При этомъ „незамерзающія гавани Портъ-Артура и Дальняго оказались точно въ насмѣшку „замерзающими . Еще замѣчательнѣе, что весь этотъ разговоръ о незамерзающихъ и замерзающихъ портахъ лишенъ серьезнаго экономическаго значенія, такъ какъ оставленный въ пренебреженіи „Владивостокъ при одномъ небольшомъ ледоколѣ въ настоящее время оказывается доступнымъ всю зиму для торговыхъ судовъ . 1 Въ довершеніе всего, ухлопавъ около 20-ти милл. на созданіе Витте, городъ и портъ Дальній, между нимъ и Портъ-Артуромъ, созданіемъ Алексѣева, вызвали сильнѣйшую конкурренцію, передъ самой войной, повидимому, рѣшенную въ пользу будущихъ . . . развалинъ Портъ-Артура. Дѣло” въ томъ, что въ Манчжуріи еще до русско-японской войны шла война двухъ вѣдомствъ и двухъ лицъ, финансоваго и намѣстническаго, Витте и Алексѣева. Алексѣевъ откровенно велъ дѣло къ окончательному присоединенію Манчжуріи и стремился создать изъ своей резиденціи Портъ- Артура не только военно-политическій центръ, но также и важный коммерческій пунктъ. Какъ бываетъ почти всегда, и въ данномъ случаѣ административно-военный центръ обнаружилъ притягательную силу и для торгово-промышленнаго населенія. Портъ-Артуръ одолѣвалъ Дальній. Послѣднему, по замыслу г. Витте, предстояло „быть пунктомъ не внутренней русской, а международной торговли , „обширнымъ портомъ для торговыхъ и промышленныхъ предпріятій иностранныхъ державъ на Дальнемъ Востокѣ . Когда въ 1903 году Витте пересталъ быть министромъ финансовъ, шансы окончательно склонились въ пользу Портъ-Артура и на дальнѣйшее сооруженіе Дальнинскаго порта былъ пріостановленъ отпускъ денегъ, а для ревизіи произведенныхъ работъ была назначена комиссія. Судьба Дальняго стала сомнительна. Война все опять измѣнила. Дальній продолжаетъ воевать съ Портъ-Артуромъ, но уже въ совершенно новой роли — операціонной базы соединенныхъ арміи и флота Японіи, готовыхъ нанести послѣдній ударъ бывшей резиденціи адмирала Алексѣева, въ гавани которой стоятъ обреченные на гибель остатки нашей тихоокеанской эскадры.
Когда завоевательная политика Наполеона оборвалась на русскомъ походѣ 1812 года и изъ за фигуры Наполеона не могла не выступить на сцену сама Франція, Талейранъ съ поразительной политической мѣткостью нашелъ грань, отдѣляющую пріобрѣтенія Наполеона отъ пріобрѣтеній Франціи.
Такую же задачу яснаго отграниченія пріобрѣтеній Россіи отъ пріобрѣтеній адмирала Алексѣева (да проститъ намъ тѣнь Наполеона это во всѣхъ другихъ отношеніяхъ кощунственное сопоставленіе!) надлежитъ разрѣшить русской политической мысли. И совершенно ясно, что — какъ бы далеко ни шли политическіе аппетиты и аспираціи японскихъ шовинистовъ — японскіе государственные люди ни одной минуты не будутъ колебаться заключить миръ съ Россіей на основѣ честнаго и открытаго отказа ея отъ пріобрѣтеній адмирала Алексѣева.
На этой основѣ возможно немедленное прекращеніе войны. И къ этому рѣшенію восточно-азіатскаго вопроса Россія должна будетъ прійти сама даже въ случаѣ побѣдоноснаго окончанія войны, если только политика нашей страны будетъ, наконецъ, подчинена дѣйствительнымъ національногосударственнымъ интересамъ. Съ точки зрѣнія этихъ интересовъ война съ ея огромными человѣческими и матеріальными потерями должна быть послѣдней жертвой, принесенной русскимъ народомъ далекой, чуждой, ненужной Манчжуріи.
Если это такъ, то спрашивается: какой политическій смыслъ имѣетъ продолженіе войны и какое нравственное право имѣетъ правительство продолжать политически безсмысленную войну?
