе было, что онъ погибъ. Сочувственное слово герою, предполагавшемуся погибшимъ, даетъ поводъ г. Струве призывать къ негодованію все русское общество.“
Упомянутый некрологъ г. Руднева помѣщенъ въ № „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей“ отъ 2-го февраля, между тѣмъ какъ большія московскія газеты, приходящія въ Петербургъ на слѣдующій день, 30-го января, а сами „С.-Петербургскія Вѣдомости“ 1-го февраля напечатали указанную выше депешу Рейтера, гласившую въ русскомъ переводѣ:
„Лондонъ (Рейтеръ). Здѣшнее японское посольство получило слѣдующую телеграмму изъ Токіо: Японская эскадра, сопровождавшая транспортныя суда, встрѣтила 20-го января на пути въ Чемульпо мореходную канонерскую лодку „Кореецъ“, которая выходила изъ гавани. „Кореецъ“ перешелъ въ наступленіе и открылъ огонь по японскимъ миноноскамъ; послѣдними были выпущены двѣ мины, которыя не попали въ цѣль. „Кореецъ“ возвратился тогда къ мѣсту своей стоянки. 27-го января командующій японской эскадрой адмиралъ Уріу оффиціально предложилъ русскимъ военнымъ судамъ до полудня покинуть портъ Чемульпо ; адмиралъ прибавилъ, что неисполненіе этого требованія вынудитъ его аттаковать русскія суда въ гавани. Въ 11 1/2 час. утра два русскихъ военныхъ судна покинули гавань. Сраженіе произошло у близлежащаго архипелага. Послѣ перестрѣлки, продолжавшейся часъ, одно русское судно отступило. Подъ вечеръ русскій крейсеръ затонулъ между островами. Мореходная канонерская лодка „Кореецъ“ послѣ происшедшаго на ней взрыва тоже пошла ко дну. Офицеры и команда обоихъ затонувшихъ судовъ спаслись на французскій крейсеръ „Pascal“. 1 Со стороны японцевъ урона не было. Японское консульство получило затѣмъ телеграмму, извѣщавшую о высадкѣ въ Чемульпо четырехъ японскихъ батальоновъ.“
Какъ, имѣя въ рукахъ и сообщивъ своимъ читателямъ такое правдоподобное и ясное описаніе событія при Чемульпо, „С.-Петербургскія Вѣдомости“ предположили, что г. Рудневъ погибъ, и какъ они сочли возможнымъ облечь свое предположеніе въ форму некролога, для меня остается совершенно непонятнымъ. Подобные патріотическипредположительные некрологи прямо этически предосудительны: можно представить себѣ, сколько жестокой и совершенно лишней тревоги способны они поселять въ сердцахъ людей, близкихъ къ мнимо-погибшимъ.
Послѣ сдѣланныхъ нами разъясненій, какъ дважды два четыре ясно, что не „обвиненія г. Струве поразительно недобросовѣстны“, а г. Столыпинъ сплелъ цѣлую сѣть лжи.
Г. Столыпинъ удивляется тому, что я придаю вѣру оффиціальнымъ японскимъ сообщеніямъ.
„Весь міръ — восклицаетъ редакторъ „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей“ — извѣрился въ оффиціальныхъ японскихъ сообщеніяхъ, вся иностранная печать отдаетъ справедливость русскимъ извѣстіямъ, не скрывающимъ потерь, не преувеличивающимъ успѣховъ, не погрѣшающимъ лишнимъ словомъ похвальбы, одинъ только редакторъ „Освобожденія“ предпочитаетъ ссылаться на японскія свѣдѣнія. Я не хотѣлъ бы употреблять сильныхъ выраженій, но такое несправедливое отношеніе прямо возмущаетъ. Что, напр., за странная рекомендація вѣрить спеціально газетамъ „Times’y“ и „Standard y“, когда руссофобство „Times’a“ заклеймили сами англичане?“
Возможно, что японцы сильно скрываютъ или уменьшаютъ свои потери, но это нисколько не мѣшаетъ тому, что ихъ оффиціальныя сообщенія въ общемъ оказывались вѣрными. И если передо мною положительное японское оффиціальное сообщеніе о какомъ-нибудь фактѣ и молчаніе или даже опроверженіе русскаго правительства, я скорѣе склоненъ вѣрить первому. Что русскія оффиціальныя сферы скрываютъ потери, доказывается слѣдующими фактами. О несомнѣнно весьма серьезной аваріи (всего вѣроятнѣе — гибели) крейсера „Бояринъ“ такъ и не было никакого оффиціальнаго сообщенія; 2 печальная судьба миноносца „Внушительнаго“, разстрѣляннаго японцами въ Голубиной Бухтѣ, была утаена въ первоначальномъ оффиціальномъ сообщеніи и всплыла только въ позднѣйшемъ, 3 между тѣмъ какъ оффи
ціальное японское донесеніе тотчасъ сообщило этотъ фактъ, и мы тогда же указали (см. „Листокъ“ № 2) на противорѣчіе между японскимъ и русскимъ отчетомъ. Противорѣчіе это разрѣшилось — послѣ опубликованія донесенія вице-адмирала Старка — въ пользу японскаго донесенія. Это фактъ.
