ростковъ общественной самодѣятельности, проявленіе одного грубаго, торжествующаго насилія безъ всякой нравственной сдержки — все это не то, что можетъ укрѣпить нравственный авторитетъ власти въ глазахъ всѣхъ мыслящихъ людей.
Министръ, руководящій безконтрольно всѣмъ внутреннимъ управленіемъ Россіи, искушенный лишь въ полицейскихъ изворотахъ, строящій всѣ свои разсчеты на придавленности русскаго общества, не тотъ государственный человѣкъ, который въ опасное время способенъ былъ бы разрѣшить трудную и отвѣтственную задачу внутренняго мира.
Полное неумѣніе дать отвѣтъ на всѣ назрѣвшія нужды государства, возвѣщеніе съ высоты престола о такихъ преобразованіяхъ, которыя вызываютъ или недоумѣніе, или глухое. скрытое раздраженіе. Политика трусливая, боязливая во всѣхъ своихъ начинаніяхъ, упорная лишь въ охраненіи власти чиновнаго правительства. Колеблющіяся, полныя противорѣчій, какія-то смутныя реакціонныя настроенія монарха, изъ которыхъ вся окружающая придворно - бюрократическая среда извлекаетъ собственныя выгоды. Взамѣнъ разумнаго и нравственнаго объединенія съ народомъ — верховная власть, держащаяся на однихъ суевѣріяхъ и извращенныхъ грубыхъ и раболѣпныхъ чувствахъ — все это не можетъ не дѣйствовать разлагающимъ образомъ на крѣпость государственнаго организма. Тѣ, которые говорятъ и дѣйствуютъ отъ имени Россіи, позорными дѣяніями нравственно унизили ее. Среди всѣхъ этихъ внутреннихъ бѣдствій и внѣшней опасности нельзя не видѣть, что стойкости русскаго народнаго духа и крѣпости того государственнаго инстинкта, которымъ держится цѣлость государства, предстоятъ тяжелыя испытанія.
Ошибочно было бы думать, что крики патріотическихъ манифестацій разъ навсегда заглушатъ голоса недовольства и раздраженія.
Ни финляндцы, ни поляки, ни армяне, ни евреи не могутъ примириться съ тѣмъ государственнымъ порядкомъ, въ которомъ они являются жертвами національнаго преслѣдованія. Мы имѣемъ значительную часть русскаго общества, ненавидящую существующій правительственный строй ; для нихъ побѣды русскаго оружія могутъ означать лишь торжество той власти, отъ которой они терпятъ одни лишь гоненія. Какъ глубоко проникъ въ народныя массы духъ недовольства противъ правительства, угадать, конечно, трудно, — однако цѣлый рядъ аграрныхъ безпорядковъ и рабочее движеніе, выразившееся въ разныхъ городахъ открытымъ возмущеніемъ и столкновеніями съ войсками, показываетъ, что значительные слои народа уже вышли изъ состоянія слѣпой покорности. Среди войскъ, отправленныхъ сражаться на Дальній Востокъ, могутъ оказаться крестьяне Полтавской, Харьковской и другихъ губерній, которые подвергались военной экзекуціи, будутъ въ числѣ рядовыхъ рабочіе и мастеровые, которые испытали на своихъ спинахъ удары казацкихъ плетей и надъ головами которыхъ, быть можетъ, свистѣли солдатскія пули, будутъ офицеры, друзья или родные которыхъ сосланы или посажены въ тюрьмы за политическія убѣжденія, наконецъ, въ качествѣ врачей могутъ быть лица, сами подвергавшіяся преслѣдованіямъ отъ русскаго правительства, побывавшія въ тюрьмахъ и въ ссылкѣ.
Борьба будетъ упорна и продолжительна и невольно возникаетъ тревога, хватитъ ли въ нѣдрахъ русскаго народа тѣхъ нравственныхъ силъ, которыя необходимы, чтобы вывести Россію изъ внутреннихъ и внѣшнихъ бѣдствій.
Россія ввергнута въ войну безславную и безразсудную. Для чего ведемъ мы войну, боремся ли мы за жизненные, національные интересы Россіи? Для многихъ незамерзающій портъ является какимъ-то магическимъ словомъ, разрѣшающимъ всѣ сомнѣнія. Но почему этотъ портъ долженъ быть на берегахъ Желтаго моря, а не въ болѣе близкихъ водахъ Персидскаго залива? Направивъ наши силы на Дальній Востокъ, мы тѣмъ самымъ утратимъ свое вліяніе на Ближнемъ Востокѣ, съ которымъ связаны большими узами взаимныхъ нравственныхъ и матеріальныхъ интересовъ. Обладаніе незамерзающимъ портомъ за 8 тысячъ верстъ отъ главныхъ торговыхъ и промышленныхъ центровъ имѣетъ призрачное значеніе, а при условіи разобщенности
отъ коренной Россіи огромными, пустынными пространствами Сибири, гдѣ населеніе рѣдко, промышленности нѣтъ, а торговля находится въ зачаточномъ состояніи, представляется едва ли не равносильнымъ открытію выхода къ морю на чужой планетѣ — на Марсѣ или Лунѣ.
