Выходящая въ Галле „Saale-Zeitung останавливается на выясненіи причинъ русскаго „террора . Перечисливъ цѣлый рядъ совершенныхъ въ послѣдній годъ покушеній, газета заявляетъ: „Каждый разъ убійца выходилъ изъ круговъ тѣхъ недовольныхъ, которые въ дикомъ отчаяніи стонали подъ систематическимъ гнетомъ, давящимъ каждое свободное выраженіе мнѣній, великое стремленіе къ созданію достойнаго человѣческой личности политическаго строя. Убійство Плеве должно было произойти по тѣмъ же причинамъ. Многія тысячи людей удивлялись, что покушеніе не было совершено значительно ранѣе. Студепты, разгоняемые казаками и жандармами за то, что демонстрировали въ пользу народныхъ вольностей, евреи, порабощенные, подвергаемые всякимъ насиліямъ и травимые безчеловѣчной чернью и даже полиціей, цвѣтъ финляндскаго народа, ссылаемый въ Сибирь, 1 возмущенные армяне, у которыхъ отняли церковныя имущества и религіозную свободу, земства, у которыхъ Плеве отымалъ и безъ того ничтожныя права, — всѣ они были преисполнены глубокой ненависти къ человѣку, который подъ маской патріота и благожелательнаго либерала систематически и сурово, какъ никто раньше, все подавлялъ и угнеталъ. Что удивительнаго въ томъ, что ученіе о политическомъ „террорѣ нашло сторонниковъ среди этихъ угнетенныхъ, которые оказались готовыми отомстить главѣ этой жестокой системы, несущей отвѣтственность за всѣ ея прегрѣшенія. 2
Газета далѣе дѣлаетъ нѣсколько замѣчаній, изъ которыхъ видно, что она прекрасно понимаетъ разницу между западноевропейскими анархическими вспышками „парлефетизма и русскими политическими покушеніями. „Въ Россіи, говоритъ она, „нѣтъ никакого предохранительнаго клапана для глубокаго недовольства народной души. Нѣтъ никакой возможности, чтобы стонъ угнетенныхъ достигъ до слуха монарха. Между царемъ и народомъ воздвигается неприступная стѣна всемогущаго произвола бюрократіи, отвѣчающей ссылкой и тюрьмой на всякую „неблагонамѣренную жалобу, которыя въ конституціонныхъ странахъ раздаются ежедневно въ парламентѣ и прессѣ. Душою этого террористическаго режима былъ министръ внутреннихъ дѣлъ г. фонъ-Плеве.
Умѣренно-либеральная „Магдебургская газета пишетъ: „Въ Россіи господствуетъ грубый полицейскій кулакъ, насаждающій только зло и все увеличивающій общее недовольство. Дѣйствіе порождаетъ противодѣйствіе, насиліе вызываетъ насиліе и деспотъ падаетъ отъ ловко брошенной бомбы. Это ужасное положеніе, которое грозитъ стать еще болѣе печальнымъ и кончиться страшной катастрофой, если, какъ это предсказываютъ знатоки, послѣ войны послѣдуетъ финансовый кризисъ. 3
Въ заключеніе обзора германской печати приведемъ замѣтку берлинскаго „Кладдерадача : „Плеве былъ человѣкъ мягкой душп. Онъ не раздавилъ ни одного червяка. Онъ давилъ только людей.
Изъ австрійскихъ газетъ мы приведемъ еще нижеслѣдующія сужденія. „Безпартійная газета „Neues Wiener Journal говоритъ, что террористическія (въ оригиналѣ употреблено потерявшее всякій смыслъ слово „nihilistische . Ред.) покушенія направлены противъ системы и ея отвѣтственныхъ представителей.... Смерть Плеве — полагаетъ газета — представлаетъ собою не личную трагедію, а трагедію деспотизма.
