сплоченнаго кружка членовъ изъ крупныхъ помѣщиковъ и разныхъ княжескихъ приспѣшниковъ. „На на счастье прочно всякъ надежду кинь ; къ „розамъ , украшавшимъ общество, привилась „полынь . Часть членовъ, не сочувствовавшая общему направленію общества и оскорблявшаяся княжескимъ самовластіемъ, все - таки таила глухое недовольство. Затѣмъ случайно поступило нѣсколько новыхъ членовъ не щербатовскаго толка. Осмотрѣвшись, они нашли, что попали въ не совсѣмъ приличное мѣсто. У того, другого, третьяго по разнымъ вопросамъ произошло нѣкоторое столкновеніе мнѣній съ княземъ. Кн. Щербатовъ, не привыкшій къ тому, чтобы критиковали его дѣйствія, сумѣлъ обострить положеніе своимъ довольно нелѣпымъ поведеніемъ. Такъ, напр., выступивъ однажды съ докладомъ объ общинномъ землевладѣніи, онъ запрещалъ, пользуясь своей властью президента, оппонентамъ опровергать его выводы съ экономической точки зрѣнія и настаивалъ, чтобы они держались только технической. Что разумѣлъ онъ подъ „экономической и „технической точками зрѣнія, князь удобопонятно, однако, изложить не могъ. Его порядкомъ пощипали за это, и князь, обидѣвшись, заявилъ, что снимаетъ свой докладъ съ обсужденія и больше подобныхъ докладовъ въ общество не будетъ вносить. Онъ считалъ, очевидно, это наказаніемъ для общества, но впечатлѣніе получилось комическое, весьма невыгодное для князя. Послѣ того, какъ онъ поставилъ себя въ смѣшное положеніе, давно скоплявшееся противъ него недовольство въ обществѣ стало прорываться то-и-дѣло въ разныхъ критическихъ замѣчаніяхъ. Князь Щербатовъ уѣхалъ, однако, въ это время заграницу на 3 мѣсяца. Это отсрочило моментъ рѣшительнаго столкновенія съ нимъ, которое должно было неминуемо послѣдовать, такъ какъ князь исправиться не могъ, члены же общества отнюдь не имѣли намѣренія къ нему подлаживаться. Общество за это время могло спокойно работать, и тонъ его получился уже иной. За это время была выбрана ревизіонная комиссія, въ которую и попали члены, осмѣлившіеся разсматривать общество, какъ самостоятельное учрежденіе, могущее выражать свою волю, а не какъ княжескую вотчину, обязанную бить челомъ кн. Щербатову, кланяться и благодарить. Ревизіонная комиссія работала весьма много и усердно, въ результатѣ чего и явился весьма обширный докладъ. Съ содержаніемъ его я знакомить не буду, такъ какъ это уже было сдѣлано въ нѣкоторыхъ повременныхъ изданіяхъ. Укажу только, что впервые открыта была ревизіонной комиссіей весьма значительная сумма (до 30 т.) долговъ общества, которые ранѣе
рѣшительно отрицались кн. Щербатовымъ, открыты были также нѣкоторые пріемы обращенія съ денежными суммами общества, которые могутъ быть названы, по меньшей мѣрѣ, странными. Вообще съ дѣйствительнымъ положеніемъ дѣлъ въ обществѣ члены могли впервые познакомиться только изъ этого доклада. Раньше, однако, чѣмъ поступилъ на разсмотрѣніе докладъ ревизіонной комиссіи, дѣло дошло до открытаго столкновенія. Князь Щербатовъ вернулся и въ первомъ же засѣданіи (9-го апрѣля) проявилъ себя прежнимъ самодержцемъ. Передъ этимъ было исключено за чисто школьную исторію нѣсколько учениковъ земледѣльческой школы, состоящей въ вѣдѣніи общества. Эта исторія
