г. Камышанскимъ, повидимому, у г. Столыпина. Смѣемъ увѣрить г. прокурора, что мы лучше редактора „С.-Петербургскихъ Вѣдомостей знаемъ духъ нашего изданія и что мы — въ соотвѣтствіи съ ходомъ русской политической жизни — только выполняемъ намѣченную нами въ нашемъ редакціонномъ заявленіи публицистическую задачу. Очень благодарны мы г. прокурору за то, что онъ такъ кстати цитировалъ слова нашей передовой статьи о восточно-азіатской политикѣ петербургскаго правительства. Эти слова въ настоящее время расточенія народной крови на Дальнемъ Востокѣ звучатъ сугубымъ обличеніемъ и сугубой правдой. Мы еще не разъ напомнимъ ихъ русскому обществу и русскому правительству.
Переходимъ теперь къ защитѣ, самому больному пункту въ этомъ процессѣ. Защита, очевидно, не совсѣмъ ясно понимала свою задачу. Отсюда ея расхожденіе съ обвиняемыми, изъ которыхъ А. В. Борманъ сочла себя вынужденной вступить въ своемъ послѣднемъ словѣ въ полемику съ Н. П. Карабчевскимъ. Въ политическихъ процессахъ можетъ быть два пріема защиты. Вопервыхъ, можно стремиться во что бы то ни стало обѣлить подсудимаго, смягчая и затушевывая фактическую сторону и тѣмъ самымъ политическій смыслъ содѣяннаго. Такого метода держался Е. В. Аничковъ въ своей самозащитѣ на жандармскомъ дознаніи, и этому же методу страннымъ образомъ, повидимому, слѣдовалъ въ своей защитѣ Н. П. Карабчевскій. Это давнишній излюбленный путь большинства нашихъ адвокатовъ по политическимъ процессамъ, путь нецѣлесообразный и къ тому же, какъ показываетъ настоящій примѣръ, приводящій къ мучительнымъ и обиднымъ для обѣихъ сторонъ столкновеніямъ между защитой и подсудимыми. Но можетъ быть другой путь. Защита въ политическихъ процессахъ, отстаивая интересы подсудимыхъ въ полномъ объемѣ и высшемъ значеніи этихъ интересовъ, должна раскрывать и объяснять всю совокупность индивидуальныхъ и общественно-политическихъ условій, изъ которыхъ сложилась фактическая сторона дѣяній. Въ нѣсколькихъ новѣйшихъ политическихъ процессахъ — констатируемъ это съ удовольствіемъ — защита становилась именно на этотъ путь. Если итти по нему мѣшаетъ предсѣдатель суда, то въ крайнемъ случаѣ лучше сложить защиту, чѣмъ прятать политическій и нравственный смыслъ содѣяннаго. Политичекимъ дѣятелямъ — а таковымъ долженъ признавать себя всякій борецъ, какъ бы невидны ни были его функціи — невозможно, безсмысленно и недостойно отрекаться отъ того, что на самомъ дѣлѣ двигало ими при нарушеніи дѣйствующаго права во имя новаго рождающагося права. Въ рамкахъ такого пониманія нравственной и общественной роли политическихъ подсудимыхъ защитникамъ слѣдуетъ всяческими юридическими аргументами отстаивать интересы своихъ кліентовъ. Но за эту черту невозможно и не должно переходить, даже въ томъ случаѣ, если самъ защитникъ не стоитъ на почвѣ воззрѣній своего кліента-подсудимаго.
Что „Освобожденіе есть органъ реформъ и въ то-же время органъ непримиримой противосамодержавной конституціонной оппозиціи, не заключаетъ въ себѣ ни малѣйшаго противорѣчія, и это можно было бы превосходно выяснить на всемъ содержаніи нашего журнала. „Освобожденіе борется за коренное конституціонное преобразованіе Россіи, а какъ произойдетъ это преобразованіе, — зависитъ не отъ насъ, а отъ доброй воли и разума власть имущихъ.