Авторъ говоритъ дальше: „Россію назвали однажды колоссомъ на глиняныхъ ногахъ. Царизмъ представляетъ собою такого колосса.... Самодержавіе является отвѣтственнымъ за направленныя противъ него террористическія покушенія. Терроръ можно разсматривать какъ соціальное самовоспаленіе, появляющееся вслѣдствіе чрезмѣрнаго угнетенія. 4
„Neues Pester Journal совершенно справедливо отмѣчаетъ, что „Плеве палъ жертвой не своей націоналистической, а общей внутренней политики, которая въ короткій срокъ посѣяла недовольство въ самыхъ широкихъ кругахъ русскаго народа. Именно во время управленія министра, введшаго самый строгій полицейскій режимъ, соціалистическая пропаганда достигла громадныхъ размѣровъ. 5
„Neues Wiener Tageblatt отмѣчаетъ, что Плеве „былъ непреклоненъ въ выполненіи своихъ плановъ, онъ принялъ цѣлый рядъ репрессивныхъ мѣръ противъ финляндцевъ, армянъ, студентовъ и самъ говорилъ въ горделивомъ тонѣ о своей суровой политикѣ. Успѣха онъ, однако, не достигъ . И въ концѣ статьи авторъ ставитъ вопросъ, отвѣтъ на который можетъ дать лишь время: „Долженъ ли некрологъ относиться только къ Плеве или также и къ его системѣ?
Если отзывы всей вообще иностранной печати объ убійствѣ ф/- Плеве представляютъ для русскаго читателя крупный интересъ,
1 Финляндцевъ до сихъ поръ высылали главнымъ образомъ заграницу, то есть карали изгнаніемъ. Ред. ,,Осв.“
2 ,,Saale-Zeitung“ отъ 29-го іюля.
3 ..Magdeburgische Zeitung отъ 29-го іюля. — 4 Отъ 29-го іюля. — 5 Отъ 30-го іюля.
то особенное значеніе для насъ должны имѣть заявленія французской прессы. Установившаяся между Франціей и Россіей политическая связь давно уже заставила французскую печать интересоваться событіями внутренней русской жизни. За послѣдніе годы этотъ интересъ увеличился; французскіе публицисты, а за ними и французское общественное мнѣніе, стали отчетливѣе представлять себѣ организацію и функціонированіе нашего правительственнаго механизма. Такія событія, какъ избіеніе студентовъ на Казанской площади, кишиневскій погромъ и въ самое послѣднее время русско-японская война, раскрыли глаза очень многимъ сторонникамъ союзной державы, возстановили противъ ея правителей не одну тысячу добропорядочныхъ республиканцевъ. Казавшаяся дотолѣ мощной государственной организаціей русская самодержавная монархія мало-по-малу приняла въ ихъ глазахъ свой настоящій обликъ — изжившаго свой вѣкъ политическаго тѣла, страны, раздираемой внутренними неурядицами, гигантскаго организма, подтачиваемаго паразитнымъ наростомъ — бюрократіей. Образованію такого представленія особенно способствовала ультра-реакціонная политика покойнаго ф.-Плеве, о всѣхъ репрессаліяхъ котораго французская печать быстро узнавала и освѣдомляла своихъ читателей, выясняя имъ истинный характеръ министерскихъ мѣропріятій, носившихъ зачастую псевдо-либеральную окраску.
Ничего нѣтъ поэтому удивительнаго въ томъ, что извѣстіе объ убійствѣ министра она встрѣтила, какъ нѣчто вполнѣ естественное, неизбѣжно вытекавшее изъ всѣхъ извѣстныхъ ей актовъ фонъ- Плеве. Такъ именно отнеслись къ сообщенію объ убійствѣ всѣ органы республиканской прессы.
Руссофильскій „Temps , заявивъ сначала, что „общественное мнѣніе всей Европы съ единодушнымъ ужасомъ отнесется къ этому убійству , потомъ, съ осторожной двусмысленностью, даетъ такую характеристику дѣятельности убитаго министра, изъ которой становится вполнѣ понятно, что Плеве самъ, своей безпощадной политикой, своими правительственными „ужасами приготовилъ себѣ гибель.
