Въ «Союзѣ» на первый взглядъ наиболѣе яркимъ пятномъ кажется А. Архиповъ, но это — только на первый взглядъ и лишь при условіи пониманія «яркости» въ узко-колористическомъ смыслѣ. При болѣе же внимательномъ разсмотрѣніи выставки вы съ несомнѣнной увѣренностью приходите къ заключенію, что наиболѣе яркимъ — по цѣнности — пятномъ является Н. Крымовъ.
Этотъ художникъ привлекаетъ къ себѣ своимъ художественнымъ аскетизмомъ... Мы не знаемъ другого художника, который вкушалъ бы отъ столь обильнаго въ настоящее время стола живописнотехническихъ яствъ съ такой суровой, чисто спартанской воздержанностью, и — оставался бы сытымъ. И вотъ справедливость этихъ то нашихъ послѣднихъ
(курсивныхъ) словъ и даетъ, — думается намъ, — художнику право на пальму первенства сезона...
Многіе художники писали, да — Слава Богу! — и теперь еще пишутъ просто. Простъ А. Архиповъ. Простъ — до схематичности — талантливый передвижникъ П. Келинъ; простъ — К. Вроблевскій; но никто изъ нихъ, скажемъ мы, прибѣгая къ прежнему образу, — не насыщался этой простотой столь вполнѣ и обсолютно, какъ Н. Крымовъ. Никто изъ нихъ не дѣлалъ эту простоту столь пѣвучей.
У многихъ мы слышали игру — и часто весьма блестящую — на роялѣ, и только у Н. Крымова — пѣніе скрипки...
Конечно, не волшебствомъ, не «рыбьимъ словомъдостигъ Н. Крымовъ этой пѣвучести. Она обусловлена необычайной сложностью его колорита, большимъ числомъ красокъ, входящихъ въ составъ каждаго отдѣльнаго его тона. Художника не соблазняетъ красивая свѣжесть чистыхъ, или готовыхъ тоновъ, блескъ сурика и ультрамарина, ибо онъ знаетъ, что за ихъ эфектной красивостью очень любитъ прятаться ложь...
... Н. Крымовъ не любитъ полу-тѣней, не любитъ, — должно быть, — за ихъ безличную компромиссность, за то, что онѣ по существу своему — «нито, ни се»: онъ беретъ двѣ интенсивности — свѣтъ и тѣнь и пишетъ слѣпяще-яркое облако... Но, — если оно понравилось вамъ, — не ищите его на другихъ картинахъ того же художника: вы не найдете не только точно такого же, но даже и такого, которое было бы только освѣщено такъ же, какъ то, которое васъ плѣнило!.. И вотъ это-то разнообразіе формъ достиженій одной и той же цѣли мы и подразумѣвали, когда говорили о «пѣвучести» этого художника.
... Пріятенъ блеклый налетъ романтизма, такъ явственно замѣтный, какъ во всей композиціи, такъ и въ узорчатой кудрявости лиственныхъ массъ и перистости облаковъ большого «Лѣтняго пейзажа», но это уже относится къ области «не обязательнаго», случайнаго, и не за это мы полюбили Н. Крымова...
(Продолженіе слѣдуетъ).
Левъ Алексѣевъ.
Часть росписи одной изъ пещеръ монастыря западной стороны
ущелья Туюкъ-Мозасъ.