Въ заключеніе, террористическая цѣль процесса явно бросается въ глаза. Г. ф.-Плеве видитъ растущее вліяніе и распространеніе „Освобожденія среди „нереволюціонныхъ элементовъ русскаго общества. Для того, чтобы запугать эти элементы, сдѣлать для нихъ активную поддержку „Освобожденія трудной и страшной, нужно было наложить на нашъ журналъ внушительный штемпель оффиціозно удостовѣренной революціонности. Для этого нужно было инсценировать процессъ и чувствительно наказать людей съ извѣстнымъ положеніемъ въ обществѣ, рискнувшихъ оказать дѣлу „Освобожденія существенную услугу, покарать со всей помпой суда, да еще съ „сословными представителями .
Г. ф.-Плеве добился своего: вынесенъ суровый приговоръ съ лишеніемъ обвиняемыхъ всѣхъ особенныхъ правъ. Суровость наказанія, назначеннаго по дѣйствующему уложенію 1845 года, будетъ ясна для читателя, если онъ узнаетъ, что по новому уложенію 1903 г. дѣяніе, въ которомъ обвинялись Аничковъ и Борманъ, карается заключеніемъ въ крѣпость (custodia honesta!) до трехъ лѣтъ безъ лишенія правъ (ст. 132 Уложенія 1903 года).
Чрезвычайно любопытную статью приговору объ Аничковѣ и Борманъ посвятила умѣренно-либеральная лейпцигская газета „Leipziger Tageblatt . Въ этой статьѣ 1, озаглавленной „Русскій приговоръ , мы читаемъ:
„На прошлой недѣлѣ въ Петербургѣ былъ вынесенъ приговоръ приватъ-доценту Аничкову и писательницѣ г-жѣ Борманъ. Обвиняемые перевезли изъ Финляндіи черезъ русскую границу штутгартское „Освобожденіе . Защитникъ просилъ судей отнестись къ обвиняемымъ съ такой же строгостью, какъ къ ворамъ и разбойни
1 № отъ 20-го мая.
камъ; тогда онъ вполнѣ увѣренъ, что приговоръ будетъ оправдательный. Однако, послѣдній оказался крайне суровымъ. Аничковъ получилъ три года арестантскихъ ротъ (причемъ, какъ сообщаетъ петербургскій корреспондентъ „Berliner Tageblatt , онъ лишенъ всѣхъ особенныхъ правъ и преимуществъ. Ред.), г-жа Борманъ — страдающая суставнымъ ревматизмомъ — два съ половиною года тюрьмы. Нужно отмѣтить еще, что, какъ сообщаетъ „Vossische Zeitung , потребовалось особое распоряженіе царя для того, чтобы сдѣлать возможнымъ судебное разбирательство.
По нашимъ свѣдѣніямъ штутгартская газета стоитъ исключительно на точкѣ зрѣнія конституціонализма. О революціонной пли анархической тенденціи не можетъ быть и рѣчи. Газета съ подобной тенденціей не была бы терпима въ Германіи, а въ современной Германіи тѣмъ болѣе. Такимъ образомъ, обвиняемые виновны лишь въ томъ, что пропагандировали идеи, которыя въ Россіи раздѣляются тысячами образованныхъ людей и которыя въ свое время раздѣлялись и носителемъ царской короны, хотя либеральные принципы не перешли еще въ практическую жизнь. Мы желали бы сопоставить этотъ приговоръ съ боязливыми пожеланіями имперскаго канцлера щадить русское самолюбіе. Нѣмецкія газеты, желающія быть болѣе чѣмъ простымъ рупоромъ, ни въ какомъ случаѣ не могутъ обходить молчаніемъ такіе инциденты, ибо помимо того, что простая человѣчность вызываетъ къ протесту противъ такихъ суровыхъ приговоровъ, нужно принять во вниманіе, что здѣсь осуждены не только обвиняемые, но и тѣ принципы, носителями которыхъ они являются. Эти принципы для насъ священны. Наши государи клялись быть вѣрными этимъ принципамъ, на нихъ покоится благо отечества, которое только потому достигло современнаго величія, что дальновидные властелины и государственные люди своевременно сняли опеку съ ставшихъ самостоятельными народовъ. Мы убѣждены, что и для Россіи это единственный вѣрный и благій путь, хотя мы и не желаемъ, чтобы тамъ послѣдовалъ крутой поворотъ отъ нынѣшней правительственной системы къ конституціонализму. Пусть Россія медленно, со ступени на ступень шествуетъ впередъ, но эта необходимость должна быть принципіально признана, и тѣ лица, которыя защищаютъ ее въ литературѣ, не должны отправляться въ тюрьму вмѣстѣ съ тяжкими преступниками.