произошла изъ - за грубого обращенія одного изъ надзирателей съ учениками. Ученики ночью въ спальняхъ устроили кошачій концертъ, и въ результатѣ „зачинщики были уволены совѣтомъ школы. Наказаніе было вообще весьма суровое и по отношенію къ нѣкоторымъ изъ исключенныхъ несправедливое, такъ какъ они были признаны „зачинщиками не по какимъ-либо прямымъ уликамъ, а „по внутреннему убѣжденію гг. педагоговъ, по „прежнему предосудительному поведенію этихъ учениковъ. Слухъ объ этой расправѣ весьма взволновалъ многихъ членовъ общества и они рѣшили внести въ общее собраніе запросъ, желая освѣтить это дѣло, тѣмъ болѣе что общество имѣетъ право извѣстнаго контроля надъ школой по уставу. Князь Щербатовъ, какъ уже извѣстно изъ газетныхъ отчетовъ объ этомъ засѣданіи, повелъ себя такъ, что вызвалъ порицаніе себѣ со стороны членовъ общества. Онъ обидѣлся и отказался отъ президентства. Потомъ, впрочемъ, оказалось, что обидѣлся онъ на минуту. Немедленно послѣ этого засѣданія кн. Щербатовъ отправился въ Петербургъ и доложилъ объ инцидентѣ со школой директору департамента земледѣлія, прося его наставленій. Директоръ, какъ истый бюрократъ, само собой сказалъ, что школа подчинена департаменту, общество же, по его мнѣнію, совсѣмъ не должно ея касаться. Кн. Щербатовъ обрадованный, словно получилъ откровеніе, вернулся въ Москву. Ранѣе онъ назначилъ было разсмотрѣніе школьнаго инцидента въ засѣданіи совѣта общества, теперь же, основываясь на словесномъ „разъясненіи директора департамента, онъ въ засѣданіи совѣта запретилъ касаться даннаго вопроса. Такое же запрещеніе онъ намѣревался наложить и въ слѣдующемъ общемъ собраніи, въ которомъ намѣревался сообщить о директорскомъ разъясненіи. Конечно, изъ-за этого вышелъ бы жестокій бой и новый скандалъ, такъ какъ многіе члены общества вовсе не были расположены холопски поступаться правами общества, какъ это дѣлалъ самъ князь; находили, кромѣ того, что и самая форма ограниченія правъ общества въ видѣ словесныхъ разъясненій директора департамента оскорбительна для общества и для самого президента, какъ его представителя. Нѣкоторые же сомнѣвались и въ самомъ фактѣ такого разъясненія, такъ какъ изъ Петербурга дошли слухи о томъ, что директоръ департамента самъ не разъ говорилъ, что Щербатовъ впутываетъ его въ эту исторію. Скандала изъ-за этого вопроса, однако, не получилось, такъ какъ въ общемъ собраніи, за другими дѣлами, до этого вопроса не дошли.
Въ этотъ періодъ, немедленно послѣ засѣданія 9 апрѣля, на защиту князя выступили „Московскія Вѣдомости . Они сразу объявили всю оппозицію противъ щербатовщины политической интригой и написали на эту тему весьма громоносныя статьи. Въ одной изъ нихъ авторъ (нѣкій Александръ II. Золотаревъ) прямо находилъ критику дѣйствій Щербатова измѣной царю и отечеству въ настоящій трудный моментъ. Усиленно при этомъ доказывалась гибель общества, если князь уйдетъ. Кн. Щербатовъ нашелъ, что уходить не стоитъ; публичное порицаніе вовсе не такая важная вещь, чтобы стоило съ этимъ считаться. Въ общемъ собраніи 22 апрѣля кн. Щербатовъ заявилъ, что приписываемыхъ ему словъ объ отставкѣ онъ не произносилъ, а когда
