вполнѣ обезпечивается проектированнымъ порядкомъ ихъ назначенія. Министру Внутреннихъ Дѣлъ предоставлено приглашать въ совѣтъ лицъ, уже избранныхъ на мѣстахъ для участія въ завѣдываніи хозяйственными дѣлами. Конечно, въ совѣтѣ они не будутъ уполномоченными представителями мѣстнаго населенія, но устанавливать вообще какое-нибудь представительство вовсе не существуетъ намѣренія. 1 Съ другой стороны, то обстоятельство, что приглашенные въ совѣтъ мѣстные дѣятели принимаютъ участіе въ завѣдываніи хозяйственными дѣлами на мѣстахъ, свидѣтельствуетъ объ ихъ пригодности и освѣдомленности въ этой области, а этого совершенно достаточно, чтобы обезпечить пользу отъ ихъ участія въ трудахъ совѣта.“
Послѣ указанія на практическія трудности распредѣленія губерній на группы, 50 членовъ Государственнаго Совѣта продолжаютъ слѣдующимъ образомъ: „Поэтому мысль пополнять составъ совѣта членами изъ мѣстныхъ дѣятелей должна быть рѣшительно отвергнута. Безъ надобности проектированной мѣрой вводилось бы въ устройство центральныхъ учрежденій совершенно новыя и чуждыя имъ начала. Подтвержденіе желательности такой мѣры никакъ нельзя искать въ Высочайшемъ манифестѣ 26-го февраля 1903 года, такъ какъ содержащіяся въ немъ монаршія предначертанія касаются способовъ усиленія непосредственнаго удовлетворенія трудами мѣстныхъ людей многообразныхъ нуждъ земской жизни на мѣстахъ, а не въ центральныхъ правительственныхъ установленіяхъ.“
Чье мнѣніе одержитъ верхъ — сомнѣваться, конечно, не приходится.
Напомню читателямъ „Освобожденія“, что на разсмотрѣніе совѣта по проекту Министра Внутреннихъ Дѣлъ вносятся:
1. Предположенія объ изданіи новыхъ законовъ, инструкцій и общихъ распоряженій, а также о дополненіи, измѣненіи и отмѣнѣ дѣйствующихъ законовъ, инструкцій и распоряженій по предметамъ хозяйственныхъ нуждъ и пользъ населенія, подвѣдомственнымъ, согласно (?) дѣйствующимъ законамъ, Министру Внутреннихъ Дѣлъ и отнесеннымъ, на основаніи настоящаго положенія, къ обязанностямъ главнаго управленія по дѣламъ мѣстнаго хозяйства.
2. Всѣ тѣ вопросы и дѣла, къ указаннымъ въ п. I предметамъ относящіяся, въ томъ числѣ ходатайства земскихъ, городскихъ и иныхъ учрежденій, по коимъ Министерство Внутреннихъ Дѣлъ признаетъ необходимымъ имѣть заключеніе совѣта.
Новый законъ теперь уже опубликованъ и въ немъ одержалъ верхъ, конечно, чисто бюрократическій порядокъ пополненія Совѣта мѣстными дѣятелями. Тотъ фактъ, что въ Государственномъ Совѣтѣ нашлось только 12 человѣкъ изъ 62, высказавшихся въ пользу самаго скромнаго примѣненія выборнаго начала къ организаціи чисто совѣщательнаго учрежденія, въ высшей степени знаменателенъ: онъ ярко показываетъ, какъ цѣпко держится наша высшая законодательствующая бюрократія за право безраздѣльнаго господства въ центральныхъ учрежденіяхъ и въ какой мѣрѣ она не склонна даже къ самымъ ничтожнымъ уступкамъ въ пользу общественной самодѣятельности. Между тѣмъ несомнѣнно, что порядокъ пополненія Совѣта мѣстными дѣятелями, предложенный г. ф.-Плеве и принятый Государственнымъ Совѣтомъ, совершенно не опезпечиваетъ независимаго представительства мѣстныхъ людей въ этомъ учрежденіи. Но „устанавливать вообще какое-нибудь представительство вовсе не существуетъ намѣренія“ у правящей бюрократіи. Выборные дѣятели, изъ числа которыхъ будетъ приглашать членовъ Совѣта Министръ Внутреннихъ Дѣлъ, уже и безъ того за исключеніемъ гласныхъ земскихъ собраній и городскихъ думъ, всѣ проходятъ черезъ утвержденіе администраціи. Предоставленіе Министру Внутреннихъ Дѣлъ права выбирать изъ нихъ членовъ Совѣта еще усугубитъ зависимость земско-общественнаго состава этого Совѣта отъ бюрократіи. А „Новое Время“ при этомъ беззастѣнчиво говоритъ о томъ, что новымъ закономъ „обезпечивается независимость мнѣній“ 2 мѣстныхъ дѣятелей!