На основѣ ухода изъ Манчжуріи и Портъ-Артура миръ съ Японіей — мы въ этомъ глубоко убѣждены — возможенъ въ каждый данный моментъ. А этотъ уходъ диктуется Россіи не понесенными ею пораженіями на морѣ и сушѣ, а жизненными интересами самой страны, до войны преступно нарушенными безотвѣтственнымъ правительствомъ. Неужели Японія своимъ нападеніемъ заставила Россію окончательно
1 См. „Вѣстникъ Европы за текущій годъ № 6. Статья П. Надина: „Квантунъ и его прошлое .
и самоубійственно презрѣть свои реальные интересы, — ради политическаго престижа зарвавшагося и обанкрутившагося самодержавія, ради воинской славы арміи и флота, легкомысленно поставленной на карту политическими банкометами ?
Каждый день политической безлѣпицы, именуемой русскояпонской войной, стоитъ милліоновъ трудовыхъ народныхъ денегъ и тысячъ человѣческихъ жизней. Это ужасное въ своей безсмысленности расточеніе пота и крови народа — повторяемъ — можетъ быть во всякій данный моментъ прекращено разумнымъ рѣшеніемъ. Откуда бы ни пришло это рѣшеніе, мы будемъ его привѣтствовать. Чѣмъ раньше оно будетъ принято, тѣмъ больше будетъ въ немъ политической мудрости и нравственнаго достоинства.
Мы призываемъ русское общество порвать съ политическимъ безмысліемъ, очнуться отъ недостойной гражданъ апатіи и, посмотрѣвъ въ глаза суровой дѣйствительности, взвѣсить настоящіе интересы страны и проникнуться единственно разумной, единственно нравственной, единственно патріотической мыслью о возможности и необходимости немедленнаго прекращенія русско-японской войны. Безсмысленное кровопролитіе не можетъ отвѣчать ни интересамъ, ни достоинству народа.
Вотъ что должно — вмѣсто холопскихъ поздравленій съ рожденіемъ наслѣдника — громко раздаться въ общественныхъ собраніяхъ. Пусть проснется зрѣлая гражданская мысль! Пусть — хотя бы подъ акомпаниментъ протестующаго рева слѣпо и глухо рабствующей толпы единичнымъ крикомъ разума и совѣсти, — но раздастся мужественное слово истиннаго патріотизма! Оно не только перейдетъ въ исторію и зачтется потомствомъ. Нѣтъ, въ современность оно вторгнется, какъ освѣжающая струя правды, какъ творческій починъ новаго гражданскаго строительства въ духовно и матеріально оскудѣвшей отъ рабства странѣ. Вѣдь каждый мѣсяцъ, выигранный для мира, это — сбереженная кровь русскаго народа, это — сбереженный потъ его трудовыхъ массъ! Неужели мысль объ этомъ не уязвитъ, наконецъ, такой болью, которая вырвется наружу неудержимымъ призывомъ къ правдѣ ?!
П. С.
Событія послѣдняго времени и русская печать.
