На обязанности Поля Кюзана лежала и дрессировка лошадей. Цирковая наездница А. П. Натарова, впоследствии драматическая артистка Александрийского театра, довольно подробно описала в своих воспоминаниях процесс дрессировки Кюзана.
Начинали с маршировок; ударяя хлыстиком то одну, то другую ногу, дрессировщик заставлял их переставлять и в это время словами объяснял, что надо делать, или, держа лошадь за поводья, Кюзан пригибал голову лошади к земле и хлыстиком бил по ногам и таким образом заставлял ее становиться на колени. Все лошади быстро привыкали исполнять требуемое по речам и даже по перемене музыки. Из лошадей отличалась хорошенькая лошадка серой масти „Крейшюц“, на челку которой надевался хохолок с зажженным фонариком. Свой номер „Фрейшюц“ всегда заканчивал обхождением всего круга передними ногами по барьеру. На репетиции за каждую исполненную штуку лошадям давали морковь. Была еще лошадь, которая разыскивала в земле положенные туда вещи, напр., гвоздь. Отроет его копытом и вынет ртом. Делали и так: покажут лошади носовой платок, свернут комком и положат в землю, а затем повертывают лошадь спиной к этому месту, вынимают платок и кладут его в карман учителю. Лошадь раскапывает землю и, не находя платка, подходит к учителю и вытаскиваетт платок из-его кармана. Номер дрессировок лошадей оканчивался обыкновенно уходом с арены нескольких лошадей сразу на задних ногах.
Из старых же знакомцев в „цирке императорской театральной дирекции работал Буклей, блестящий наездник, отличавшийся в трудных прыжках и оборотах на лошади. Стройный и худенький, Буклей стоял на лошади, как на полу. Он ухитрялся проскакивать сквозь маленький обруч, перевернуться в воздухе и попасть на лошадь; этот же номер он делал, проскакивая через восемь обручей сразу.
Его скачки через десять кавалеристов, тридцать солдат и огромный фейерверочный круг ужасали своей отвагой, но, сознавая свои средства, Буклей исполнял все эти трудные номера шутя, с улыбкой на лице. Он чаровал попрежнему публику „Деревенской свадьбой , в которой показывал себя не только исключительным наездником, но и прекрасным мимическим артистом, вполне понимающим те характерные роли, которые он исполнял в этой сцене. Шесть перемен костюмировок приводили публику в неописуемый восторг, особенно предпоследняя, когда он являлся деревенской стыдливой девушкой и должен был публично раздеваться.
Наездник Шанеле ездил, жонглируя шарами, ножами, зажженными факелами, тарелками на папочке. Заканчивая свой номер на всем скаку лошади, он высоко вверх бросал лимон и ловил его на вилку.
Старыми же знакомцами публики были талантливые наездники братья Ренэ и Шарль Доверн, Луи, Лежар, бывший товарищ Поля Кюзана по содержанию цирка и клоун, Виоль с учеником Пачифико. Наделенный от природы богатым юмором, Виоль заставлял хохотать цирк при одном своем появлении, не говоря уже о его комических импровизациях. Его шутки на стуле, поставленном на четыре бутылки, а затем на две, когда, стоя на них он, перекидывался назад и ртом подымал с полу карманные часы, —изумляли публику необыкновенной подвижностью и гибкостью мускулов. Пачифико поражал упражнениями на большом шаре. Стоя на нем, он гнал его взад и вперед, минуя с искусством препятствия из толстых брусьев и наконец, вгонял шар в гору, а потом опять сгонял его с горы.