Интересно, какъ дѣйствительно независимые мѣстные дѣятели отнесутся къ попыткѣ г. ф.-Плеве фальсифицировать — при помощи новаго учрежденія — земское общественное мнѣніе и впрячь земскихъ дѣятелей въ бюрократическую колесницу.
Ред.
1 Это есть лишь перифразъ одного изъ мѣстъ представленія Министерства Внутреннихъ Дѣлъ: „участіе въ Совѣтѣ мѣстныхъ дѣятелей отнюдь не должно .... вызывать мысли о какомъ-либо мѣстномъ представительствѣ.“ Ср. „Освобожденіе“ № 13 (37), стр. 238. Ред.
2 № отъ 8-го (21-го) апрѣля 1904 г.
Рѣчь Г. А. Гершуни.
Читатели „Освобожденія“ изъ опубликованнаго нами обвинительнаго акта и изъ краткаго отчета, напечатаннаго въ № 21 (45) „Освобожденія“, знакомы уже съ дѣломъ о т. н. боевой организаціи. Печатаемая ниже рѣчь главнаго подсудимаго Гершуни представляетъ замѣчательную исповѣдь русскаго революціонера. Въ ней съ потрясающей искренностью и силой раскрыта трагедія русской революціи, исторія перехода многихъ чуткихъ совѣстью и крѣпкихъ волею представителей русской интеллигенціи отъ мирной культурной работы къ отмѣченной человѣческими жертвами политической борьбѣ. Рѣчь эта въ одно и то же время и исповѣдь революціонера, и обвинительный актъ противъ политическаго строя, который „агнцевъ“ превращаетъ въ „тигровъ“ и людей, проникнутыхъ самыми безкорыстными и идеальными стремленіями, наталкиваетъ на путь преступленій.
Повидимому, доставленная намъ рѣчь Гершуни была приготовлена имъ къ произнесенію на судѣ, но не была произнесена. Это, однако, отнюдь не умаляетъ ни ея внутренняго достоинства, ни ея общественнаго значенія. Ред.
Во избѣжаніе недоразумѣній, я считаю необходимымъ раньше всего, выяснить позицію, на которой я буду стоять. На вашъ вопросъ, признаю ли я себя виновнымъ въ предъявленныхъ обвиненіяхъ, я отвѣтить не могу ничего, такъ какъ вопроса о виновности здѣсь вообще не можетъ быть: какъ всякій общественный дѣятель, всегда руководящійся въ своихъ поступкахъ не личными мотивами, а требованіями долга и интересами общественнаго блага, я считаю свою дѣятельность выполненіемъ лежащей на насъ гражданской обязанности, а не преступленіемъ. Равнымъ образомъ я затрудняюсь что-либо отвѣтить па вопросъ, признаю ли за собою фактическую сторону тѣхъ дѣяній, которыя мнѣ вами приписываются. Затрудняюсь отвѣтить потому, что вслѣдствіе совершенно своеобразнаго способа, по которому въ Россіи ведется политическій процессъ, намъ остается только одно: дабы не дѣлаться участникомъ юридической комедіи, устраиваемой жандармами подъ видомъ предварительнаго слѣдствія и дабы выразить противъ этой комедіи свой протестъ — отказываться отъ дачи показаній, что мною и было выполнено.