Но нужны ли намъ вообще колоніальныя пріобрѣтенія и не оплачиваемъ ли мы ихъ слишкомъ дорогой цѣной?
Если колоніальные захваты Англіи, Германіи и Сѣверо- Американскихъ Штатовъ находятъ себѣ объясненіе, съ одной стороны, въ огромныхъ избыткахъ населенія, съ другой — въ колоссальномъ развитіи промышленности и торговли, нуждающихся въ новыхъ рынкахъ для размѣщенія своихъ товаровъ, наконецъ, въ перенасыщенности капиталовъ, не находящихъ себѣ приложенія внутри страны, то ничего подобнаго не можетъ быть примѣнено къ Россіи для выясненія причинъ ея восточно-азіатской политики.
Огромныя пространства удобныхъ земель въ предѣлахъ Россіи остаются до сихъ поръ незаселенными.
Земледѣльческій трудъ при болѣе усовершенствованной обработкѣ могъ-бы прокормить значительно большую часть населенія.
Наша обрабатывающая промышленность развита слабо и не въ состояніи полностью удовлетворить внутренній спросъ.
Иностранные капиталы захватываютъ въ свои руки разныя отрасли отечественнаго производства.
Наши торговые обороты съ Китаемъ сводятся главнымъ образомъ къ вывозу изъ Китая, а не ввозу въ него нашихъ собственныхъ товаровъ.
Такимъ образомъ, не потребности русской торговли и промышленности могли имѣть рѣшающее значеніе при занятіи Нортъ-Артура и Манчжуріи. Завладѣніе незамерзаюющнмъ портомъ на Тихомъ океанѣ нужно было для новыхъ цѣлей — для международнаго господства Россіи, какъ военной державы. Во всемъ восточно-азіатскомъ предпріятіи выступаетъ со всею очевидностью коренная разобщенность между Россіей, какъ страной, и Россіей, какъ государствомъ и правительствомъ. Жизненныхъ интересовъ Россіи, какъ русскаго народа, при занятіи Портъ-Артура никакихъ не было, для Россійской Имперіи владѣніе военнымъ флотомъ въ водахъ Тихаго океана представляло залогъ его внѣшняго могущества. Ни для русской торговли, ни для русскаго населенія нечего было искать въ отдаленныхъ земляхъ Манчжуріи, для Россіи, какъ державы, пріобрѣтеніе новой территоріи и новыхъ подданныхъ представлялось заманчивымъ. Для русскаго народа весь интересъ заключался въ сохраненіи мира съ сосѣднимъ Китаемъ, для Россіи, какъ императорскаго правительства, важно было пріобрѣсти власть надъ китайскимъ дракономъ, распространить свое господство до крайнихъ предѣловъ.
При видѣ тѣхъ безумныхъ растратъ народныхъ силъ, которыя поглощаются для поддержанія внѣшняго могущества, становится страшнымъ, не грозитъ ли это истощеніемъ и гибелью для Россіи.
Въ восточно - азіатскомъ предпріятіи мы въ огромномъ размѣрѣ повторяемъ всѣ предшествующія ошибки, забывъ, что мы живемъ въ XX вѣкѣ, когда само могущество государствъ уже не покоится на числѣ вооруженныхъ солдатъ, а на мощномъ развитіи народнаго труда и народнаго капитала.
Мы все продолжаемъ увеличивать безъ мѣры броню нашего государственнаго корабля безъ всякаго соображенія съ наличными силами внутренняго парового двигателя.
Таково наслѣдіе историческаго прошлаго, когда Россія, по выраженію нашего историка, „цѣной разоренія страны возводилась въ рангъ великой державы“.
Для Петербурга Россія продолжаетъ представлять какъ бы завоеванную землю, откуда извлекаются всѣ средства и людьми, и деньгами на подобіе дани съ покорнаго племени въ цѣляхъ осуществленія грандіозныхъ предпріятій, нужныхъ Петербургу и чуждыхъ Россіи. Русскій народъ не болѣе, какъ страдательный матеріалъ для созданія величія государства, Правительственная власть становится чудовищнымъ идоломъ, требующимъ все новыхъ и новыхъ жертвъ. Мы становимся подобны восточнымъ деспотіямъ, гдѣ царское богатство создавалось на народной нищетѣ, власть —
Министръ, руководящій безконтрольно всѣмъ внутреннимъ управленіемъ Россіи, искушенный лишь въ полицейскихъ изворотахъ, строящій всѣ свои разсчеты на придавленности русскаго общества, не тотъ государственный человѣкъ, который въ опасное время способенъ былъ бы разрѣшить трудную и отвѣтственную задачу внутренняго мира.
