ствахъ напоминаніе о ней могло бы казаться совершенно излишнимъ и даже оскорбительнымъ. Но въ виду настроенія, симптомомъ котораго является разобранная нами статья, становится необходимымъ узнать, можемъ ли мы сговориться хотя бы на этомъ, или же въ самомъ дѣлѣ мы осуждены ограничиться одной критикой совершившихся фактовъ и при этомъ условіи принуждены будемъ сдѣлаться соучастниками дѣяній будущихъ спасителей отечества во внутренней политикѣ, какими авторъ статьи готовъ уже сдѣлать насъ по отношенію къ внѣшней. На эту роль, во всякомъ случаѣ, мы не пойдемъ; а тѣ, кто пойдутъ на нее, пусть идутъ не отъ нашего, а отъ какого-нибудь другого, имени.
сс.
Слѣдующій шагъ.
Пошелъ третій годъ съ того времени, какъ на горизонтъ русской жизни появился журналъ „Освобожденіе , поставившій себѣ задачею будить русскую мысль, развивать политическое сознаніе русскихъ людей, формировать русское общественное мнѣніе. Такая задача была продиктована журналу всѣмъ ходомъ развитія русской дѣйствительности, всей суммой условій жизни Россіи, среди которыхъ онъ явился на свѣтъ. Появленіе такого журнала было вызвано потребностями времени. Властно и настоятельно требовалъ комплексъ этихъ потребностей опредѣленной и рѣшительной формулировки того, что еще неясно и расплывчато, но со всевозрастающею силою прокладывало себѣ русло въ общественномъ сознаніи широкихъ круговъ населенія Россіи. И журналъ, по мѣрѣ своихъ силъ, старался дать ясность неясному, опредѣленность неопредѣленному, точность туманному, конденсированность расплывчатому. Его формулой, его путеводной звѣздой, его лозунгомъ была одна вполнѣ опредѣленная идея, та самая идея, которую написалъ онъ на своемъ знамени. Эта идея и вмѣстѣ съ тѣмъ знамя — Освобожденіе — освобожденіе всего населенія Россіи отъ таготѣющаго надъ нимъ самодержавно-полицейскаго ига и замѣна существующаго самовластно-бюрократическаго режима, основаннымъ на свободѣ и общественной самодѣятельности гражданъ, конституціонно-демократическимъ строемъ. Къ уясненію необходимости сознательной работы всѣхъ гражданъ Россіи въ этомъ направленіи, къ полному и безповоротному разрыву со всѣми затемняющими общественное сознаніе иллюзіями славянофиловъ, фантазирующихъ на тему о возможности и желательности совмѣщенія самодержавія съ свободою гражданъ, къ борьбѣ съ разнаго рода предразсудками, мѣшающими скорѣйшему воплощенію въ русской дѣйствительности политической свободы и были направлены всѣ усилія, какъ самого журнала „Освобожденіе , такъ и его сторонниковъ. Формулированіе враждебнаго самодержавію и просвѣтленнаго сознаніемъ необходимости политической свободы общественнаго мнѣнія было ихъ основною и, можно сказать, единственною миссіею. Но по самому существу дѣла такая миссія не можетъ быть сама себѣ довлѣющей. Жизнь идетъ впередъ, непрерывно развиваясь и усложняясь. Съ поступательнымъ движеніемъ впередъ самой жизни и ростомъ уже воспитаннаго въ вышеуказанномъ смыслѣ общественнаго мнѣнія, наступаетъ время, когда между заграничнымъ журналомъ и его живущими въ Россіи сторонниками должны образоваться иныя, уже гораздо болѣе сложныя отношенія, когда журналъ долженъ перестать носить характеръ одного лишь литературнаго предпріятія и когда въ самой Россіи должны создаться такія группировки „освобожденскихъ элементовъ, благодаря которымъ можетъ стать на конкретную почву вопросъ уже не о воздѣйствіи ихъ на одно лишь общественное мнѣніе, но также и на общественную волю. Задача организаціи общественнаго мнѣнія должна уступить мѣсто задачѣ формированія общественной воли.
