лыхъ серьезныхъ людей при неожиданно открывшемся имъ досугѣ. Мы бы сказали, что никакого досуга нѣтъ, что конституціонные вопросы, занимавшіе наши кружки, насущнѣе и ближе къ задачамъ наступающаго момента теперь, чѣмъ когда-либо прежде. Авторъ совѣтуетъ намъ тащиться въ хвостѣ событій, которыя мы, по его мнѣнію, не въ состояніи ни создать, ни предупредить. Напротивъ, послѣ того какъ мы замѣтили, что его собственное настроеніе есть нѣкотораго рода фактъ, созданный усиліями Плеве, и результатъ сознательной „государственной“ политики, имѣвшей цѣлью предупредить возникновеніе фактовъ противоположнаго характера, — послѣ этого наблюденія мы становимся смѣлѣе и начинаемъ разсуждать иначе. Если ужъ начальство боится извѣстнаго рода фактовъ и прибѣгаетъ для водворенія „моральнаго единства къ такимъ рискованнымъ средствамъ, какъ японская война, — значитъ ему приходится плохо, и попытки создать тѣ факты, которыхъ оно боится, уже не такъ безнадежны ! Отчего бы и намъ не попробовать предупреждать событія? Но для этого надо знать, чего мы хотимъ: надо имѣть программу — и не въ смыслѣ автора, не программу временныхъ практическихъ упражненій впредь до того, когда обстоятельствамъ угодно будетъ выдвинуть болѣе серьезные вопросы, — а программу нашихъ отвѣтовъ на самые эти вопросы. Мы должны понять, что отъ того, какъ мы теперь же формулируемъ эти отвѣты, и отъ степени единодушія, которое мы при этой формулировкѣ обнаружимъ, и отъ степени демонстративности, съ которой мы это единодушіе обнаружимъ, въ очень значительной степени будетъ зависѣть и программа предстоящей правительственной реформы и наша собственная роль, когда эта программа будетъ выставлена правительственными людьми. Притворяться, что мы до того поглощены вопросами о Портъ-Артурѣ и о Мотіенъ- Линѣ, — вопросами въ которыхъ мы, дѣйствительно, ничего сдѣлать не можемъ, что намъ некогда подумать о вопросахъ, составляющихъ нашу общепризнанную спеціальность — есть или лицемѣріе или сентиментальность, или, можетъ, это есть нѣчто еще худшее: то самое качество, которое и тамъ, на мѣстѣ, заставляетъ нашего генералиссимуса бросать хорошія позиціи, чтобы потомъ всѣми силами стараться вернуться на эти позиціи вновь, которое заставляетъ нашъ военный флотъ сидѣть въ запертой гавани, а нашъ добровольный флотъ безъ всякой нужды раздражать противъ насъ нейтральныя и дружественныя намъ націи; то самое качество, которое, послѣ многихъ догадокъ, привело, наконецъ, иностранную прессу къ единственному возможному выводу, что мы просто не знаемъ, чего хотимъ. И въ самомъ дѣлѣ, разбираемая статья не производитъ ли такого же впечатлѣнія, какъ куропаткинскія донесенія, — впечатлѣнія свидѣтельства очевидца скорѣе, чѣмъ участника событій : человѣка, который терпѣливо ждетъ непріятныхъ ему событій, добросовѣстно констатируетъ ихъ наступленіе, отступаетъ передъ ними, ждетъ новыхъ, опять констатируетъ, опять отступаетъ и т. д. Умѣйте же, наконецъ, хотѣть, не будьте „ни теплы, ни студены , иначе и сама исторія „изблевать Васъ иматъ , по крѣпкому выраженію Библіи.
Что же, однако, дѣлать, какихъ событій ожидать и какъ готовиться реагировать на нихъ?