Полное неумѣніе дать отвѣтъ на всѣ назрѣвшія нужды государства, возвѣщеніе съ высоты престола о такихъ преобразованіяхъ, которыя вызываютъ или недоумѣніе, или глухое. скрытое раздраженіе. Политика трусливая, боязливая во всѣхъ своихъ начинаніяхъ, упорная лишь въ охраненіи власти чиновнаго правительства. Колеблющіяся, полныя противорѣчій, какія-то смутныя реакціонныя настроенія монарха, изъ которыхъ вся окружающая придворно - бюрократическая среда извлекаетъ собственныя выгоды. Взамѣнъ разумнаго и нравственнаго объединенія съ народомъ — верховная власть, держащаяся на однихъ суевѣріяхъ и извращенныхъ грубыхъ и раболѣпныхъ чувствахъ — все это не можетъ не дѣйствовать разлагающимъ образомъ на крѣпость государственнаго организма. Тѣ, которые говорятъ и дѣйствуютъ отъ имени Россіи, позорными дѣяніями нравственно унизили ее. Среди всѣхъ этихъ внутреннихъ бѣдствій и внѣшней опасности нельзя не видѣть, что стойкости русскаго народнаго духа и крѣпости того государственнаго инстинкта, которымъ держится цѣлость государства, предстоятъ тяжелыя испытанія.
Ошибочно было бы думать, что крики патріотическихъ манифестацій разъ навсегда заглушатъ голоса недовольства и раздраженія.
Ни финляндцы, ни поляки, ни армяне, ни евреи не могутъ примириться съ тѣмъ государственнымъ порядкомъ, въ которомъ они являются жертвами національнаго преслѣдованія. Мы имѣемъ значительную часть русскаго общества, ненавидящую существующій правительственный строй ; для нихъ побѣды русскаго оружія могутъ означать лишь торжество той власти, отъ которой они терпятъ одни лишь гоненія. Какъ глубоко проникъ въ народныя массы духъ недовольства противъ правительства, угадать, конечно, трудно, — однако цѣлый рядъ аграрныхъ безпорядковъ и рабочее движеніе, выразившееся въ разныхъ городахъ открытымъ возмущеніемъ и столкновеніями съ войсками, показываетъ, что значительные слои народа уже вышли изъ состоянія слѣпой покорности. Среди войскъ, отправленныхъ сражаться на Дальній Востокъ, могутъ оказаться крестьяне Полтавской, Харьковской и другихъ губерній, которые подвергались военной экзекуціи, будутъ въ числѣ рядовыхъ рабочіе и мастеровые, которые испытали на своихъ спинахъ удары казацкихъ плетей и надъ головами которыхъ, быть можетъ, свистѣли солдатскія пули, будутъ офицеры, друзья или родные которыхъ сосланы или посажены въ тюрьмы за политическія убѣжденія, наконецъ, въ качествѣ врачей могутъ быть лица, сами подвергавшіяся преслѣдованіямъ отъ русскаго правительства, побывавшія въ тюрьмахъ и въ ссылкѣ.
Борьба будетъ упорна и продолжительна и невольно возникаетъ тревога, хватитъ ли въ нѣдрахъ русскаго народа тѣхъ нравственныхъ силъ, которыя необходимы, чтобы вывести Россію изъ внутреннихъ и внѣшнихъ бѣдствій.
Россія ввергнута въ войну безславную и безразсудную. Для чего ведемъ мы войну, боремся ли мы за жизненные, національные интересы Россіи? Для многихъ незамерзающій портъ является какимъ-то магическимъ словомъ, разрѣшающимъ всѣ сомнѣнія. Но почему этотъ портъ долженъ быть на берегахъ Желтаго моря, а не въ болѣе близкихъ водахъ Персидскаго залива? Направивъ наши силы на Дальній Востокъ, мы тѣмъ самымъ утратимъ свое вліяніе на Ближнемъ Востокѣ, съ которымъ связаны большими узами взаимныхъ нравственныхъ и матеріальныхъ интересовъ. Обладаніе незамерзающимъ портомъ за 8 тысячъ верстъ отъ главныхъ торговыхъ и промышленныхъ центровъ имѣетъ призрачное значеніе, а при условіи разобщенности
отъ коренной Россіи огромными, пустынными пространствами Сибири, гдѣ населеніе рѣдко, промышленности нѣтъ, а торговля находится въ зачаточномъ состояніи, представляется едва ли не равносильнымъ открытію выхода къ морю на чужой планетѣ — на Марсѣ или Лунѣ.