„Въ теперешнемъ министерствѣ Плеве былъ самымъ виднымъ, самымъ сильнымъ, а послѣ отставки г. Витте и самымъ вліятельнымъ лицомъ. На громадномъ пространствѣ русской имперіи онъ намѣтилъ нѣсколько больныхъ мѣстъ: армянская и финляндская агитаціи, аграрныя волненія въ украинскихъ степяхъ, рабочая агитація въ Петербургѣ и Москвѣ, антисемитическая (?) агитація. Представлялось два способа лѣчить эти болѣзни: уничтожить ихъ причины, или уничтожить ихъ проявленія, — либерализмъ, или угнетеніе. Онъ выбралъ угнетеніе, очевидно, считая, что Россія не въ состояніи переварить западныя лекарства и что малѣйшее измѣненіе можетъ слишкомъ далеко завести. Но всетаки онъ не совсѣмъ отказывался отъ реформъ, онъ учредилъ совѣщательную комиссію, которая должна была изыскать способъ возстановленія нѣкоторой автономіи провинціальныхъ управленій, 1 онъ обѣщалъ улучшить положеніе евреевъ и даже кое-что сдѣлалъ въ этомъ направленіи (?).
„Но все это было очень незначительно, даже въ сравненіи съ требованіями самыхъ умѣренныхъ либераловъ, которыхъ въ Россіи также считаютъ революціонерами.
„При этомъ фонъ-Плеве упорно подавлялъ всякое проявленіе либерализма, откладывая выполненіе своей программы реформъ до того момента, когда эти проявленія окончательно исчезнутъ, какъ внутри, такъ и внѣ имперіи.
„Но больше всего занимался онъ полиціей (il fit surtout de la police). Онъ организовалъ строгую систему всесторонняго полицейскаго наблюденія. Онъ взялъ подъ надзоръ просвѣщеніе. Генералъ Глазовъ, котораго Плеве провелъ въ министры народнаго просвѣщенія, готовилъ такія мѣры, что даже самые умѣренные люди боялись, что въ будущемъ году не миновать университетскихъ безпорядковъ. Къ своей финляндской и армянской реакціонной политикѣ, фонъ-Плеве присоединялъ еще школьную политику, которая создавала опять другихъ недовольныхъ, въ другой средѣ. Террористы убили его. Эта революціонная группа проникнута такими же непродуманно-прямо - линейными взглядами, какъ прямолинейны были, конечно, въ обратномъ смыслѣ, взгляды фонъ Плеве. Они считаютъ, что разъ въ Россіи не допускается никакая другая политика, кромѣ политики репрессій и преслѣдованій, то остается только помѣшать государству находить смѣлыхъ исполнителей этихъ репрессій, а для этого достаточно все время держать слугъ правительства подъ страхомъ смерти. Такимъ образомъ, создается дѣйствительно трагическое положеніе. Съ одной стороны, — министры, губернаторы, полицейскіе, никогда не увѣренные доживутъ ли они до завтрашняго дня; съ другой — горсть людей, для которыхъ самый успѣхъ ихъ дѣла роковымъ образомъ связанъ съ
1 Очевидно, авторъ статьи слышалъ кое-что объ учрежденномъ недавно совѣтѣ по дѣламъ мѣстнаго хозяйства и о мѣрахъ т. н. децентрализаціи, проведенныхъ Плеве. Русскимъ читателямъ достаточно извѣстенъ и понятенъ истинный характеръ этихъ псевдо-реформъ. Ред. „Осв.“
Газета далѣе дѣлаетъ нѣсколько замѣчаній, изъ которыхъ видно, что она прекрасно понимаетъ разницу между западноевропейскими анархическими вспышками „парлефетизма и русскими политическими покушеніями. „Въ Россіи, говоритъ она, „нѣтъ никакого предохранительнаго клапана для глубокаго недовольства народной души. Нѣтъ никакой возможности, чтобы стонъ угнетенныхъ достигъ до слуха монарха. Между царемъ и народомъ воздвигается неприступная стѣна всемогущаго произвола бюрократіи, отвѣчающей ссылкой и тюрьмой на всякую „неблагонамѣренную жалобу, которыя въ конституціонныхъ странахъ раздаются ежедневно въ парламентѣ и прессѣ. Душою этого террористическаго режима былъ министръ внутреннихъ дѣлъ г. фонъ-Плеве.
Умѣренно-либеральная „Магдебургская газета пишетъ: „Въ Россіи господствуетъ грубый полицейскій кулакъ, насаждающій только зло и все увеличивающій общее недовольство. Дѣйствіе порождаетъ противодѣйствіе, насиліе вызываетъ насиліе и деспотъ падаетъ отъ ловко брошенной бомбы. Это ужасное положеніе, которое грозитъ стать еще болѣе печальнымъ и кончиться страшной катастрофой, если, какъ это предсказываютъ знатоки, послѣ войны послѣдуетъ финансовый кризисъ. 3
Въ заключеніе обзора германской печати приведемъ замѣтку берлинскаго „Кладдерадача : „Плеве былъ человѣкъ мягкой душп. Онъ не раздавилъ ни одного червяка. Онъ давилъ только людей.
