ДРАМАТУРГ-КЛЕВЕТНИК.
Когда литература и искусство не имеют тем, они превращаются в то, что называется «вареньем в собственном соку».
Кружковщина, богема, свои «огромные истории», которые для постороннего могут казаться незначительными. Ссоры за стаканом вина и превращение бранной фразы в мировой масштаб.
Но это внутреннее разгильдяйство и склонность к кондотьерству блестяще использовывается теми, кто слишком труслив для открытого выступления. Парижская пресса полна сообщениями о скандале, героем которого неожиданно оказался наш недавний гость — Фирмен Жемье, директор Парижского театра «Одеон». У Жемье есть враги; среди них мелкий, хотя довольно популярный драматург Анри Бернштейн, пьесы которого знают и у нас.
Дружеский тон, который звучал в речах Жемье, во время его пребывания в Москве, не прошел бесследно.
Жемье, как острый и наблюдательный человек, много видел в СССР; он, как подлинный мастер искусства, сразу почувствовал разницу между нашим полновесным искусством и легкой фразеологией, погрязшей в адюльтере французской драматургии.
Жемье — не политик, не дипломат; он прежде всего — артист. А художник, это — человек, который «слишком горячо чувствует и слишком искренне говорит», как сказал Анатоль Франс.
Вернувшись в Париж, на банкете, организованном в честь Грановского, Жемье откровенно и честно сказал;
— «Французский театр переживает стадию паденья. Во Франции нет ни драматургов, ни актеров; это полная противоположность нарождающемуся искусству в СССР; там это искусство для понимания жизни, у нас это — развлеченье».
Через день после банкета Анри Бернштейн выступает с громовой обличительной статьей, в которой он бранит Фирмена Жемье, называя его невежей, жуликом, продажным человеком
Жемье отвечает тихим и миролюбивым письмом, в котором он удивляется;
— «С каких это пор в Париже сумасшедшие люди стали не только гулять на свободе, но и пользоваться страницами прессы»?
В чем же Бернштейн обвиняет Жемье? Конечно, в том, что Жемье предался большевикам!
Обвинение брошено! Пусть оно не доказано, но сплетня уже пошла, о ней знают, ее слышат, ей начинают верить. Кампания переходит в травлю.
Напрасно Жемье выступает с письмом в котором он объясняет статьи Бернштейна — сведением личных счетов (непринятые пьесы Бернштейна), напрасно он предлагает Бернштейну суд чести.
Уже по всей прессе появляются письма присоединяющихся к линии Бернштейна. Письма, подписанные громкими, хотя и подозрительными именами. А сам Бернштейн гордо встает в неприступную позу и заявляет, что он не может итти на суд чести с такими людьми, как Жемье.
У нас нет нужды доказывать что отзыв Жемье о СССР — это признание каждого честного человека, который смотрит на нашу жизнь с открытыми глазами. Но быть справедливым к нам уже преступление.
Поход против Жемье только начался. Трудно сказать: в какие формы он выльется, во надо помнить, что в странах, где господствует буржуазия, справедливым имеет право быть только тот, кто действует заодно с денежными, правительственными и реакционными кругами.
Моск. театр „Аквариум .
,, На лесах (I акт).
Постановка режиссера А. Б. Винера. Оформление худ. В. Н. Ридман.