Въ первой фазѣ своего существованія журналъ и его сторонники преслѣдовали преимущественно задачи подготовительной пропаганды, задачи просвѣтительныя, во второй — если не вполнѣ имъ на смѣну, то все же главнымъ образомъ — выступаютъ на авансцену задачи политической организаціи и политическаго дѣйствія. Мы знаемъ, что такое дѣленіе задачъ на пропаганду и организацію можетъ показаться слишкомъ схематичнымъ ; ибо элементъ просвѣщенія и пропаганды будетъ, конечно, играть роль и во второй періодъ „освобожденскаго движенія, также точно, безъ сомнѣнія, игралъ свою роль и въ первый его періодъ элементъ, политическій, но, тѣмъ не менѣе, такое дѣленіе необходимо, такъ какъ оно вызывается различіемъ самого содержанія тѣхъ задачъ, которыя ставила и ставитъ передъ сознательными элементами русскаго общества русская дѣйствительность. Формированіе общественнаго мнѣнія путемъ пропаганды освободительныхъ идей и тѣмъ пріобрѣтете имъ все большаго и большаго количества сторонниковъ — это задача попреимуществу просвѣтительно-воспитательная. Планомѣрность организаціи для дѣйственнаго проявленія уже накопленной энергіи,
приданіе этому проявленію наиболѣе цѣлесообразныхъ формъ и сообразная съ этимн цѣлями наиболѣе продуктивная группировка активныхъ общественныхъ элементовъ — такая задача носитъ существенно отличный отъ первой характеръ. Это — задача уже политическая, ибо имѣетъ въ виду организацію единомышленныхъ людей для прямыхъ политическихъ дѣйствій. Центръ тяжести освободительной работы перемѣщается въ этой фазѣ развитія движенія отъ заграничнаго журнала къ возникающимъ въ самой Россіи политическимъ организаціямъ, начинающимъ живымъ словомъ на мѣстѣ и личнымъ примѣромъ открытаго, смѣлаго и мужественнаго заявленія своихъ убѣжденій оказывать непосредственное воздѣйствіе уже не на отдѣльныхъ гражданъ, — говоримъ отдѣльныхъ въ смыслѣ, конечно, относительномъ, ибо какъ бы ни былъ широко распространенъ журналъ, онъ все же имѣетъ дѣло лишь съ индивидами, — а на цѣлыя массы людей.
Настало ли уже время для того, чтобы дѣлать этотъ „слѣдующій шагъ или нѣтъ и, если настало, то какія именно конкретныя формы должна принять организація общественныхъ силъ для открытой борьбы съ самодержавнымъ режимомъ, вотъ вопросы, прямая постановка которыхъ на страницахъ „Освобожденія , намъ представляется крайне необходимою. Освѣщеніе этихъ вопросовъ съ самыхъ различныхъ точекъ зрѣнія поможетъ полнѣе разобраться въ стоящихъ передъ освободительнымъ движеніемъ весьма важныхъ задачахъ. Петроградскій.
Процессъ Аничкова
и Борманъ передъ Сенатомъ.
Рѣчь прис. пов. Мандельштама. 1
Перейдемъ отъ этихъ общихъ положеній къ преступленію, составляющему предметъ нашего процесса. Я нахожу, что до тѣхъ поръ, пока я пріобрѣтаю запрещенныя книги, я еще только въ области приготовленія. Совершенно безразлично, какъ, гдѣ и какимъ способомъ я ихъ пріобрѣтаю: покупаю ли я ихъ внутри Имперіи, провожу ли я изъ заграницы, выписываю ли я ихъ хотя бы изъ Индіи. Для состава преступленія это безразлично. Пока я стягиваю къ себѣ нелегальныя произведенія, пока я ихъ храню у себя, я еще только приготовляюсь къ преступленію ихъ распространенія. Другое дѣло, когда я направилъ эти сочиненія уже отъ себя къ другимъ лицамъ, когда я бросилъ ихъ въ почтовый ящикъ, сдалъ заказной корреспонденціей или разослалъ съ посыльными по разнымъ адресамъ. Здѣсь я уже не стягиваю къ себѣ, а распространяю между другими лицами. И если правительственная власть остановитъ пакеты на почтѣ, захватитъ ихъ у разсыльныхъ прежде, чѣмъ они попали къ адресатамъ, мы будемъ имѣть дѣло съ покушеніемъ на распространеніе.
