БЫТОВОЕ
Муженек мой беспортошный леший, Забулдыга, толку ни на грош,
Хоть-бы чем-нибудь жену свою потешил: В грязь и в холод хряю без галош. У моей кумы Аксиньи муж картина: Он механик и не бабник, нет, Он в рабфаке обучает сына,
Он дышать не может без газет. У него квартирка, что игрушка: На стене советские вожди,
И часы старинные с кукушкой, А с комода самовар глядит.
А у нас квартира—пара комнат, В ней ютятся восемь малышей. А у мужа заработок скромный— Девяносто, стало-быть, рублей.
Поживи-ка вот с такой обузой. Вечно стирка, рынок да плита; Говорят, что кругозор мой узок, В голове у бабы темнота. Замотали в бабе человека,
На нее взвален семейный воз; И аборты сделали калекой, Побелело золото волос.
Муж непутный, пьяница отпетый,
Смотрит зверем и к детишкам груб. Для меня отрада лишь газета И с читальнею заводский клуб. Я хожу в овчинном полушубке,
Приодел меня пьянчуга - муженек. Все на мне: обтрепанная юбка — И дырявый серенький платок.
Н. Тихомиров
ОДИН
Когда-то были аскеты, схимники, мученики... Теперь, извините, такого товара не держим. Впрочем...
Поговорим о рационализаторах, об этих кротких, но упорных людях, давно сменивших вериги на хронометр и блок-нот. Поговорим о тех, кто неизменно торчит над головой формовщика и каждые две минуты спрашивает:
— Товарищ! Когда вы пойдете в уборную, вы мне скажете, да?
— А сколько козьих ножек вы сворачиваете за время рабочего дня?
— Как вам удобнее брать инструмент? Левой или правой рукой?
Вдумчивые, вежливые вопросы... Но почему такая дикая брань в мастерской? Почему этот пожилой толстый литей
щик вдруг с безумной ненавистью посмотрел на христоподобного рационализатора и, не задумывая ь, выпалил:
— Ой-ой, моченьки нету! Считай-ка по часам, сколько раз у меня в брюхе заурчало, а еще заметь, что инструмент сподручнее всего брать большим пальцем левой ноги, что лучше всего работается, когда выпьешь четверть керосину и когда два таких — вот с молотками на шапках, обнимают тебя спереди и сзади, а третий напевает им в ухо разные хреновины!
Рационализатор недолговечен. К концу второго месяца службы дикие мысли овладевают им. То ему кажется, что жена приготовила-бы лучший обед, если-бы переставила порядок блюд, то он ловит самого себя на преступном хищении времени в ожидании трамвая, а, отправившись пешком, чувствует себя еще более отверженным.
В конце-концов он окончательно запутывается в этих тенётах и, бросив службу, поступает на другую, где, следуя технич:ским усовершенствованиям, как при империалисте Горохе, приобретает славу спеца, где никто на него не смотрит, как на ворону в павлиньих перьях, и где производительность попрежнему ничтожна.
И только одного рационализатора знал я, который был счастлив выбором своей профессии, которого ужасно любили рабочие, которым дорожила администрация, без которого мастерская работала вдвое слабее.
Когда я попал в мастерскую, я увидал Сеню Короткова, что-то оживлённо рассказывающего группе рабочих. К концу рассказа, продолжавшегося не более минуты, рабочие весело захохотали и сразу-же принялись усердно за работу. Короткова-же я заметил уже в другом конце мастерской, откуда та: же доносился бодрый смех.
— Кем у вас тут Коротков служит? — спросил я у высокого бородача.
— Коротков-то? А бог его знает! Анекдоты, вишь, рассказывает.
— To-есть, как? Бородач промолчал. Но тут я услышал голос Короткова. — А денщик и говорит: — А с чем-же её едят?
Новый взрыв хохота, и вслед за этим спокойная речь Короткова:
— Ну, ладно, ребята! Похохотали и будет. Айда, живей, за работу. Через час снова загляну, про попа и курицу расскажу.
Ребята дружно взялись за работу, а Коротков подошел ко мне сияющий:
— Ничего так не увеличивает работоспособности, как бодрое настроение и веселье. В среднем, я рассказываю по три анекдота на человека в день, но зато какие успехи! И мечтательно добавил:
— Эх, умей я еще к тому и плясать, я-бы всех Фордов и Тэйлоров на двести процентов обогнал-бы!
М. Коварский
ПЕРЕВОВЛЕКЛИСЬ
Поступили предложения о введении карточных игр в клубах, для
привлечения взрослых посетителей. („Наша Газета“, № 10).Рис. Г. Юнгера
ЗАВКЛУБОМ — Товарищи, уже 8 часов утра — вы - же опаздываете на службу! Будьте-ж сознательными, расходитесь! Или я позову милицию!..