Судебное слѣдствіе здѣсь, на „судѣ“, является не чѣмъ инымъ, какъ повтореніемъ жандармскаго дознанія. Фактически мы лишены какой бы то ни было возможности возстановленія истинной подкладки дѣла по той простой причинѣ, что какъ бы ни были дики и безсмысленны инсинуаціи и оговоры, мы ничего имъ противопоставить не можемъ : всякаго свидѣтеля, котораго мы бы пригласили сюда, мы этимъ самымъ передаемъ въ руки жандармовъ. Вотъ почему въ числѣ 49 свидѣтелей, вызванныхъ по дѣлу, обвинительной властью вызваны 49 же, а нами ни одинъ. Это, во-первыхъ. Во-вторыхъ, и это самое главное, насъ судятъ исключительнымъ судомъ по исключительнымъ законамъ. Вся процедура является лишь необходимой для власти формальностью, исходъ которой заранѣе предопредѣленъ и предрѣшенъ. Такая система суда очень удобна въ смыслѣ быстроты, простоты и обезпеченности приговора въ духѣ, нужномъ администраціи. Какое же моральное значеніе можетъ имѣть этотъ судъ и этотъ приговоръ для насъ? Никакого. Какъ политическіе дѣятели мы съ большимъ трепетомъ ожидали бы моральнаго приговора дѣйствительнаго суда — суда представителей общественной совѣсти. При настоящихъ же условіяхъ здѣсь нѣтъ ни подсудимыхъ, ни судей. Здѣсь представители двухъ общественныхъ теченій; мы — борющіеся за права трудового народа, противники современнаго соціальнаго и политическаго строя; вы — охранители этого строя. Здѣсь физическая сила на вашей сторонѣ, и „побѣда“ за вами обезпечена. И если я всетаки передъ вами говорю, то не для того, чтобы себя защищать, а для того, чтобы хоть нѣсколько сорвать завѣсу, которою правительство такъ тщательно окутываетъ страдающую Россію; для того, чтобы ясно раскрыть передъ вами сущность разыгрывающейся борьбы. Я знаю, вамъ непріятно будетъ слушать. Но, если вы находите въ себѣ достаточно мужества, чтобы посылать людей на висѣлицу — сумѣйте и выслушать ихъ. Вамъ слушать все же легче, чѣмъ намъ, при окружающемъ здѣсь насъ леденящемъ равнодушіи и враждебности, говорить. Въ своемъ актѣ обвинительная власть, какъ это обыкновенно бываетъ въ политическихъ процессахъ, представила дѣло въ очень оригинальномъ видѣ. Для нея все ясно, просто и доказано. И самымъ цѣннымъ доказательствомъ служатъ, конечно, оговоры предателей. Я не буду на этомъ останавливаться. Ни одинъ процессъ не проходитъ безъ этой язвы : живучъ Іуда. Когда люди рѣшаютъ во что бы то ни стало спасаться, они стремглавъ летятъ по наклонной плоскости, а
Послѣ указанія на практическія трудности распредѣленія губерній на группы, 50 членовъ Государственнаго Совѣта продолжаютъ слѣдующимъ образомъ: „Поэтому мысль пополнять составъ совѣта членами изъ мѣстныхъ дѣятелей должна быть рѣшительно отвергнута. Безъ надобности проектированной мѣрой вводилось бы въ устройство центральныхъ учрежденій совершенно новыя и чуждыя имъ начала. Подтвержденіе желательности такой мѣры никакъ нельзя искать въ Высочайшемъ манифестѣ 26-го февраля 1903 года, такъ какъ содержащіяся въ немъ монаршія предначертанія касаются способовъ усиленія непосредственнаго удовлетворенія трудами мѣстныхъ людей многообразныхъ нуждъ земской жизни на мѣстахъ, а не въ центральныхъ правительственныхъ установленіяхъ.“
Чье мнѣніе одержитъ верхъ — сомнѣваться, конечно, не приходится.
Напомню читателямъ „Освобожденія“, что на разсмотрѣніе совѣта по проекту Министра Внутреннихъ Дѣлъ вносятся:
1. Предположенія объ изданіи новыхъ законовъ, инструкцій и общихъ распоряженій, а также о дополненіи, измѣненіи и отмѣнѣ дѣйствующихъ законовъ, инструкцій и распоряженій по предметамъ хозяйственныхъ нуждъ и пользъ населенія, подвѣдомственнымъ, согласно (?) дѣйствующимъ законамъ, Министру Внутреннихъ Дѣлъ и отнесеннымъ, на основаніи настоящаго положенія, къ обязанностямъ главнаго управленія по дѣламъ мѣстнаго хозяйства.