Эти положенія настолько ясны, примѣры такъ кричащи, рѣшенія Сената столь опредѣленны, что я невольно съ изумленіемъ останавливаюсь передъ вопросомъ: какимъ же образомъ Сенатъ могъ въ области государственныхъ преступленій потрясти тѣ устои права, которые онъ съ такимъ неподражаемымъ искусствомъ самъ создалъ въ преступленіяхъ общеуголовнаго характера. Я съ живѣйшимъ нетерпѣніемъ ждалъ этого момента, я ждалъ того момента, когда я заговорю по данному вопросу передъ судилищемъ, единственно компетентнымъ отмѣнить свои прежнія рѣшенія и направить судебную практику по новому руслу. Меня не смущаетъ то, что трактуемый вопросъ два раза восходилъ на разсмотрѣніе Правительствующаго Сената.
30 лѣтъ отдѣляютъ насъ отъ прежнихъ рѣшеній. А развѣ мы не были свидѣтелями того, какъ Сенатъ имѣлъ благородное мужество отказаться отъ опредѣленія о правахъ защиты, на которомъ еще не успѣла засохнуть чернила. Вотъ почему съ глубокой вѣрой въ правоту своихъ убѣжденій и въ возможность поколебать взгляды Сената я приступаю къ критикѣ сенатскихъ рѣшеній.
Сенатъ по дѣлу Александровской еще въ 1871 г. за № 1434 нашелъ, что „провозъ изъ заграницы возмутительныхъ воззваній въ предѣлы Россіи съ цѣлью ихъ распространенія долженъ быть признаваемъ покушеніемъ на ихъ распространеніе въ Россіи , такъ какъ Сенатъ видитъ здѣсь „перевозку означенныхъ сочиненій въ мѣста, гдѣ они должны быть распространяемы .
Прежде всего насъ поражаетъ шпрота опредѣленія мѣста распространенія возмутительныхъ произведеній. Вся Россійская Имперія „отъ хладныхъ финскихъ скалъ, до пламенной Колхиды , отъ береговъ Балтійскаго моря до Тихаго океана. Почему же тогда мѣстомъ распространенія называть всю Россію, зачѣмъ безъ нужды суживать юридическія опредѣленія; не лучше ли
1 Окончаніе. См. „Осв.“ № 51.
сс.
Слѣдующій шагъ.
Пошелъ третій годъ съ того времени, какъ на горизонтъ русской жизни появился журналъ „Освобожденіе , поставившій себѣ задачею будить русскую мысль, развивать политическое сознаніе русскихъ людей, формировать русское общественное мнѣніе. Такая задача была продиктована журналу всѣмъ ходомъ развитія русской дѣйствительности, всей суммой условій жизни Россіи, среди которыхъ онъ явился на свѣтъ. Появленіе такого журнала было вызвано потребностями времени. Властно и настоятельно требовалъ комплексъ этихъ потребностей опредѣленной и рѣшительной формулировки того, что еще неясно и расплывчато, но со всевозрастающею силою прокладывало себѣ русло въ общественномъ сознаніи широкихъ круговъ населенія Россіи. И журналъ, по мѣрѣ своихъ силъ, старался дать ясность неясному, опредѣленность неопредѣленному, точность туманному, конденсированность расплывчатому. Его формулой, его путеводной звѣздой, его лозунгомъ была одна вполнѣ опредѣленная идея, та самая идея, которую написалъ онъ на своемъ знамени. Эта идея и вмѣстѣ съ тѣмъ знамя — Освобожденіе — освобожденіе всего населенія Россіи отъ таготѣющаго надъ нимъ самодержавно-полицейскаго ига и замѣна существующаго самовластно-бюрократическаго режима, основаннымъ на свободѣ и общественной самодѣятельности гражданъ, конституціонно-демократическимъ строемъ. Къ уясненію необходимости сознательной работы всѣхъ гражданъ Россіи въ этомъ направленіи, къ полному и безповоротному разрыву со всѣми затемняющими общественное сознаніе иллюзіями славянофиловъ, фантазирующихъ на тему о возможности и желательности совмѣщенія самодержавія съ свободою гражданъ, къ борьбѣ съ разнаго рода предразсудками, мѣшающими скорѣйшему воплощенію въ русской дѣйствительности политической свободы и были направлены всѣ усилія, какъ самого журнала „Освобожденіе , такъ и его сторонниковъ. Формулированіе враждебнаго самодержавію и просвѣтленнаго сознаніемъ необходимости политической свободы общественнаго мнѣнія было ихъ основною и, можно сказать, единственною миссіею. Но по самому существу дѣла такая миссія не можетъ быть сама себѣ довлѣющей. Жизнь идетъ впередъ, непрерывно развиваясь и усложняясь. Съ поступательнымъ движеніемъ впередъ самой жизни и ростомъ уже воспитаннаго въ вышеуказанномъ смыслѣ общественнаго мнѣнія, наступаетъ время, когда между заграничнымъ журналомъ и его живущими въ Россіи сторонниками должны образоваться иныя, уже гораздо болѣе сложныя отношенія, когда журналъ долженъ перестать носить характеръ одного лишь литературнаго предпріятія и когда въ самой Россіи должны создаться такія группировки „освобожденскихъ элементовъ, благодаря которымъ можетъ стать на конкретную почву вопросъ уже не о воздѣйствіи ихъ на одно лишь общественное мнѣніе, но также и на общественную волю. Задача организаціи общественнаго мнѣнія должна уступить мѣсто задачѣ формированія общественной воли.
Въ первой фазѣ своего существованія журналъ и его сторонники преслѣдовали преимущественно задачи подготовительной пропаганды, задачи просвѣтительныя, во второй — если не вполнѣ имъ на смѣну, то все же главнымъ образомъ — выступаютъ на авансцену задачи политической организаціи и политическаго дѣйствія. Мы знаемъ, что такое дѣленіе задачъ на пропаганду и организацію можетъ показаться слишкомъ схематичнымъ ; ибо элементъ просвѣщенія и пропаганды будетъ, конечно, играть роль и во второй періодъ „освобожденскаго движенія, также точно, безъ сомнѣнія, игралъ свою роль и въ первый его періодъ элементъ, политическій, но, тѣмъ не менѣе, такое дѣленіе необходимо, такъ какъ оно вызывается различіемъ самого содержанія тѣхъ задачъ, которыя ставила и ставитъ передъ сознательными элементами русскаго общества русская дѣйствительность. Формированіе общественнаго мнѣнія путемъ пропаганды освободительныхъ идей и тѣмъ пріобрѣтете имъ все большаго и большаго количества сторонниковъ — это задача попреимуществу просвѣтительно-воспитательная. Планомѣрность организаціи для дѣйственнаго проявленія уже накопленной энергіи,
приданіе этому проявленію наиболѣе цѣлесообразныхъ формъ и сообразная съ этимн цѣлями наиболѣе продуктивная группировка активныхъ общественныхъ элементовъ — такая задача носитъ существенно отличный отъ первой характеръ. Это — задача уже политическая, ибо имѣетъ въ виду организацію единомышленныхъ людей для прямыхъ политическихъ дѣйствій. Центръ тяжести освободительной работы перемѣщается въ этой фазѣ развитія движенія отъ заграничнаго журнала къ возникающимъ въ самой Россіи политическимъ организаціямъ, начинающимъ живымъ словомъ на мѣстѣ и личнымъ примѣромъ открытаго, смѣлаго и мужественнаго заявленія своихъ убѣжденій оказывать непосредственное воздѣйствіе уже не на отдѣльныхъ гражданъ, — говоримъ отдѣльныхъ въ смыслѣ, конечно, относительномъ, ибо какъ бы ни былъ широко распространенъ журналъ, онъ все же имѣетъ дѣло лишь съ индивидами, — а на цѣлыя массы людей.