время число ссылаемыхъ въ Якутскую область стало необыкновенно велико — въ 1903 г. почему-то не было больше возможности отправлять ихъ на паузкахъ два раза въ лѣто вмѣстѣ съ уголовными и въ виду этого ихъ стали отправлять на пароходѣ почти каждую недѣлю. Отправляли такимъ образомъ: до Жигаловой на лошадяхъ, оттуда но Ленѣ на баржѣ до Усть-Кута, гдѣ они садились на пароходы Глотова. Съ середины іюня и до закрытія навигаціи въ сентябрѣ, почти каждую недѣлю почтовый пароходъ привозилъ партію человѣкъ въ 20. Такимъ образомъ, мелкія стычки продолжались безпрерывно въ продолженіе трехъ мѣсяцевъ. Можно себѣ представить, до какой степени онѣ измотали ленскихъ ссыльныхъ. Особенно тяжело было ссыльнымъ въ Усть-Кутѣ, гдѣ, по случаю пересадки съ баржи на пароходъ, партія стояла дольше, чѣмъ въ другихъ колоніяхъ, почему мѣстные ссыльные дѣлали и больше попытокъ съ нею видѣться. Кромѣ борьбы съ полиціей, удручающее впечатлѣніе производили на ссыльныхъ встрѣчи съ первыми жертвами кутайсовскаго террора. Въ августѣ сослали въ Якутскую область Рудермана съ женой изъ Верхоленска безъ всякаго объясненія причинъ и безъ обозначенія срока; съ ними было еще нѣсколько человѣкъ изъ Верхоленска, подвергшихся той же участи, фамилій которыхъ не помню. Ихъ сослали, кажется, за вышеупомянутую „демонстрацію . Въ одной партіи былъ инженеръ Вознесенскій, высланный изъ Иркутска въ Якутскую область также безъ объясненія причинъ. Управленіе Кругобайкальской желѣзной дороги, гдѣ Вознесенскій служилъ, хлопотало объ оставленіи его въ Иркутскѣ до передачи должности другому лицу, но сатрапъ не внялъ этой просьбѣ, ибо отечество оказалось въ опасности отъ пребыванія Вознесенскаго въ Иркутскѣ. Въ октябрѣ пришла вѣсть, что 4 члена Знаменской колоніи арестованы при полиціи въ ожиданіи партіи для от
правки ихъ въ Якутскую область. Это были: Шадовскій изъ Ковны по дѣлу Бунда, сосланный въ 1902 г. на 4 года, Залкиндъ изъ Вильны по дѣлу Бунда, Іоффе, дантистка изъ Гомеля, на 4 года и Віенхъ изъ Варшавы но дѣлу „Пролетаріатъ , также на 4 года. Эти лица тоже не знали, за что ихъ ссылаютъ. Затѣмъ арестовали въ Усть-Кутѣ двухъ ссыльныхъ, фамиліи которыхъ не помню. Хотѣли еще арестовать Бронштейна, но онъ за два дня передъ этимъ бѣжалъ. Этихъ также послали въ Якутскую область, вѣроятно, за свиданія съ партіями. Впослѣдствіи узнали, что Шадовскому и Віенху прибавили 3 года, а Залкинду 5 лѣтъ, опять-таки безъ объясненія причинъ.
Мрачное расположеніе духа овладѣло ссыльными, никто не зналъ, гдѣ будетъ онъ въ ближайшемъ будущемъ. Всѣ стали ожидать высылки со дня на день, многіе даже желали ея, лишь бы выйти изъ этого мучительнаго положенія. Въ довершеніе всего, наглость полиціи становилась невыносимой. Въ Устъ-Кутѣ, Мартыновѣ, Марковѣ, Чучуйскѣ, Ичерѣ и др. селахъ Киренскаго уѣзда были учреждены должности спеціальныхъ полицейскихъ надзирателей за политическими. Надзиратели эти обязаны были каждый день обходить квартиры ссыльныхъ. На этой почвѣ произошло много столкновеній съ полиціей, и хотя въ концѣ концовъ надзиратели почти повсюду оставили намѣреніе ходить по домамъ, но добились этого ссыльные путемъ продолжительной, безпрерывной мелочной борьбы, стоившей каждому много силъ и нервовъ. Между тѣмъ, свиданія съ партіями зимой становились почти невозможными. Партіи до сихъ поръ останавливались зимой на земскихъ квартирахъ, куда всегда можно было проникнуть послѣ нѣкоторыхъ препирательствъ съ конвоемъ. Въ этомъ же году партіи стали заводить въ полицію, которая на время пребыванія тамъ ссыльныхъ превращалась въ