Изъ австрійскихъ газетъ мы приведемъ еще нижеслѣдующія сужденія. „Безпартійная газета „Neues Wiener Journal говоритъ, что террористическія (въ оригиналѣ употреблено потерявшее всякій смыслъ слово „nihilistische . Ред.) покушенія направлены противъ системы и ея отвѣтственныхъ представителей.... Смерть Плеве — полагаетъ газета — представлаетъ собою не личную трагедію, а трагедію деспотизма.
Авторъ говоритъ дальше: „Россію назвали однажды колоссомъ на глиняныхъ ногахъ. Царизмъ представляетъ собою такого колосса.... Самодержавіе является отвѣтственнымъ за направленныя противъ него террористическія покушенія. Терроръ можно разсматривать какъ соціальное самовоспаленіе, появляющееся вслѣдствіе чрезмѣрнаго угнетенія. 4
„Neues Pester Journal совершенно справедливо отмѣчаетъ, что „Плеве палъ жертвой не своей націоналистической, а общей внутренней политики, которая въ короткій срокъ посѣяла недовольство въ самыхъ широкихъ кругахъ русскаго народа. Именно во время управленія министра, введшаго самый строгій полицейскій режимъ, соціалистическая пропаганда достигла громадныхъ размѣровъ. 5
„Neues Wiener Tageblatt отмѣчаетъ, что Плеве „былъ непреклоненъ въ выполненіи своихъ плановъ, онъ принялъ цѣлый рядъ репрессивныхъ мѣръ противъ финляндцевъ, армянъ, студентовъ и самъ говорилъ въ горделивомъ тонѣ о своей суровой политикѣ. Успѣха онъ, однако, не достигъ . И въ концѣ статьи авторъ ставитъ вопросъ, отвѣтъ на который можетъ дать лишь время: „Долженъ ли некрологъ относиться только къ Плеве или также и къ его системѣ?
Если отзывы всей вообще иностранной печати объ убійствѣ ф/- Плеве представляютъ для русскаго читателя крупный интересъ,
1 Финляндцевъ до сихъ поръ высылали главнымъ образомъ заграницу, то есть карали изгнаніемъ. Ред. ,,Осв.“
2 ,,Saale-Zeitung“ отъ 29-го іюля.
3 ..Magdeburgische Zeitung отъ 29-го іюля. — 4 Отъ 29-го іюля. — 5 Отъ 30-го іюля.
то особенное значеніе для насъ должны имѣть заявленія французской прессы. Установившаяся между Франціей и Россіей политическая связь давно уже заставила французскую печать интересоваться событіями внутренней русской жизни. За послѣдніе годы этотъ интересъ увеличился; французскіе публицисты, а за ними и французское общественное мнѣніе, стали отчетливѣе представлять себѣ организацію и функціонированіе нашего правительственнаго механизма. Такія событія, какъ избіеніе студентовъ на Казанской площади, кишиневскій погромъ и въ самое послѣднее время русско-японская война, раскрыли глаза очень многимъ сторонникамъ союзной державы, возстановили противъ ея правителей не одну тысячу добропорядочныхъ республиканцевъ. Казавшаяся дотолѣ мощной государственной организаціей русская самодержавная монархія мало-по-малу приняла въ ихъ глазахъ свой настоящій обликъ — изжившаго свой вѣкъ политическаго тѣла, страны, раздираемой внутренними неурядицами, гигантскаго организма, подтачиваемаго паразитнымъ наростомъ — бюрократіей. Образованію такого представленія особенно способствовала ультра-реакціонная политика покойнаго ф.-Плеве, о всѣхъ репрессаліяхъ котораго французская печать быстро узнавала и освѣдомляла своихъ читателей, выясняя имъ истинный характеръ министерскихъ мѣропріятій, носившихъ зачастую псевдо-либеральную окраску.