Прежде всего, не объявлять напередъ, что война продолжится долго и что иначе и быть не можетъ, потому что самодержавіе не примирится съ потерей престижа. Устанавливать подобный догматъ есть просто преступленіе передъ страной. Что скажетъ авторъ и его возможные сторонники, если событія опровергнутъ ихъ фатализмъ? Что скажутъ они, напр., если или денегъ окажется недостаточно у обѣихъ сторонъ для долгой войны, или Японія предложитъ сносныя условія мира — тѣ самыя, которыя передъ началомъ войны мы готовы были принять, только не формально въ договорѣ съ ней, а въ формѣ письменнаго обѣщанія другимъ державамъ ; или посредничество державъ приметъ форму, которую неудобно будетъ игнорировать; или наши войска одержатъ нѣсколько успѣховъ, не столь, однако, рѣшительныхъ, чтобы продиктовать условія мира въ Токіо?... Все это, конечно, событія, не зависящія отъ пашей воли, но значеніе всѣхъ ихъ можетъ сильно измѣниться въ зависимости отъ того, будетъ ли страна симулировать безконечную готовность жертвовать людьми и деньгами, или въ приличной формѣ, но твердо и дружно она скажетъ: довольно! И во всякомъ случаѣ, мы не имѣемъ права прятаться за спиной самодержавія и ссылаться на то, что, все равно, оно не потерпитъ ослабленія престижа. Пустъ авторъ и его сторонники прямо и опредѣленно скажутъ, что сами они думаютъ о „престижѣ , и означаетъ ли то или иное мнѣніе въ этомъ вопросѣ принадлежность или непринадлежность къ группѣ выразителей „государственнаго общественнаго мнѣнія?
Положеніе главнаго, т. е. конституціоннаго вопроса точно также можетъ измѣниться раньше и неожиданнѣе, чѣмъ, повидимому, допускаетъ авторъ и его сторонники. Плеве, котораго они еще только собираются дискредитировать, несомнѣнно, дискредитированъ въ глазахъ всей Россіи, и его паденіе есть только вопросъ
времени. Но его пораженіе еще не означаетъ торжества противоположной программы. Всякій, кто слѣдитъ внимательно за иностранными газетами, не можетъ не придти къ заключенію, что моментъ паденія Плеве исподволь подготовляется его противниками, и что Витте скоро явится въ роли спасителя Россіи отъ бездны золъ, въ которыя ввергнулъ ее Плеве. Съ какой программой явится передъ Россіей этотъ или другой замѣститель Плеве? Мы глубоко убѣждены, что содержаніе этой программы будетъ сильно зависѣть отъ того, окажется ли на-лицо въ этотъ моментъ дружное, хорошо сговорившееся, хотя бы и „государственно - общественное мнѣніе. Никогда еще положеніе сторонниковъ этого мнѣнія не было такъ благопріятно, какъ въ настоящее время. А авторъ разбираемой статьи, вмѣсто того, чтобы совѣтовать русскимъ конституціоналистамъ выставить одинаковыя требованія въ этомъ отношеніи и подготовить дружную поддержку этихъ требованій общественными заявленіями, — рекомендуетъ отложить всѣ эти вопросы на второй планъ, а вмѣсто того произвести слѣдствіе надъ хищеніями въ Красномъ Крестѣ, обревизовать Сибирскую дорогу и организовать — „если возможно — корреспонденціи съ театра войны. Все это нѣсколько поздно, въ значительной степени уже использовано и, во всякомъ случаѣ, обо всемъ этомъ позаботится сама жизнь. Беря на себя, на досугѣ, эти чужія дѣла, русскіе конституціоналисты упускаютъ, намъ кажется, изъ вида свои собственныя.