рѣшительно отрицались кн. Щербатовымъ, открыты были также нѣкоторые пріемы обращенія съ денежными суммами общества, которые могутъ быть названы, по меньшей мѣрѣ, странными. Вообще съ дѣйствительнымъ положеніемъ дѣлъ въ обществѣ члены могли впервые познакомиться только изъ этого доклада. Раньше, однако, чѣмъ поступилъ на разсмотрѣніе докладъ ревизіонной комиссіи, дѣло дошло до открытаго столкновенія. Князь Щербатовъ вернулся и въ первомъ же засѣданіи (9-го апрѣля) проявилъ себя прежнимъ самодержцемъ. Передъ этимъ было исключено за чисто школьную исторію нѣсколько учениковъ земледѣльческой школы, состоящей въ вѣдѣніи общества. Эта исторія
произошла изъ - за грубого обращенія одного изъ надзирателей съ учениками. Ученики ночью въ спальняхъ устроили кошачій концертъ, и въ результатѣ „зачинщики были уволены совѣтомъ школы. Наказаніе было вообще весьма суровое и по отношенію къ нѣкоторымъ изъ исключенныхъ несправедливое, такъ какъ они были признаны „зачинщиками не по какимъ-либо прямымъ уликамъ, а „по внутреннему убѣжденію гг. педагоговъ, по „прежнему предосудительному поведенію этихъ учениковъ. Слухъ объ этой расправѣ весьма взволновалъ многихъ членовъ общества и они рѣшили внести въ общее собраніе запросъ, желая освѣтить это дѣло, тѣмъ болѣе что общество имѣетъ право извѣстнаго контроля надъ школой по уставу. Князь Щербатовъ, какъ уже извѣстно изъ газетныхъ отчетовъ объ этомъ засѣданіи, повелъ себя такъ, что вызвалъ порицаніе себѣ со стороны членовъ общества. Онъ обидѣлся и отказался отъ президентства. Потомъ, впрочемъ, оказалось, что обидѣлся онъ на минуту. Немедленно послѣ этого засѣданія кн. Щербатовъ отправился въ Петербургъ и доложилъ объ инцидентѣ со школой директору департамента земледѣлія, прося его наставленій. Директоръ, какъ истый бюрократъ, само собой сказалъ, что школа подчинена департаменту, общество же, по его мнѣнію, совсѣмъ не должно ея касаться. Кн. Щербатовъ обрадованный, словно получилъ откровеніе, вернулся въ Москву. Ранѣе онъ назначилъ было разсмотрѣніе школьнаго инцидента въ засѣданіи совѣта общества, теперь же, основываясь на словесномъ „разъясненіи директора департамента, онъ въ засѣданіи совѣта запретилъ касаться даннаго вопроса. Такое же запрещеніе онъ намѣревался наложить и въ слѣдующемъ общемъ собраніи, въ которомъ намѣревался сообщить о директорскомъ разъясненіи. Конечно, изъ-за этого вышелъ бы жестокій бой и новый скандалъ, такъ какъ многіе члены общества вовсе не были расположены холопски поступаться правами общества, какъ это дѣлалъ самъ князь; находили, кромѣ того, что и самая форма ограниченія правъ общества въ видѣ словесныхъ разъясненій директора департамента оскорбительна для общества и для самого президента, какъ его представителя. Нѣкоторые же сомнѣвались и въ самомъ фактѣ такого разъясненія, такъ какъ изъ Петербурга дошли слухи о томъ, что директоръ департамента самъ не разъ говорилъ, что Щербатовъ впутываетъ его въ эту исторію. Скандала изъ-за этого вопроса, однако, не получилось, такъ какъ въ общемъ собраніи, за другими дѣлами, до этого вопроса не дошли.