Впервые появились в „цирке императорской теа
тральной дирекции Рембер и Вальденберг, при красивой наружности отличные наездники, исполненные силы, отваги, легкости и ловкости. Большим успехом у публики пользовался и Огюст, славившийся в мимических сценах, из которых в одной он выезжал юхотником с ягдташем за спиной и ружьем в руке, а потом являлся франтом в черном фраке с лорнеткой, из которого молниеносно превращался в американца-негра, и эту последнюю сцену исполнял с особенной энергией. Ценным изобретением цирка был блестящий артист, дрессировщик и режиссер конных сцен Карон. На лошади высшей школы „Джя_ур“ Карон показывал ту степень человеческого терпения, с какой можно выучить жизотное чудной фигурной езде, доведенной до степени совершенства. Эта же лошадь вытаскивала живую рыбу из принесенной бадьи. Долго Карон бился, чтобы приучить к этому лошадь, усиленно фыркавшую перед тем, как вытащить рыбу. Он также показывал выдрессированную в несколько месяцев чисто-русскую лошадь „Польку , которая узнавала время по часам, играла в куклы, подходила к артистам и пр.
Новичками в петербургском цирке явились и эквилибристы Стафорды и Бане с учениками. В своих упражнениях они показывали необыкновенную силу, твердость и гибкость мускулов. Особенно отличался один молодой Стафорд, который, стоя вверх ногами на шесте, брал со столика графин, пил, закусывал, курил и потом, балансируя всей тяжестью тела на одной только голове, обеими руками стрелял из пистолетов. Критика в особенную заслугу ставила и Виолю, и эквилибристам, что все упражнения, все фигуры, все позы их не выходили из „круга строгих приличий и никогда не оскорбляли непристойностью приемов (которые можно видеть в балаганах) вкусов „благовоспитанной публики .
Но приманкой цирка для публики, половина которой состояла из сынков богатейших помещиков и гвардейских офицеров, для которых лозунгом жизни было „лошади, вино, женщины и карты , приманкой этой преобладающей публики императорского цирка служили красавицы-наездницы, особенно те, которые отличались в танцах на лошади. И, как балетный театр строил свой выпуск блестящего цветника молодых танцовщиц, так и цирк дворянской эпохи старался обосновать свое положение среди привиллегированной части общества, захватывая внимание зрелищем, поэтическую часть которого составляли обаятельные по красоте, ловкости и смелости наездницы. В этом отношении „цирк императорской театральной дирекции являлся первым в те годы цирком в Европе. Он объединил лучших представительниц конного цирка, о которых будет сказано в следующей главе.
А. Брянский.
Лежар
Начинали с маршировок; ударяя хлыстиком то одну, то другую ногу, дрессировщик заставлял их переставлять и в это время словами объяснял, что надо делать, или, держа лошадь за поводья, Кюзан пригибал голову лошади к земле и хлыстиком бил по ногам и таким образом заставлял ее становиться на колени. Все лошади быстро привыкали исполнять требуемое по речам и даже по перемене музыки. Из лошадей отличалась хорошенькая лошадка серой масти „Крейшюц“, на челку которой надевался хохолок с зажженным фонариком. Свой номер „Фрейшюц“ всегда заканчивал обхождением всего круга передними ногами по барьеру. На репетиции за каждую исполненную штуку лошадям давали морковь. Была еще лошадь, которая разыскивала в земле положенные туда вещи, напр., гвоздь. Отроет его копытом и вынет ртом. Делали и так: покажут лошади носовой платок, свернут комком и положат в землю, а затем повертывают лошадь спиной к этому месту, вынимают платок и кладут его в карман учителю. Лошадь раскапывает землю и, не находя платка, подходит к учителю и вытаскиваетт платок из-его кармана. Номер дрессировок лошадей оканчивался обыкновенно уходом с арены нескольких лошадей сразу на задних ногах.
Из старых же знакомцев в „цирке императорской театральной дирекции работал Буклей, блестящий наездник, отличавшийся в трудных прыжках и оборотах на лошади. Стройный и худенький, Буклей стоял на лошади, как на полу. Он ухитрялся проскакивать сквозь маленький обруч, перевернуться в воздухе и попасть на лошадь; этот же номер он делал, проскакивая через восемь обручей сразу.