2. Всѣ тѣ вопросы и дѣла, къ указаннымъ въ п. I предметамъ относящіяся, въ томъ числѣ ходатайства земскихъ, городскихъ и иныхъ учрежденій, по коимъ Министерство Внутреннихъ Дѣлъ признаетъ необходимымъ имѣть заключеніе совѣта.
Новый законъ теперь уже опубликованъ и въ немъ одержалъ верхъ, конечно, чисто бюрократическій порядокъ пополненія Совѣта мѣстными дѣятелями. Тотъ фактъ, что въ Государственномъ Совѣтѣ нашлось только 12 человѣкъ изъ 62, высказавшихся въ пользу самаго скромнаго примѣненія выборнаго начала къ организаціи чисто совѣщательнаго учрежденія, въ высшей степени знаменателенъ: онъ ярко показываетъ, какъ цѣпко держится наша высшая законодательствующая бюрократія за право безраздѣльнаго господства въ центральныхъ учрежденіяхъ и въ какой мѣрѣ она не склонна даже къ самымъ ничтожнымъ уступкамъ въ пользу общественной самодѣятельности. Между тѣмъ несомнѣнно, что порядокъ пополненія Совѣта мѣстными дѣятелями, предложенный г. ф.-Плеве и принятый Государственнымъ Совѣтомъ, совершенно не опезпечиваетъ независимаго представительства мѣстныхъ людей въ этомъ учрежденіи. Но „устанавливать вообще какое-нибудь представительство вовсе не существуетъ намѣренія“ у правящей бюрократіи. Выборные дѣятели, изъ числа которыхъ будетъ приглашать членовъ Совѣта Министръ Внутреннихъ Дѣлъ, уже и безъ того за исключеніемъ гласныхъ земскихъ собраній и городскихъ думъ, всѣ проходятъ черезъ утвержденіе администраціи. Предоставленіе Министру Внутреннихъ Дѣлъ права выбирать изъ нихъ членовъ Совѣта еще усугубитъ зависимость земско-общественнаго состава этого Совѣта отъ бюрократіи. А „Новое Время“ при этомъ беззастѣнчиво говоритъ о томъ, что новымъ закономъ „обезпечивается независимость мнѣній“ 2 мѣстныхъ дѣятелей!
Интересно, какъ дѣйствительно независимые мѣстные дѣятели отнесутся къ попыткѣ г. ф.-Плеве фальсифицировать — при помощи новаго учрежденія — земское общественное мнѣніе и впрячь земскихъ дѣятелей въ бюрократическую колесницу.
Ред.
1 Это есть лишь перифразъ одного изъ мѣстъ представленія Министерства Внутреннихъ Дѣлъ: „участіе въ Совѣтѣ мѣстныхъ дѣятелей отнюдь не должно .... вызывать мысли о какомъ-либо мѣстномъ представительствѣ.“ Ср. „Освобожденіе“ № 13 (37), стр. 238. Ред.
2 № отъ 8-го (21-го) апрѣля 1904 г.
Рѣчь Г. А. Гершуни.
Читатели „Освобожденія“ изъ опубликованнаго нами обвинительнаго акта и изъ краткаго отчета, напечатаннаго въ № 21 (45) „Освобожденія“, знакомы уже съ дѣломъ о т. н. боевой организаціи. Печатаемая ниже рѣчь главнаго подсудимаго Гершуни представляетъ замѣчательную исповѣдь русскаго революціонера. Въ ней съ потрясающей искренностью и силой раскрыта трагедія русской революціи, исторія перехода многихъ чуткихъ совѣстью и крѣпкихъ волею представителей русской интеллигенціи отъ мирной культурной работы къ отмѣченной человѣческими жертвами политической борьбѣ. Рѣчь эта въ одно и то же время и исповѣдь революціонера, и обвинительный актъ противъ политическаго строя, который „агнцевъ“ превращаетъ въ „тигровъ“ и людей, проникнутыхъ самыми безкорыстными и идеальными стремленіями, наталкиваетъ на путь преступленій.
Повидимому, доставленная намъ рѣчь Гершуни была приготовлена имъ къ произнесенію на судѣ, но не была произнесена. Это, однако, отнюдь не умаляетъ ни ея внутренняго достоинства, ни ея общественнаго значенія. Ред.