Насъ заставляютъ говорить въ этомъ смыслѣ и соображенія такъ называемой высшей политики. Положеніе Европы побуждаетъ съ различныхъ точекъ зрѣнія къ тѣсному союзу съ Россіей, но союзъ Россіи съ Германіей невозможенъ до тѣхъ поръ, пока русское правительство не будетъ помазано хоть каплей либеральнаго мѵра. Необходима извѣстная однородность правительственныхъ максимъ. Правда, эта однородность могла бы быть легко достигнута, если бы мы рѣшились вести нашу внутреннюю политику по рецепту нашихъ консерваторовъ. Если бы мы пошли назадъ, то дѣйствительно, не было бы нужды, чтобы Россія шла впередъ. Но большинство нѣмецкаго народа врядъ ли будетъ склонно пріучиться ходить порачьи.
Г. ф.-Плеве, конечно, ничего не добьется своимъ террористическимъ экспериментомъ. Слишкомъ сильно освободительное движеніе, слишкомъ велика потребность въ свободномъ словѣ для того, чтобы можно было достигнуть чего - нибудь запугиваніемъ. Ввозомъ и распространеніемъ запрещенныхъ изданій занимаются люди, у которыхъ „нравъ неробкій и еще вопросъ, не будетъ ли удостовѣреніе политической прокуратуры въ томъ, что „ Освобожденіе стремится оказать поддержку революціонному движенію , для многихъ неробкихъ лишь мотивомъ къ распространенію нашего изданія. Читать же „Освобожденіе будутъ, по прежнему, и неробкіе, и робкіе, и даже земскіе начальники изъ числа сотрудниковъ „Гражданина . Редакторъ.
Настроеніе русской Польши.
Письмо третье. 1
Говоря въ предыдущемъ письмѣ объ организаціи польскаго санитарнаго отряда, я выразился, что „протестовать противъ такого предпріятія трудно . Я имѣлъ въ виду, что партіей примирителей очень умѣло былъ приданъ этому предпріятію чисто филантропическій характеръ съ легкимъ національнымъ оттѣнкомъ. Однако, оказалось, что даже этотъ ловкій ходъ былъ принятъ широкими слоями польскаго общества съ большимъ негодованіемъ, о чемъ свидѣтельствуетъ та симпатія, съ которой въ многочисленныхъ кругахъ была встрѣчена демонстрація противъ членовъ комитета, занимающагося сборомъ пожертвованій въ пользу польскаго санитарнаго отряда.
Въ комитетѣ были представлены главнымъ образомъ — родовая знать (князь В. Четвертинскій, графъ К. Браницкій, графъ М. Замойскій, графъ С. Дубенскій), финансово-промышленныя сферы (баронъ Л. Кроненбергъ, И. Шленкеръ, А. Фейстъ, директоръ фабрики Суржицкій) и духовенство (варшавскій суфраганъ К. Рушкевичъ и каноникъ Хэлмицкій). Всѣ безъ исключенія члены комитета широко извѣстны въ качествѣ столповъ партіи примирителей.
Не прошло и нѣсколькихъ дней со времени обнародованія списка членовъ комитета въ газетахъ, какъ въ одинъ прекрасный вечеръ было сорганизовано дружное нападеніе на окна видныхъ его представителей. Окна были разбиты у слѣдующихъ лицъ: у кн. Четвертинскаго, у кн. М. Радзивилла, у Л. Кроненберга, у П. Рурскаго и Я. Шленкера. Архіепископу Попелю, иниціатору санитарнаго отряда, была послана по почтѣ фарфоровая свинья. Битье оконъ было произведено одновременно повсюду, и полиціи, прибывшей на мѣсто преступленія, не удалось захватить никого.