Его скачки через десять кавалеристов, тридцать солдат и огромный фейерверочный круг ужасали своей отвагой, но, сознавая свои средства, Буклей исполнял все эти трудные номера шутя, с улыбкой на лице. Он чаровал попрежнему публику „Деревенской свадьбой , в которой показывал себя не только исключительным наездником, но и прекрасным мимическим артистом, вполне понимающим те характерные роли, которые он исполнял в этой сцене. Шесть перемен костюмировок приводили публику в неописуемый восторг, особенно предпоследняя, когда он являлся деревенской стыдливой девушкой и должен был публично раздеваться.
Наездник Шанеле ездил, жонглируя шарами, ножами, зажженными факелами, тарелками на папочке. Заканчивая свой номер на всем скаку лошади, он высоко вверх бросал лимон и ловил его на вилку.
Старыми же знакомцами публики были талантливые наездники братья Ренэ и Шарль Доверн, Луи, Лежар, бывший товарищ Поля Кюзана по содержанию цирка и клоун, Виоль с учеником Пачифико. Наделенный от природы богатым юмором, Виоль заставлял хохотать цирк при одном своем появлении, не говоря уже о его комических импровизациях. Его шутки на стуле, поставленном на четыре бутылки, а затем на две, когда, стоя на них он, перекидывался назад и ртом подымал с полу карманные часы, —изумляли публику необыкновенной подвижностью и гибкостью мускулов. Пачифико поражал упражнениями на большом шаре. Стоя на нем, он гнал его взад и вперед, минуя с искусством препятствия из толстых брусьев и наконец, вгонял шар в гору, а потом опять сгонял его с горы.
Впервые появились в „цирке императорской теа
тральной дирекции Рембер и Вальденберг, при красивой наружности отличные наездники, исполненные силы, отваги, легкости и ловкости. Большим успехом у публики пользовался и Огюст, славившийся в мимических сценах, из которых в одной он выезжал юхотником с ягдташем за спиной и ружьем в руке, а потом являлся франтом в черном фраке с лорнеткой, из которого молниеносно превращался в американца-негра, и эту последнюю сцену исполнял с особенной энергией. Ценным изобретением цирка был блестящий артист, дрессировщик и режиссер конных сцен Карон. На лошади высшей школы „Джя_ур“ Карон показывал ту степень человеческого терпения, с какой можно выучить жизотное чудной фигурной езде, доведенной до степени совершенства. Эта же лошадь вытаскивала живую рыбу из принесенной бадьи. Долго Карон бился, чтобы приучить к этому лошадь, усиленно фыркавшую перед тем, как вытащить рыбу. Он также показывал выдрессированную в несколько месяцев чисто-русскую лошадь „Польку , которая узнавала время по часам, играла в куклы, подходила к артистам и пр.
Новичками в петербургском цирке явились и эквилибристы Стафорды и Бане с учениками. В своих упражнениях они показывали необыкновенную силу, твердость и гибкость мускулов. Особенно отличался один молодой Стафорд, который, стоя вверх ногами на шесте, брал со столика графин, пил, закусывал, курил и потом, балансируя всей тяжестью тела на одной только голове, обеими руками стрелял из пистолетов. Критика в особенную заслугу ставила и Виолю, и эквилибристам, что все упражнения, все фигуры, все позы их не выходили из „круга строгих приличий и никогда не оскорбляли непристойностью приемов (которые можно видеть в балаганах) вкусов „благовоспитанной публики .
Но приманкой цирка для публики, половина которой состояла из сынков богатейших помещиков и гвардейских офицеров, для которых лозунгом жизни было „лошади, вино, женщины и карты , приманкой этой преобладающей публики императорского цирка служили красавицы-наездницы, особенно те, которые отличались в танцах на лошади. И, как балетный театр строил свой выпуск блестящего цветника молодых танцовщиц, так и цирк дворянской эпохи старался обосновать свое положение среди привиллегированной части общества, захватывая внимание зрелищем, поэтическую часть которого составляли обаятельные по красоте, ловкости и смелости наездницы. В этом отношении „цирк императорской театральной дирекции являлся первым в те годы цирком в Европе. Он объединил лучших представительниц конного цирка, о которых будет сказано в следующей главе.
А. Брянский.
Лежар