Во избѣжаніе недоразумѣній, я считаю необходимымъ раньше всего, выяснить позицію, на которой я буду стоять. На вашъ вопросъ, признаю ли я себя виновнымъ въ предъявленныхъ обвиненіяхъ, я отвѣтить не могу ничего, такъ какъ вопроса о виновности здѣсь вообще не можетъ быть: какъ всякій общественный дѣятель, всегда руководящійся въ своихъ поступкахъ не личными мотивами, а требованіями долга и интересами общественнаго блага, я считаю свою дѣятельность выполненіемъ лежащей на насъ гражданской обязанности, а не преступленіемъ. Равнымъ образомъ я затрудняюсь что-либо отвѣтить па вопросъ, признаю ли за собою фактическую сторону тѣхъ дѣяній, которыя мнѣ вами приписываются. Затрудняюсь отвѣтить потому, что вслѣдствіе совершенно своеобразнаго способа, по которому въ Россіи ведется политическій процессъ, намъ остается только одно: дабы не дѣлаться участникомъ юридической комедіи, устраиваемой жандармами подъ видомъ предварительнаго слѣдствія и дабы выразить противъ этой комедіи свой протестъ — отказываться отъ дачи показаній, что мною и было выполнено.
Судебное слѣдствіе здѣсь, на „судѣ“, является не чѣмъ инымъ, какъ повтореніемъ жандармскаго дознанія. Фактически мы лишены какой бы то ни было возможности возстановленія истинной подкладки дѣла по той простой причинѣ, что какъ бы ни были дики и безсмысленны инсинуаціи и оговоры, мы ничего имъ противопоставить не можемъ : всякаго свидѣтеля, котораго мы бы пригласили сюда, мы этимъ самымъ передаемъ въ руки жандармовъ. Вотъ почему въ числѣ 49 свидѣтелей, вызванныхъ по дѣлу, обвинительной властью вызваны 49 же, а нами ни одинъ. Это, во-первыхъ. Во-вторыхъ, и это самое главное, насъ судятъ исключительнымъ судомъ по исключительнымъ законамъ. Вся процедура является лишь необходимой для власти формальностью, исходъ которой заранѣе предопредѣленъ и предрѣшенъ. Такая система суда очень удобна въ смыслѣ быстроты, простоты и обезпеченности приговора въ духѣ, нужномъ администраціи. Какое же моральное значеніе можетъ имѣть этотъ судъ и этотъ приговоръ для насъ? Никакого. Какъ политическіе дѣятели мы съ большимъ трепетомъ ожидали бы моральнаго приговора дѣйствительнаго суда — суда представителей общественной совѣсти. При настоящихъ же условіяхъ здѣсь нѣтъ ни подсудимыхъ, ни судей. Здѣсь представители двухъ общественныхъ теченій; мы — борющіеся за права трудового народа, противники современнаго соціальнаго и политическаго строя; вы — охранители этого строя. Здѣсь физическая сила на вашей сторонѣ, и „побѣда“ за вами обезпечена. И если я всетаки передъ вами говорю, то не для того, чтобы себя защищать, а для того, чтобы хоть нѣсколько сорвать завѣсу, которою правительство такъ тщательно окутываетъ страдающую Россію; для того, чтобы ясно раскрыть передъ вами сущность разыгрывающейся борьбы. Я знаю, вамъ непріятно будетъ слушать. Но, если вы находите въ себѣ достаточно мужества, чтобы посылать людей на висѣлицу — сумѣйте и выслушать ихъ. Вамъ слушать все же легче, чѣмъ намъ, при окружающемъ здѣсь насъ леденящемъ равнодушіи и враждебности, говорить. Въ своемъ актѣ обвинительная власть, какъ это обыкновенно бываетъ въ политическихъ процессахъ, представила дѣло въ очень оригинальномъ видѣ. Для нея все ясно, просто и доказано. И самымъ цѣннымъ доказательствомъ служатъ, конечно, оговоры предателей. Я не буду на этомъ останавливаться. Ни одинъ процессъ не проходитъ безъ этой язвы : живучъ Іуда. Когда люди рѣшаютъ во что бы то ни стало спасаться, они стремглавъ летятъ по наклонной плоскости, а