Оппозиціонное настроеніе захватило очень широкіе круги общества, въ нормальное время далекіе отъ какой бы то ни было политической активности. Этимъ объясняется фактъ, что націоналдемократическая партія, рѣшившая было воздержаться отъ всякихъ выступленій, принуждена была перемѣнить тактику. Органы этой партіи стали разсыпаться въ похвалахъ демопстран
1 См. № 19 (43) и 21 (45) „Освобожденія . (Ср. редакціонную оговорку къ пред
шествующимъ письмамъ.)
Переходимъ теперь къ защитѣ, самому больному пункту въ этомъ процессѣ. Защита, очевидно, не совсѣмъ ясно понимала свою задачу. Отсюда ея расхожденіе съ обвиняемыми, изъ которыхъ А. В. Борманъ сочла себя вынужденной вступить въ своемъ послѣднемъ словѣ въ полемику съ Н. П. Карабчевскимъ. Въ политическихъ процессахъ можетъ быть два пріема защиты. Вопервыхъ, можно стремиться во что бы то ни стало обѣлить подсудимаго, смягчая и затушевывая фактическую сторону и тѣмъ самымъ политическій смыслъ содѣяннаго. Такого метода держался Е. В. Аничковъ въ своей самозащитѣ на жандармскомъ дознаніи, и этому же методу страннымъ образомъ, повидимому, слѣдовалъ въ своей защитѣ Н. П. Карабчевскій. Это давнишній излюбленный путь большинства нашихъ адвокатовъ по политическимъ процессамъ, путь нецѣлесообразный и къ тому же, какъ показываетъ настоящій примѣръ, приводящій къ мучительнымъ и обиднымъ для обѣихъ сторонъ столкновеніямъ между защитой и подсудимыми. Но можетъ быть другой путь. Защита въ политическихъ процессахъ, отстаивая интересы подсудимыхъ въ полномъ объемѣ и высшемъ значеніи этихъ интересовъ, должна раскрывать и объяснять всю совокупность индивидуальныхъ и общественно-политическихъ условій, изъ которыхъ сложилась фактическая сторона дѣяній. Въ нѣсколькихъ новѣйшихъ политическихъ процессахъ — констатируемъ это съ удовольствіемъ — защита становилась именно на этотъ путь. Если итти по нему мѣшаетъ предсѣдатель суда, то въ крайнемъ случаѣ лучше сложить защиту, чѣмъ прятать политическій и нравственный смыслъ содѣяннаго. Политичекимъ дѣятелямъ — а таковымъ долженъ признавать себя всякій борецъ, какъ бы невидны ни были его функціи — невозможно, безсмысленно и недостойно отрекаться отъ того, что на самомъ дѣлѣ двигало ими при нарушеніи дѣйствующаго права во имя новаго рождающагося права. Въ рамкахъ такого пониманія нравственной и общественной роли политическихъ подсудимыхъ защитникамъ слѣдуетъ всяческими юридическими аргументами отстаивать интересы своихъ кліентовъ. Но за эту черту невозможно и не должно переходить, даже въ томъ случаѣ, если самъ защитникъ не стоитъ на почвѣ воззрѣній своего кліента-подсудимаго.
Что „Освобожденіе есть органъ реформъ и въ то-же время органъ непримиримой противосамодержавной конституціонной оппозиціи, не заключаетъ въ себѣ ни малѣйшаго противорѣчія, и это можно было бы превосходно выяснить на всемъ содержаніи нашего журнала. „Освобожденіе борется за коренное конституціонное преобразованіе Россіи, а какъ произойдетъ это преобразованіе, — зависитъ не отъ насъ, а отъ доброй воли и разума власть имущихъ.
Въ заключеніе, террористическая цѣль процесса явно бросается въ глаза. Г. ф.-Плеве видитъ растущее вліяніе и распространеніе „Освобожденія среди „нереволюціонныхъ элементовъ русскаго общества. Для того, чтобы запугать эти элементы, сдѣлать для нихъ активную поддержку „Освобожденія трудной и страшной, нужно было наложить на нашъ журналъ внушительный штемпель оффиціозно удостовѣренной революціонности. Для этого нужно было инсценировать процессъ и чувствительно наказать людей съ извѣстнымъ положеніемъ въ обществѣ, рискнувшихъ оказать дѣлу „Освобожденія существенную услугу, покарать со всей помпой суда, да еще съ „сословными представителями .