Настало ли уже время для того, чтобы дѣлать этотъ „слѣдующій шагъ или нѣтъ и, если настало, то какія именно конкретныя формы должна принять организація общественныхъ силъ для открытой борьбы съ самодержавнымъ режимомъ, вотъ вопросы, прямая постановка которыхъ на страницахъ „Освобожденія , намъ представляется крайне необходимою. Освѣщеніе этихъ вопросовъ съ самыхъ различныхъ точекъ зрѣнія поможетъ полнѣе разобраться въ стоящихъ передъ освободительнымъ движеніемъ весьма важныхъ задачахъ. Петроградскій.
Процессъ Аничкова
и Борманъ передъ Сенатомъ.
Рѣчь прис. пов. Мандельштама. 1
Перейдемъ отъ этихъ общихъ положеній къ преступленію, составляющему предметъ нашего процесса. Я нахожу, что до тѣхъ поръ, пока я пріобрѣтаю запрещенныя книги, я еще только въ области приготовленія. Совершенно безразлично, какъ, гдѣ и какимъ способомъ я ихъ пріобрѣтаю: покупаю ли я ихъ внутри Имперіи, провожу ли я изъ заграницы, выписываю ли я ихъ хотя бы изъ Индіи. Для состава преступленія это безразлично. Пока я стягиваю къ себѣ нелегальныя произведенія, пока я ихъ храню у себя, я еще только приготовляюсь къ преступленію ихъ распространенія. Другое дѣло, когда я направилъ эти сочиненія уже отъ себя къ другимъ лицамъ, когда я бросилъ ихъ въ почтовый ящикъ, сдалъ заказной корреспонденціей или разослалъ съ посыльными по разнымъ адресамъ. Здѣсь я уже не стягиваю къ себѣ, а распространяю между другими лицами. И если правительственная власть остановитъ пакеты на почтѣ, захватитъ ихъ у разсыльныхъ прежде, чѣмъ они попали къ адресатамъ, мы будемъ имѣть дѣло съ покушеніемъ на распространеніе.
Эти положенія настолько ясны, примѣры такъ кричащи, рѣшенія Сената столь опредѣленны, что я невольно съ изумленіемъ останавливаюсь передъ вопросомъ: какимъ же образомъ Сенатъ могъ въ области государственныхъ преступленій потрясти тѣ устои права, которые онъ съ такимъ неподражаемымъ искусствомъ самъ создалъ въ преступленіяхъ общеуголовнаго характера. Я съ живѣйшимъ нетерпѣніемъ ждалъ этого момента, я ждалъ того момента, когда я заговорю по данному вопросу передъ судилищемъ, единственно компетентнымъ отмѣнить свои прежнія рѣшенія и направить судебную практику по новому руслу. Меня не смущаетъ то, что трактуемый вопросъ два раза восходилъ на разсмотрѣніе Правительствующаго Сената.
30 лѣтъ отдѣляютъ насъ отъ прежнихъ рѣшеній. А развѣ мы не были свидѣтелями того, какъ Сенатъ имѣлъ благородное мужество отказаться отъ опредѣленія о правахъ защиты, на которомъ еще не успѣла засохнуть чернила. Вотъ почему съ глубокой вѣрой въ правоту своихъ убѣжденій и въ возможность поколебать взгляды Сената я приступаю къ критикѣ сенатскихъ рѣшеній.
Сенатъ по дѣлу Александровской еще въ 1871 г. за № 1434 нашелъ, что „провозъ изъ заграницы возмутительныхъ воззваній въ предѣлы Россіи съ цѣлью ихъ распространенія долженъ быть признаваемъ покушеніемъ на ихъ распространеніе въ Россіи , такъ какъ Сенатъ видитъ здѣсь „перевозку означенныхъ сочиненій въ мѣста, гдѣ они должны быть распространяемы .
Прежде всего насъ поражаетъ шпрота опредѣленія мѣста распространенія возмутительныхъ произведеній. Вся Россійская Имперія „отъ хладныхъ финскихъ скалъ, до пламенной Колхиды , отъ береговъ Балтійскаго моря до Тихаго океана. Почему же тогда мѣстомъ распространенія называть всю Россію, зачѣмъ безъ нужды суживать юридическія опредѣленія; не лучше ли
1 Окончаніе. См. „Осв.“ № 51.