Въ этотъ періодъ, немедленно послѣ засѣданія 9 апрѣля, на защиту князя выступили „Московскія Вѣдомости . Они сразу объявили всю оппозицію противъ щербатовщины политической интригой и написали на эту тему весьма громоносныя статьи. Въ одной изъ нихъ авторъ (нѣкій Александръ II. Золотаревъ) прямо находилъ критику дѣйствій Щербатова измѣной царю и отечеству въ настоящій трудный моментъ. Усиленно при этомъ доказывалась гибель общества, если князь уйдетъ. Кн. Щербатовъ нашелъ, что уходить не стоитъ; публичное порицаніе вовсе не такая важная вещь, чтобы стоило съ этимъ считаться. Въ общемъ собраніи 22 апрѣля кн. Щербатовъ заявилъ, что приписываемыхъ ему словъ объ отставкѣ онъ не произносилъ, а когда
время число ссылаемыхъ въ Якутскую область стало необыкновенно велико — въ 1903 г. почему-то не было больше возможности отправлять ихъ на паузкахъ два раза въ лѣто вмѣстѣ съ уголовными и въ виду этого ихъ стали отправлять на пароходѣ почти каждую недѣлю. Отправляли такимъ образомъ: до Жигаловой на лошадяхъ, оттуда но Ленѣ на баржѣ до Усть-Кута, гдѣ они садились на пароходы Глотова. Съ середины іюня и до закрытія навигаціи въ сентябрѣ, почти каждую недѣлю почтовый пароходъ привозилъ партію человѣкъ въ 20. Такимъ образомъ, мелкія стычки продолжались безпрерывно въ продолженіе трехъ мѣсяцевъ. Можно себѣ представить, до какой степени онѣ измотали ленскихъ ссыльныхъ. Особенно тяжело было ссыльнымъ въ Усть-Кутѣ, гдѣ, по случаю пересадки съ баржи на пароходъ, партія стояла дольше, чѣмъ въ другихъ колоніяхъ, почему мѣстные ссыльные дѣлали и больше попытокъ съ нею видѣться. Кромѣ борьбы съ полиціей, удручающее впечатлѣніе производили на ссыльныхъ встрѣчи съ первыми жертвами кутайсовскаго террора. Въ августѣ сослали въ Якутскую область Рудермана съ женой изъ Верхоленска безъ всякаго объясненія причинъ и безъ обозначенія срока; съ ними было еще нѣсколько человѣкъ изъ Верхоленска, подвергшихся той же участи, фамилій которыхъ не помню. Ихъ сослали, кажется, за вышеупомянутую „демонстрацію . Въ одной партіи былъ инженеръ Вознесенскій, высланный изъ Иркутска въ Якутскую область также безъ объясненія причинъ. Управленіе Кругобайкальской желѣзной дороги, гдѣ Вознесенскій служилъ, хлопотало объ оставленіи его въ Иркутскѣ до передачи должности другому лицу, но сатрапъ не внялъ этой просьбѣ, ибо отечество оказалось въ опасности отъ пребыванія Вознесенскаго въ Иркутскѣ. Въ октябрѣ пришла вѣсть, что 4 члена Знаменской колоніи арестованы при полиціи въ ожиданіи партіи для от
правки ихъ въ Якутскую область. Это были: Шадовскій изъ Ковны по дѣлу Бунда, сосланный въ 1902 г. на 4 года, Залкиндъ изъ Вильны по дѣлу Бунда, Іоффе, дантистка изъ Гомеля, на 4 года и Віенхъ изъ Варшавы но дѣлу „Пролетаріатъ , также на 4 года. Эти лица тоже не знали, за что ихъ ссылаютъ. Затѣмъ арестовали въ Усть-Кутѣ двухъ ссыльныхъ, фамиліи которыхъ не помню. Хотѣли еще арестовать Бронштейна, но онъ за два дня передъ этимъ бѣжалъ. Этихъ также послали въ Якутскую область, вѣроятно, за свиданія съ партіями. Впослѣдствіи узнали, что Шадовскому и Віенху прибавили 3 года, а Залкинду 5 лѣтъ, опять-таки безъ объясненія причинъ.
Мрачное расположеніе духа овладѣло ссыльными, никто не зналъ, гдѣ будетъ онъ въ ближайшемъ будущемъ. Всѣ стали ожидать высылки со дня на день, многіе даже желали ея, лишь бы выйти изъ этого мучительнаго положенія. Въ довершеніе всего, наглость полиціи становилась невыносимой. Въ Устъ-Кутѣ, Мартыновѣ, Марковѣ, Чучуйскѣ, Ичерѣ и др. селахъ Киренскаго уѣзда были учреждены должности спеціальныхъ полицейскихъ надзирателей за политическими. Надзиратели эти обязаны были каждый день обходить квартиры ссыльныхъ. На этой почвѣ произошло много столкновеній съ полиціей, и хотя въ концѣ концовъ надзиратели почти повсюду оставили намѣреніе ходить по домамъ, но добились этого ссыльные путемъ продолжительной, безпрерывной мелочной борьбы, стоившей каждому много силъ и нервовъ. Между тѣмъ, свиданія съ партіями зимой становились почти невозможными. Партіи до сихъ поръ останавливались зимой на земскихъ квартирахъ, куда всегда можно было проникнуть послѣ нѣкоторыхъ препирательствъ съ конвоемъ. Въ этомъ же году партіи стали заводить въ полицію, которая на время пребыванія тамъ ссыльныхъ превращалась въ