Г. ф.-Плеве добился своего: вынесенъ суровый приговоръ съ лишеніемъ обвиняемыхъ всѣхъ особенныхъ правъ. Суровость наказанія, назначеннаго по дѣйствующему уложенію 1845 года, будетъ ясна для читателя, если онъ узнаетъ, что по новому уложенію 1903 г. дѣяніе, въ которомъ обвинялись Аничковъ и Борманъ, карается заключеніемъ въ крѣпость (custodia honesta!) до трехъ лѣтъ безъ лишенія правъ (ст. 132 Уложенія 1903 года).
Чрезвычайно любопытную статью приговору объ Аничковѣ и Борманъ посвятила умѣренно-либеральная лейпцигская газета „Leipziger Tageblatt . Въ этой статьѣ 1, озаглавленной „Русскій приговоръ , мы читаемъ:
„На прошлой недѣлѣ въ Петербургѣ былъ вынесенъ приговоръ приватъ-доценту Аничкову и писательницѣ г-жѣ Борманъ. Обвиняемые перевезли изъ Финляндіи черезъ русскую границу штутгартское „Освобожденіе . Защитникъ просилъ судей отнестись къ обвиняемымъ съ такой же строгостью, какъ къ ворамъ и разбойни
1 № отъ 20-го мая.
камъ; тогда онъ вполнѣ увѣренъ, что приговоръ будетъ оправдательный. Однако, послѣдній оказался крайне суровымъ. Аничковъ получилъ три года арестантскихъ ротъ (причемъ, какъ сообщаетъ петербургскій корреспондентъ „Berliner Tageblatt , онъ лишенъ всѣхъ особенныхъ правъ и преимуществъ. Ред.), г-жа Борманъ — страдающая суставнымъ ревматизмомъ — два съ половиною года тюрьмы. Нужно отмѣтить еще, что, какъ сообщаетъ „Vossische Zeitung , потребовалось особое распоряженіе царя для того, чтобы сдѣлать возможнымъ судебное разбирательство.
По нашимъ свѣдѣніямъ штутгартская газета стоитъ исключительно на точкѣ зрѣнія конституціонализма. О революціонной пли анархической тенденціи не можетъ быть и рѣчи. Газета съ подобной тенденціей не была бы терпима въ Германіи, а въ современной Германіи тѣмъ болѣе. Такимъ образомъ, обвиняемые виновны лишь въ томъ, что пропагандировали идеи, которыя въ Россіи раздѣляются тысячами образованныхъ людей и которыя въ свое время раздѣлялись и носителемъ царской короны, хотя либеральные принципы не перешли еще въ практическую жизнь. Мы желали бы сопоставить этотъ приговоръ съ боязливыми пожеланіями имперскаго канцлера щадить русское самолюбіе. Нѣмецкія газеты, желающія быть болѣе чѣмъ простымъ рупоромъ, ни въ какомъ случаѣ не могутъ обходить молчаніемъ такіе инциденты, ибо помимо того, что простая человѣчность вызываетъ къ протесту противъ такихъ суровыхъ приговоровъ, нужно принять во вниманіе, что здѣсь осуждены не только обвиняемые, но и тѣ принципы, носителями которыхъ они являются. Эти принципы для насъ священны. Наши государи клялись быть вѣрными этимъ принципамъ, на нихъ покоится благо отечества, которое только потому достигло современнаго величія, что дальновидные властелины и государственные люди своевременно сняли опеку съ ставшихъ самостоятельными народовъ. Мы убѣждены, что и для Россіи это единственный вѣрный и благій путь, хотя мы и не желаемъ, чтобы тамъ послѣдовалъ крутой поворотъ отъ нынѣшней правительственной системы къ конституціонализму. Пусть Россія медленно, со ступени на ступень шествуетъ впередъ, но эта необходимость должна быть принципіально признана, и тѣ лица, которыя защищаютъ ее въ литературѣ, не должны отправляться въ тюрьму вмѣстѣ съ тяжкими преступниками.