Муженек мой беспортошный леший, Забулдыга, толку ни на грош,
Хоть-бы чем-нибудь жену свою потешил: В грязь и в холод хряю без галош. У моей кумы Аксиньи муж картина: Он механик и не бабник, нет, Он в рабфаке обучает сына,
Он дышать не может без газет. У него квартирка, что игрушка: На стене советские вожди,
И часы старинные с кукушкой, А с комода самовар глядит.
А у нас квартира—пара комнат, В ней ютятся восемь малышей. А у мужа заработок скромный— Девяносто, стало-быть, рублей.
Поживи-ка вот с такой обузой. Вечно стирка, рынок да плита; Говорят, что кругозор мой узок, В голове у бабы темнота. Замотали в бабе человека,
На нее взвален семейный воз; И аборты сделали калекой, Побелело золото волос.
Муж непутный, пьяница отпетый,
Смотрит зверем и к детишкам груб. Для меня отрада лишь газета И с читальнею заводский клуб. Я хожу в овчинном полушубке,
Приодел меня пьянчуга - муженек. Все на мне: обтрепанная юбка — И дырявый серенький платок.
Н. Тихомиров
ОДИН
Когда-то были аскеты, схимники, мученики... Теперь, извините, такого товара не держим. Впрочем...
Поговорим о рационализаторах, об этих кротких, но упорных людях, давно сменивших вериги на хронометр и блок-нот. Поговорим о тех, кто неизменно торчит над головой формовщика и каждые две минуты спрашивает:
— Товарищ! Когда вы пойдете в уборную, вы мне скажете, да?
— А сколько козьих ножек вы сворачиваете за время рабочего дня?
— Как вам удобнее брать инструмент? Левой или правой рукой?
Вдумчивые, вежливые вопросы... Но почему такая дикая брань в мастерской? Почему этот пожилой толстый литей
щик вдруг с безумной ненавистью посмотрел на христоподобного рационализатора и, не задумывая ь, выпалил:
— Ой-ой, моченьки нету! Считай-ка по часам, сколько раз у меня в брюхе заурчало, а еще заметь, что инструмент сподручнее всего брать большим пальцем левой ноги, что лучше всего работается, когда выпьешь четверть керосину и когда два таких — вот с молотками на шапках, обнимают тебя спереди и сзади, а третий напевает им в ухо разные хреновины!
Рационализатор недолговечен. К концу второго месяца службы дикие мысли овладевают им. То ему кажется, что жена приготовила-бы лучший обед, если-бы переставила порядок блюд, то он ловит самого себя на преступном хищении времени в ожидании трамвая, а, отправившись пешком, чувствует себя еще более отверженным.
В конце-концов он окончательно запутывается в этих тенётах и, бросив службу, поступает на другую, где, следуя технич:ским усовершенствованиям, как при империалисте Горохе, приобретает славу спеца, где никто на него не смотрит, как на ворону в павлиньих перьях, и где производительность попрежнему ничтожна.
И только одного рационализатора знал я, который был счастлив выбором своей профессии, которого ужасно любили рабочие, которым дорожила администрация, без которого мастерская работала вдвое слабее.
Когда я попал в мастерскую, я увидал Сеню Короткова, что-то оживлённо рассказывающего группе рабочих. К концу рассказа, продолжавшегося не более минуты, рабочие весело захохотали и сразу-же принялись усердно за работу. Короткова-же я заметил уже в другом конце мастерской, откуда та: же доносился бодрый смех.
— Кем у вас тут Коротков служит? — спросил я у высокого бородача.
— Коротков-то? А бог его знает! Анекдоты, вишь, рассказывает.
— To-есть, как? Бородач промолчал. Но тут я услышал голос Короткова. — А денщик и говорит: — А с чем-же её едят?
Новый взрыв хохота, и вслед за этим спокойная речь Короткова:
— Ну, ладно, ребята! Похохотали и будет. Айда, живей, за работу. Через час снова загляну, про попа и курицу расскажу.
Ребята дружно взялись за работу, а Коротков подошел ко мне сияющий:
— Ничего так не увеличивает работоспособности, как бодрое настроение и веселье. В среднем, я рассказываю по три анекдота на человека в день, но зато какие успехи! И мечтательно добавил:
— Эх, умей я еще к тому и плясать, я-бы всех Фордов и Тэйлоров на двести процентов обогнал-бы!
М. Коварский
ПЕРЕВОВЛЕКЛИСЬ
Поступили предложения о введении карточных игр в клубах, для
привлечения взрослых посетителей. („Наша Газета“, № 10).Рис. Г. Юнгера
ЗАВКЛУБОМ — Товарищи, уже 8 часов утра — вы - же опаздываете на службу! Будьте-ж сознательными, расходитесь! Или я позову милицию!..