Но нужны ли намъ вообще колоніальныя пріобрѣтенія и не оплачиваемъ ли мы ихъ слишкомъ дорогой цѣной?
Если колоніальные захваты Англіи, Германіи и Сѣверо- Американскихъ Штатовъ находятъ себѣ объясненіе, съ одной стороны, въ огромныхъ избыткахъ населенія, съ другой — въ колоссальномъ развитіи промышленности и торговли, нуждающихся въ новыхъ рынкахъ для размѣщенія своихъ товаровъ, наконецъ, въ перенасыщенности капиталовъ, не находящихъ себѣ приложенія внутри страны, то ничего подобнаго не можетъ быть примѣнено къ Россіи для выясненія причинъ ея восточно-азіатской политики.
Огромныя пространства удобныхъ земель въ предѣлахъ Россіи остаются до сихъ поръ незаселенными.
Земледѣльческій трудъ при болѣе усовершенствованной обработкѣ могъ-бы прокормить значительно большую часть населенія.
Наша обрабатывающая промышленность развита слабо и не въ состояніи полностью удовлетворить внутренній спросъ.
Иностранные капиталы захватываютъ въ свои руки разныя отрасли отечественнаго производства.
Наши торговые обороты съ Китаемъ сводятся главнымъ образомъ къ вывозу изъ Китая, а не ввозу въ него нашихъ собственныхъ товаровъ.
Такимъ образомъ, не потребности русской торговли и промышленности могли имѣть рѣшающее значеніе при занятіи Нортъ-Артура и Манчжуріи. Завладѣніе незамерзаюющнмъ портомъ на Тихомъ океанѣ нужно было для новыхъ цѣлей — для международнаго господства Россіи, какъ военной державы. Во всемъ восточно-азіатскомъ предпріятіи выступаетъ со всею очевидностью коренная разобщенность между Россіей, какъ страной, и Россіей, какъ государствомъ и правительствомъ. Жизненныхъ интересовъ Россіи, какъ русскаго народа, при занятіи Портъ-Артура никакихъ не было, для Россійской Имперіи владѣніе военнымъ флотомъ въ водахъ Тихаго океана представляло залогъ его внѣшняго могущества. Ни для русской торговли, ни для русскаго населенія нечего было искать въ отдаленныхъ земляхъ Манчжуріи, для Россіи, какъ державы, пріобрѣтеніе новой территоріи и новыхъ подданныхъ представлялось заманчивымъ. Для русскаго народа весь интересъ заключался въ сохраненіи мира съ сосѣднимъ Китаемъ, для Россіи, какъ императорскаго правительства, важно было пріобрѣсти власть надъ китайскимъ дракономъ, распространить свое господство до крайнихъ предѣловъ.
При видѣ тѣхъ безумныхъ растратъ народныхъ силъ, которыя поглощаются для поддержанія внѣшняго могущества, становится страшнымъ, не грозитъ ли это истощеніемъ и гибелью для Россіи.
Въ восточно - азіатскомъ предпріятіи мы въ огромномъ размѣрѣ повторяемъ всѣ предшествующія ошибки, забывъ, что мы живемъ въ XX вѣкѣ, когда само могущество государствъ уже не покоится на числѣ вооруженныхъ солдатъ, а на мощномъ развитіи народнаго труда и народнаго капитала.
Мы все продолжаемъ увеличивать безъ мѣры броню нашего государственнаго корабля безъ всякаго соображенія съ наличными силами внутренняго парового двигателя.
Таково наслѣдіе историческаго прошлаго, когда Россія, по выраженію нашего историка, „цѣной разоренія страны возводилась въ рангъ великой державы“.
Для Петербурга Россія продолжаетъ представлять какъ бы завоеванную землю, откуда извлекаются всѣ средства и людьми, и деньгами на подобіе дани съ покорнаго племени въ цѣляхъ осуществленія грандіозныхъ предпріятій, нужныхъ Петербургу и чуждыхъ Россіи. Русскій народъ не болѣе, какъ страдательный матеріалъ для созданія величія государства, Правительственная власть становится чудовищнымъ идоломъ, требующимъ все новыхъ и новыхъ жертвъ. Мы становимся подобны восточнымъ деспотіямъ, гдѣ царское богатство создавалось на народной нищетѣ, власть —