Ничего нѣтъ поэтому удивительнаго въ томъ, что извѣстіе объ убійствѣ министра она встрѣтила, какъ нѣчто вполнѣ естественное, неизбѣжно вытекавшее изъ всѣхъ извѣстныхъ ей актовъ фонъ- Плеве. Такъ именно отнеслись къ сообщенію объ убійствѣ всѣ органы республиканской прессы.
Руссофильскій „Temps , заявивъ сначала, что „общественное мнѣніе всей Европы съ единодушнымъ ужасомъ отнесется къ этому убійству , потомъ, съ осторожной двусмысленностью, даетъ такую характеристику дѣятельности убитаго министра, изъ которой становится вполнѣ понятно, что Плеве самъ, своей безпощадной политикой, своими правительственными „ужасами приготовилъ себѣ гибель.
„Въ теперешнемъ министерствѣ Плеве былъ самымъ виднымъ, самымъ сильнымъ, а послѣ отставки г. Витте и самымъ вліятельнымъ лицомъ. На громадномъ пространствѣ русской имперіи онъ намѣтилъ нѣсколько больныхъ мѣстъ: армянская и финляндская агитаціи, аграрныя волненія въ украинскихъ степяхъ, рабочая агитація въ Петербургѣ и Москвѣ, антисемитическая (?) агитація. Представлялось два способа лѣчить эти болѣзни: уничтожить ихъ причины, или уничтожить ихъ проявленія, — либерализмъ, или угнетеніе. Онъ выбралъ угнетеніе, очевидно, считая, что Россія не въ состояніи переварить западныя лекарства и что малѣйшее измѣненіе можетъ слишкомъ далеко завести. Но всетаки онъ не совсѣмъ отказывался отъ реформъ, онъ учредилъ совѣщательную комиссію, которая должна была изыскать способъ возстановленія нѣкоторой автономіи провинціальныхъ управленій, 1 онъ обѣщалъ улучшить положеніе евреевъ и даже кое-что сдѣлалъ въ этомъ направленіи (?).
„Но все это было очень незначительно, даже въ сравненіи съ требованіями самыхъ умѣренныхъ либераловъ, которыхъ въ Россіи также считаютъ революціонерами.
„При этомъ фонъ-Плеве упорно подавлялъ всякое проявленіе либерализма, откладывая выполненіе своей программы реформъ до того момента, когда эти проявленія окончательно исчезнутъ, какъ внутри, такъ и внѣ имперіи.
„Но больше всего занимался онъ полиціей (il fit surtout de la police). Онъ организовалъ строгую систему всесторонняго полицейскаго наблюденія. Онъ взялъ подъ надзоръ просвѣщеніе. Генералъ Глазовъ, котораго Плеве провелъ въ министры народнаго просвѣщенія, готовилъ такія мѣры, что даже самые умѣренные люди боялись, что въ будущемъ году не миновать университетскихъ безпорядковъ. Къ своей финляндской и армянской реакціонной политикѣ, фонъ-Плеве присоединялъ еще школьную политику, которая создавала опять другихъ недовольныхъ, въ другой средѣ. Террористы убили его. Эта революціонная группа проникнута такими же непродуманно-прямо - линейными взглядами, какъ прямолинейны были, конечно, въ обратномъ смыслѣ, взгляды фонъ Плеве. Они считаютъ, что разъ въ Россіи не допускается никакая другая политика, кромѣ политики репрессій и преслѣдованій, то остается только помѣшать государству находить смѣлыхъ исполнителей этихъ репрессій, а для этого достаточно все время держать слугъ правительства подъ страхомъ смерти. Такимъ образомъ, создается дѣйствительно трагическое положеніе. Съ одной стороны, — министры, губернаторы, полицейскіе, никогда не увѣренные доживутъ ли они до завтрашняго дня; съ другой — горсть людей, для которыхъ самый успѣхъ ихъ дѣла роковымъ образомъ связанъ съ
1 Очевидно, авторъ статьи слышалъ кое-что объ учрежденномъ недавно совѣтѣ по дѣламъ мѣстнаго хозяйства и о мѣрахъ т. н. децентрализаціи, проведенныхъ Плеве. Русскимъ читателямъ достаточно извѣстенъ и понятенъ истинный характеръ этихъ псевдо-реформъ. Ред. „Осв.“