Насъ заставляютъ говорить въ этомъ смыслѣ и соображенія такъ называемой высшей политики. Положеніе Европы побуждаетъ съ различныхъ точекъ зрѣнія къ тѣсному союзу съ Россіей, но союзъ Россіи съ Германіей невозможенъ до тѣхъ поръ, пока русское правительство не будетъ помазано хоть каплей либеральнаго мѵра. Необходима извѣстная однородность правительственныхъ максимъ. Правда, эта однородность могла бы быть легко достигнута, если бы мы рѣшились вести нашу внутреннюю политику по рецепту нашихъ консерваторовъ. Если бы мы пошли назадъ, то дѣйствительно, не было бы нужды, чтобы Россія шла впередъ. Но большинство нѣмецкаго народа врядъ ли будетъ склонно пріучиться ходить порачьи.
Г. ф.-Плеве, конечно, ничего не добьется своимъ террористическимъ экспериментомъ. Слишкомъ сильно освободительное движеніе, слишкомъ велика потребность въ свободномъ словѣ для того, чтобы можно было достигнуть чего - нибудь запугиваніемъ. Ввозомъ и распространеніемъ запрещенныхъ изданій занимаются люди, у которыхъ „нравъ неробкій и еще вопросъ, не будетъ ли удостовѣреніе политической прокуратуры въ томъ, что „ Освобожденіе стремится оказать поддержку революціонному движенію , для многихъ неробкихъ лишь мотивомъ къ распространенію нашего изданія. Читать же „Освобожденіе будутъ, по прежнему, и неробкіе, и робкіе, и даже земскіе начальники изъ числа сотрудниковъ „Гражданина . Редакторъ.
Настроеніе русской Польши.
Письмо третье. 1
Говоря въ предыдущемъ письмѣ объ организаціи польскаго санитарнаго отряда, я выразился, что „протестовать противъ такого предпріятія трудно . Я имѣлъ въ виду, что партіей примирителей очень умѣло былъ приданъ этому предпріятію чисто филантропическій характеръ съ легкимъ національнымъ оттѣнкомъ. Однако, оказалось, что даже этотъ ловкій ходъ былъ принятъ широкими слоями польскаго общества съ большимъ негодованіемъ, о чемъ свидѣтельствуетъ та симпатія, съ которой въ многочисленныхъ кругахъ была встрѣчена демонстрація противъ членовъ комитета, занимающагося сборомъ пожертвованій въ пользу польскаго санитарнаго отряда.
Въ комитетѣ были представлены главнымъ образомъ — родовая знать (князь В. Четвертинскій, графъ К. Браницкій, графъ М. Замойскій, графъ С. Дубенскій), финансово-промышленныя сферы (баронъ Л. Кроненбергъ, И. Шленкеръ, А. Фейстъ, директоръ фабрики Суржицкій) и духовенство (варшавскій суфраганъ К. Рушкевичъ и каноникъ Хэлмицкій). Всѣ безъ исключенія члены комитета широко извѣстны въ качествѣ столповъ партіи примирителей.
Не прошло и нѣсколькихъ дней со времени обнародованія списка членовъ комитета въ газетахъ, какъ въ одинъ прекрасный вечеръ было сорганизовано дружное нападеніе на окна видныхъ его представителей. Окна были разбиты у слѣдующихъ лицъ: у кн. Четвертинскаго, у кн. М. Радзивилла, у Л. Кроненберга, у П. Рурскаго и Я. Шленкера. Архіепископу Попелю, иниціатору санитарнаго отряда, была послана по почтѣ фарфоровая свинья. Битье оконъ было произведено одновременно повсюду, и полиціи, прибывшей на мѣсто преступленія, не удалось захватить никого.
Оппозиціонное настроеніе захватило очень широкіе круги общества, въ нормальное время далекіе отъ какой бы то ни было политической активности. Этимъ объясняется фактъ, что націоналдемократическая партія, рѣшившая было воздержаться отъ всякихъ выступленій, принуждена была перемѣнить тактику. Органы этой партіи стали разсыпаться въ похвалахъ демопстран
1 См. № 19 (43) и 21 (45) „Освобожденія . (Ср. редакціонную оговорку къ пред
шествующимъ письмамъ.)