Отсутствіе независимой печати является всегда однимъ изъ непремѣнныхъ послѣдствій самовластнаго режима, ибо борьба со всякимъ свободнымъ проявленіемъ общественной мысли, направляющей свою критику на обветшалыя формы государственпообщественной жизни, составляетъ одну изъ главнѣйшихъ задачъ всякаго полицейскаго государства. Такъ было вездѣ, гдѣ царилъ режимъ самовластія, такъ именно обстоитъ дѣло и въ современной Россіи, гдѣ, къ позору дней нашихъ, самодержавіе до сихъ поръ еще не въ могилѣ. Наши государственные карлики тѣмъ и знамениты, что, будучи неспособны рѣшительно ни къ какому творчеству, они полагаютъ все искусство управленія государствомъ въ примѣненіи фельдфебельски-околодочной точки зрѣнія къ сложнымъ явленіямъ современной жизни. Борьба со школой, борьба съ книгой, борьба съ газетой, борьба съ частной творческой иниціативой, съ одной стороны, и капральское „не разсуждать , „не разговаривать , „слушаться , съ другой стороны, — вотъ и весь кодексъ государственной мудрости нашихъ государственныхъ мудрецовъ, духовныхъ чадъ того русскаго вѣнценосца и его, позорной памяти, царедворцевъ, политика которыхъ нашла въ свое время все обличеніе ея гнили подъ стѣнами Севастополя. Но одного испытанія оказалось мало и потребовалось еще полвѣка для того, чтобы окончательно — будемъ надѣяться, что теперь уже окончательно — обличалась вся гниль и тлѣнъ самодержавія въ залитой русской кровью и усѣянной костями русскихъ воиновъ Манчжуріи. Тамъ происходитъ великая расплата русскаго парода за его великое долготерпѣніе, но оттуда же изъ города-мученика Портъ-Артура, изъ его озаренныхъ пожарами окрестностей, напоенной кровью почвы и насыщеннаго стонами воздуха проникаетъ болѣе, чѣмъ когда-нибудь, въ самое сердце народа русскаго глубокое сознаніе необходимости уже не ремонта, а коренной перестройки сверху до низу всего нашего государственнаго механизма, необходимости указать на дверь тѣмъ, кто такъ долго стоялъ у машинъ этого механизма, ничего не понимая въ механикѣ, необходимости взять свою судьбу въ свои
Когда завоевательная политика Наполеона оборвалась на русскомъ походѣ 1812 года и изъ за фигуры Наполеона не могла не выступить на сцену сама Франція, Талейранъ съ поразительной политической мѣткостью нашелъ грань, отдѣляющую пріобрѣтенія Наполеона отъ пріобрѣтеній Франціи.
Такую же задачу яснаго отграниченія пріобрѣтеній Россіи отъ пріобрѣтеній адмирала Алексѣева (да проститъ намъ тѣнь Наполеона это во всѣхъ другихъ отношеніяхъ кощунственное сопоставленіе!) надлежитъ разрѣшить русской политической мысли. И совершенно ясно, что — какъ бы далеко ни шли политическіе аппетиты и аспираціи японскихъ шовинистовъ — японскіе государственные люди ни одной минуты не будутъ колебаться заключить миръ съ Россіей на основѣ честнаго и открытаго отказа ея отъ пріобрѣтеній адмирала Алексѣева.
На этой основѣ возможно немедленное прекращеніе войны. И къ этому рѣшенію восточно-азіатскаго вопроса Россія должна будетъ прійти сама даже въ случаѣ побѣдоноснаго окончанія войны, если только политика нашей страны будетъ, наконецъ, подчинена дѣйствительнымъ національногосударственнымъ интересамъ. Съ точки зрѣнія этихъ интересовъ война съ ея огромными человѣческими и матеріальными потерями должна быть послѣдней жертвой, принесенной русскимъ народомъ далекой, чуждой, ненужной Манчжуріи.
Если это такъ, то спрашивается: какой политическій смыслъ имѣетъ продолженіе войны и какое нравственное право имѣетъ правительство продолжать политически безсмысленную войну?
На основѣ ухода изъ Манчжуріи и Портъ-Артура миръ съ Японіей — мы въ этомъ глубоко убѣждены — возможенъ въ каждый данный моментъ. А этотъ уходъ диктуется Россіи не понесенными ею пораженіями на морѣ и сушѣ, а жизненными интересами самой страны, до войны преступно нарушенными безотвѣтственнымъ правительствомъ. Неужели Японія своимъ нападеніемъ заставила Россію окончательно
1 См. „Вѣстникъ Европы за текущій годъ № 6. Статья П. Надина: „Квантунъ и его прошлое .
и самоубійственно презрѣть свои реальные интересы, — ради политическаго престижа зарвавшагося и обанкрутившагося самодержавія, ради воинской славы арміи и флота, легкомысленно поставленной на карту политическими банкометами ?
Каждый день политической безлѣпицы, именуемой русскояпонской войной, стоитъ милліоновъ трудовыхъ народныхъ денегъ и тысячъ человѣческихъ жизней. Это ужасное въ своей безсмысленности расточеніе пота и крови народа — повторяемъ — можетъ быть во всякій данный моментъ прекращено разумнымъ рѣшеніемъ. Откуда бы ни пришло это рѣшеніе, мы будемъ его привѣтствовать. Чѣмъ раньше оно будетъ принято, тѣмъ больше будетъ въ немъ политической мудрости и нравственнаго достоинства.