Или, можетъ быть, мы уже достаточно хорошо сговорилсь по программнымъ вопросамъ: придетъ моментъ — и мы сразу выступимъ во всеоружіи согласныхъ, широкихъ политическихъ требованій? Долженъ сказать, я и самъ готовъ былъ такъ думать, но какъ разъ разбираемая статья съ ея классификаціей общественнаго мнѣнія на государственное и какое-то иное, съ ея страхомъ передъ обывательскимъ настроеніемъ, „хотя и временнымъ . и съ ея готовностью эксплуатировать это же самое настроеніе для нѣкотораго стратегическаго движенія назадъ, вывела меня изъ этой сладкой иллюзіи. Я, конечно, зналъ, что есть и такія настроенія въ рядахъ сторонниковъ „Освобожденія , но не ожидалъ, что ихъ мнѣніе такъ скоро и такъ некстати — вразрѣзъ съ прямыми требованіями момента — можетъ сдѣлаться господствующимъ. Въ послѣднее, т. е. въ то, что высказанное въ статьѣ мнѣніе, есть господствующее, я еще и теперь не вѣрю. Но, во всякомъ случаѣ, въ виду возможнаго сомнѣнія, мнѣ хотѣлось бы выяснить и для себя, и для другихъ дѣйствительное положеніе дѣла. Въ отличіе отъ автора статьи, я больше вѣрю въ обывателя и меньше въ насъ самихъ, которые говоримъ отъ его имени, и если бы пришлось выбирать, я думаю, я пошелъ бы скорѣе съ обывателемъ. На нашу роль я скорѣе смотрю, какъ на роль необходимыхъ посредниковъ, которые нравственно обязаны принять въ свои руки положеніе, созданное общимъ движеніемъ интеллигентной оппозиціи, не умаляя его результатовъ. Роль опекуновъ „народа, который просыпается , кажется мнѣ слишкомъ отвѣтственной, а дѣлать эту отвѣтственность съ людьми, степень „государственности которыхъ остается неясной, я прямо не рѣшился бы. Конечно, безъ „спасителей отечества мы не обойдемся, но не слѣдовало ли бы заблаговременно условиться, какая часть „общественнаго мнѣнія и во имя какой программы будетъ ихъ поддерживать.
И здѣсь-то особенно важно создавать и подготовлять событія, а не тащиться у нихъ въ хвостѣ. Что спасители отечества сдѣлаютъ что-нибудь для общественнаго мнѣнія, это довольно ясно. Противопоставляютъ же иностранныя газеты взгляды Витте мнѣніямъ Плеве по всѣмъ вопросамъ внѣшней и внутренней политики. И говоритъ же самъ Плеве интервьюерамъ изъ иностранцевъ, что онъ совсѣмъ не противъ представительства. Нужно выяснить, что именно будетъ сдѣлано : будетъ ли это настоящее представительство, или, можетъ быть, представительство назначенныхъ правительствомъ гласныхъ при министерствѣ внутреннихъ дѣлъ, или что-нибудь въ этомъ родѣ?
Резюмирую. Наша, т. е. конституціоналистовъ, очередная политика должна заключаться въ дружномъ и, по возможности, демонстративномъ заявленіи тѣхъ основныхъ условій, на которыхъ мы политическую реформу, сдѣлавшуюся необходимой, сможемъ признать реформой, удовлетворяющей общественное мнѣніе. Не разбиваясь на частности, я предложилъ бы сговориться, по крайней мѣрѣ, относительно двухъ основныхъ чертъ:
Во-первыхъ, только такое народное представительство мы будемъ считать отвѣчающимъ общественнымъ требованіямъ, которое будетъ формально облечено законодательной властью и правомъ разсмотрѣнія бюджета, а не ограниченно совѣщательной ролью при предварительной подготовкѣ законопроектовъ.
Во-вторыхъ, только такое представительство мы признаемъ народнымъ, которое явится не представительствомъ отъ учрежденій — хотя бы и выборныхъ —, а непосредственнымъ представительствомъ самого населенія, путемъ прямыхъ выборовъ.
Это — только очень небольшая часть выработаннной сторонниками „Освобожденія программы. При другихъ обстоятель