Г. Столыпинъ удивляется, какъ можно рекомендовать свѣдѣнія „Times“ и „Standard“, особенно руссофобекаго „Times“. Неужели редакторъ „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей“ не понимаетъ, что фактическія сообщенія — и въ особенности о такихъ вещахъ, какъ военныя дѣйствія — въ извѣстной, очень широкой мѣрѣ независимы отъ направленія и симпатій сообщающаго, если послѣдній добросовѣстный человѣкъ и ничего не имѣетъ въ виду кромѣ доставленія вѣрныхъ свѣдѣній — а такова обязанность корреспондента. Военный корреспондентъ „Times“, разъѣзжая по морю на пароходѣ, можетъ лучше другихъ наблюдать то, что происходитъ на театрѣ войны; пользуясь безпроволочнымъ телеграфомъ и нейтральнымъ кабелемъ, онъ можетъ лучше и скорѣе другихъ сообщать о всемъ, имъ видѣнномъ и узнанномъ. Кромѣ военнаго корреспондента, у „Times“ имѣются отличные корреспонденты въ Китаѣ и Японіи и читать ихъ сообщенія, именно какъ таковыя, весьма поучительно. Когда появился отчетъ военнаго корреспондента „Times“ о послѣднихъ событіяхъ при Портъ-Артурѣ, пресса всего міра перепечатала этотъ отчетъ, не смущаясь „руссофобіей“ „Times’a“, информаціонная служба котораго не превзойдена до сихъ поръ ни одной газетой въ мірѣ. Странно, что приходится объяснять такія элементарныя вещи. Въ довершеніе всего, и вся ужасная „руссофобія“ „Times“ ограничивается неодобреніемъ внѣшней и внутренней политики русскаго правительства, и притомъ въ изысканно вѣжливой формѣ.
Г. Столыпинъ считаетъ себя призваннымъ превозносить адмирала Алексѣева; „Освобожденіе“ — вмѣстѣ со многими русскими безъ различія направленія — считало своимъ долгомъ оцѣнивать и критиковать дѣйствія намѣстника. Безсмысленное сопоставленіе дѣйствій главнокомандующаго съ дѣйствіями публициста есть не серьезное возраженіе, а смѣхотворная уловка. Если руководиться такими сопоставленіями — то станетъ невозможна никакая критика лицъ, занимающихся государственными и въ частности военными дѣлами. Однако, своей неумной фразой о томъ, что дѣйствія г. Алексѣева „дороже“ моихъ, г. Столыпинъ безсознательно вымолвилъ нѣчто очень вѣрное и остроумное. Да, г. Алексѣевъ, какъ одинъ изъ главныхъ участниковъ манчжурскокорейской авантюры, обходился и обходится Россіи очень дорого, страшно дорого. Оставляя даже въ сторонѣ его роль въ нашей восточно-азіатской политикѣ, которая явилась причиной войны, мы съ полнымъ правомъ можемъ утверждать, что всѣ пораженія русскихъ морскихъ силъ вытекли изъ нераспорядительности намѣстника. Онъ раздѣлилъ тихоокеанскую эскадру на три части и тѣмъ ослабилъ ея значеніе; послѣ разрыва дипломатическихъ сношеній онъ, вмѣсто того, чтобы пойти на встрѣчу непріятелю и на соединеніе съ оставшимися въ Чемульпо судами, сидѣлъ въ Портъ-Артурѣ, даже и тамъ не ожидая встрѣтить японцевъ. Какое значеніе имѣлъ бы своевременный выходъ въ море портъ-артурской эскадры на соединеніе съ „Варягомъ“ и „Корейцемъ“, явствуетъ изъ того, что разстояніе между Чемульпо и Портъ-Артуромъ всего 14 часовъ, тогда
1 Курсивъ мой. П. С.
2 О судьбѣ „Боярина“ см. „Листокъ Освобожденія“ № 1 (сообщеніе „Figaro“), а также „Русскія Вѣдомости“ № 41 (сообщеніе „New-York Herald“) и № 74 (собственная корреспонденція „Русск. Вѣд.“).
3 По донесенію адмирала Алексѣева отъ 13-го февр. „Внушительный“ „укрылся“ въ Голубиной Бухтѣ: по подробному донесенію вице-адмирала Старка, опубликован
ному черезъ двѣ недѣли, „Внушительный“ въ Голубиной Бухтѣ „былъ настигнутъ непріятельскими крейсерами“. Смыслъ двухъ подчеркнутыхъ словъ прямо противоположенъ. На самомъ дѣлѣ миноносецъ потерпѣлъ непоправимую аварію.
1 „Г. Струве не можетъ не знать, какимъ опаснымъ и некрасивымъ оружіемъ является сплетня и интрига. Съ начала войны много сплетничали и очень некрасиво про адмирала Алексѣева. Я въ свое время постарался заклеймить эту сплетню, и такой мой поступокъ оказывается достойнымъ позорнаго столба. Усиленно браня нашего намѣстника чуть-ли не на каждой страницѣ каждаго своего номера, г. Струве поучаетъ меня, что о людяхъ судятъ по ихъ дѣйствіямъ, а не по мнѣніямъ о нихъ добрыхъ знакомыхъ. О дѣйствіяхъ адмирала Алексѣева, я думаю, можно заключить, что они для Россіи дороже дѣйствій Петра Бернардовича Струве. Послѣдній злорадствуетъ нашимъ неудачамъ въ критическую для своего отечества минуту, адмиралъ же Алексѣевъ всячески старается отстоять свою родину отъ враговъ и для этого не жалѣетъ ни трудовъ, ни жизни. О дѣйствіяхъ его можно судить по слѣдующимъ простымъ фактамъ: на сороковой день войны Портъ-Артуръ цѣлъ, русскій флотъ потерпѣлъ менѣе ущерба, чѣмъ японскій, и желѣзная дорога, которую предполагалось невозможнымъ охранить, осталась невредима. Серьезные военные авторитеты считаютъ это громаднымъ успѣхомъ, потому что первые дни были самыми трудными и нужно было обладать большимъ талантомъ, чтобы все сберечь до прихода подкрѣпленія. Значеніе этого, я думаю, по нятно каждому.“