Мы призываемъ русское общество порвать съ политическимъ безмысліемъ, очнуться отъ недостойной гражданъ апатіи и, посмотрѣвъ въ глаза суровой дѣйствительности, взвѣсить настоящіе интересы страны и проникнуться единственно разумной, единственно нравственной, единственно патріотической мыслью о возможности и необходимости немедленнаго прекращенія русско-японской войны. Безсмысленное кровопролитіе не можетъ отвѣчать ни интересамъ, ни достоинству народа.
Вотъ что должно — вмѣсто холопскихъ поздравленій съ рожденіемъ наслѣдника — громко раздаться въ общественныхъ собраніяхъ. Пусть проснется зрѣлая гражданская мысль! Пусть — хотя бы подъ акомпаниментъ протестующаго рева слѣпо и глухо рабствующей толпы единичнымъ крикомъ разума и совѣсти, — но раздастся мужественное слово истиннаго патріотизма! Оно не только перейдетъ въ исторію и зачтется потомствомъ. Нѣтъ, въ современность оно вторгнется, какъ освѣжающая струя правды, какъ творческій починъ новаго гражданскаго строительства въ духовно и матеріально оскудѣвшей отъ рабства странѣ. Вѣдь каждый мѣсяцъ, выигранный для мира, это — сбереженная кровь русскаго народа, это — сбереженный потъ его трудовыхъ массъ! Неужели мысль объ этомъ не уязвитъ, наконецъ, такой болью, которая вырвется наружу неудержимымъ призывомъ къ правдѣ ?!
П. С.
Событія послѣдняго времени и русская печать.
Отсутствіе независимой печати является всегда однимъ изъ непремѣнныхъ послѣдствій самовластнаго режима, ибо борьба со всякимъ свободнымъ проявленіемъ общественной мысли, направляющей свою критику на обветшалыя формы государственпообщественной жизни, составляетъ одну изъ главнѣйшихъ задачъ всякаго полицейскаго государства. Такъ было вездѣ, гдѣ царилъ режимъ самовластія, такъ именно обстоитъ дѣло и въ современной Россіи, гдѣ, къ позору дней нашихъ, самодержавіе до сихъ поръ еще не въ могилѣ. Наши государственные карлики тѣмъ и знамениты, что, будучи неспособны рѣшительно ни къ какому творчеству, они полагаютъ все искусство управленія государствомъ въ примѣненіи фельдфебельски-околодочной точки зрѣнія къ сложнымъ явленіямъ современной жизни. Борьба со школой, борьба съ книгой, борьба съ газетой, борьба съ частной творческой иниціативой, съ одной стороны, и капральское „не разсуждать , „не разговаривать , „слушаться , съ другой стороны, — вотъ и весь кодексъ государственной мудрости нашихъ государственныхъ мудрецовъ, духовныхъ чадъ того русскаго вѣнценосца и его, позорной памяти, царедворцевъ, политика которыхъ нашла въ свое время все обличеніе ея гнили подъ стѣнами Севастополя. Но одного испытанія оказалось мало и потребовалось еще полвѣка для того, чтобы окончательно — будемъ надѣяться, что теперь уже окончательно — обличалась вся гниль и тлѣнъ самодержавія въ залитой русской кровью и усѣянной костями русскихъ воиновъ Манчжуріи. Тамъ происходитъ великая расплата русскаго парода за его великое долготерпѣніе, но оттуда же изъ города-мученика Портъ-Артура, изъ его озаренныхъ пожарами окрестностей, напоенной кровью почвы и насыщеннаго стонами воздуха проникаетъ болѣе, чѣмъ когда-нибудь, въ самое сердце народа русскаго глубокое сознаніе необходимости уже не ремонта, а коренной перестройки сверху до низу всего нашего государственнаго механизма, необходимости указать на дверь тѣмъ, кто такъ долго стоялъ у машинъ этого механизма, ничего не понимая въ механикѣ, необходимости взять свою судьбу въ свои