ПЕТЕРБУРГЪ, КАКЪ ОНЪ ЕСТЬ.
(Вѣсти изъ за 604-хъ верстъ).
Наши питерскія «конки» за минувшій годъ получили доходовъ на нѣсколько десятковъ тысячъ меньше. Немудрено: конки нынче стали такъ тихо ходить, что обыватели приходятъ, куда имъ надо, гораздо скорѣе пѣшкомъ. Кромѣ того, конки даже зимою ѣздятъ со щелями въ рамахъ, такъ что пассажиру достаточно разъ проѣхать, чтобы схватить флюсъ и сидѣть цѣлую недѣлю дома. Какіе ужъ тутъ доходы!
Передъ началомъ лѣтняго сезона наши «дачные» желѣзнодорожники начинаютъ «пущать»... не добавочные поѣзда, а утокъ... Только и слышно, что на такой-то дорогѣ поѣзда будутъ ходить вмѣсто шестидесяти минутъ — только тридцать, на такой-то вводятся удивительные тормозы, на иной обѣщаютъ убавить плату и проч. и проч. Въ переводѣ на обыкновенный языкъ это значитъ: «Переѣзжайте на дачу по нашей линіи, у насъ покупали»! А лѣтомъ, глядишь, все по старому и останется... Рыночники!
Свифтъ.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
МАЛЕНЬКАЯ УФИМСКАЯ РАЗСѢЯННОСТЬ.
Продовольственная комиссія Уфимской городской думы имѣла прекрасную муку, но не имѣла амбара для храненія. Мѣстный купецъ N., наоборотъ, не имѣлъ муки, но имѣлъ прекрасный амбаръ. Нужно-ли пояснять, что дума сдала на храненіе купцу N. свою муку; муки было 760 кулей. Это — прологъ.
Дѣйствіе первое: когда комиссія вздумала провѣрить свой хлѣбъ, въ амбарѣ не оказалось ни одного куля... Фокусъ, достойный фокусника Пинотти.
Но, да будетъ стыдно тому, кто подумаетъ объ этомъ фокусѣ дурно (дѣйствіе второе): фокусъ оказался маленькой разсѣянностью купца N. У него была срочная поставка въ Верхнеуральскомъ уѣздѣ, туда онъ и отправилъ, по разсѣянности, городскую муку, вмѣсто своей. Но само собою, онъ возвратитъ городу муку и городъ не потерпитъ убытка; онъ совсѣмъ не думаетъ положить себѣ эти 760 кулей въ карманъ. Онъ, вообще, человѣкъ разсѣянный: какъ обращикъ его разсѣянности, приводятъ то, что по льготнымъ свидѣтельствамъ Губернской управы онъ провозилъ на желѣзныхъ дорогахъ свою муку...
Эпилогъ пока покрытъ мракомъ неизвѣстности... Вмѣсто эпилога даримъ герою такой экспромтъ:
Извѣстность вамъ стяжали Подобныя уловки,
Но васъ за нихъ едва-ли Погладятъ по головкѣ...
Какъ нехорошо быть разсѣяннымъ человѣкомъ!
ИЗЪ ТАРАЩИ.
Въ Таращѣ два гласныхъ поссорились; одинъ и подай заявленіе, что противникъ его лишился имущественнаго ценза и его нужно изъ гласныхъ но шапкѣ. Дума согласилась и дала гласному по шапкѣ. Обиженный гласный пожаловался въ кіевское губернское присутствіе, указавъ, что заявленіе облыжно и подано но злобѣ. Присутствіе отмѣнило постановленіе думы и возвратило гласному его права.
Думцамъ въ Таращѣ во главѣ съ головой остается только глаза вытаращить, а затѣмъ конфузливо ихъ опустить. Вмѣсто товарища, они самимъ себѣ дали по шапкѣ.
Очень мило. Желаемъ имъ со временемъ высѣчь самихъ себя.
ХАРЬКОВСКАЯ БОЛЬНАЯ.
Въ нашей думѣ насчитывается 2/3 гласныхъ интеллигентовъ; въ томъ числѣ есть врачи терапевты, врачи зубные, врачи глазные, врачи... словомъ, всевозможныхъ видовъ врачи, а все-таки, наша думушка сильно недомогаетъ...
Странный человѣкъ.
КІЕВСКІЯ ДѢЛИШКИ.
У насъ живется весело, ибо когда обывателямъ становится скучно, они собираются въ городскую думу, настораживаютъ уши и держатся за животики. Это настоящая „школаˮ: голова дѣлаетъ выговоръ гласнымъ и ставитъ ихъ въ уголъ, а гласные шалятъ, щиплятъ и дразнятъ другъ друга. Вотъ одинъ гласный входитъ въ засѣданіе съ папиросой, (курить въ думѣ воспрещается), а сосѣдъ тотчасъ но начальству: г. голова, гласный такой-то куритъ... — Ябеда! доносчикъ! кричитъ обиженный гласный. Подымается буря въ стаканѣ воды. — А настоящіе „интересыˮ вѣдаютъ дѣльцы, которые по необходимости являются совмѣстителями. Такъ, членъ управы, ведущій дѣла по городскимъ скотобойнямъ, назначенъ собственнымъ контролеромъ, то есть, собираетъ деньги и самъ себя провѣряетъ. Это, впрочемъ, обычай издревле: и какъ городъ древній, онъ любитъ всякія древности. Въ учрежденіяхъ цѣнятся живыя „развалиныˮ, по усадьбамъ занимаются раскопками, въ окрестностяхъ отыскиваются клады. Мало того, даже открыта фабрика древностей, искусно поддѣлывающая археологическія драгоцѣнности. То-то „находкаˮ для гг. археологовъ: недостатка въ разныхъ „открытіяхъˮ не будетъ, — вѣдь, новѣйшій фабрикантъ куда изобрѣтательнѣе нашихъ предковъ...
ТЕЛЕФОНЪ
«БУДИЛЬНИКА».
На Волгу. Пароходчикамъ. — Перестаньте прижимать матросовъ и рабочихъ, нанимаемыхъ въ открывающуюся навигацію. Чего ради вы понижаете имъ сравнительно съ прошлыми годами заработную плату, господа? — „А чего жъ имъ давать больше, если они и за эту идутъ“. — Вы бы пословицу вспомнили: нужда научитъ калачики ѣсть. — „Мы другую помнимъ: стыдъ — не дымъ, глазъ не выѣстъ.. “
ЖЕНИХЪ ФРЕНОЛОГЪ.
Въ зажиточномъ семействѣ ждутъ жениха. Отецъ семейства, съ медалью подъ раздвоенной бородой, сидитъ на диванѣ, рядомъ съ нимъ его жена — олицетвореніе жирной квадратуры круга; на креслѣ, окруженная подругами, невѣста, на лицѣ которой написаны всѣ прелести домашняго очага, но написаны еще въ контурѣ, такъ сказать. Есть и сваха — не та традиціонная, съ нахальнымъ лицомъ, а наоборотъ, очень недурная вдовушка, одѣтая съ шикомъ.
Слышится осторожный звонокъ. Всѣ приходятъ въ волненіе и прислушиваются къ сморканью и кряканью въ прихожей. Слышны шаги двухъ паръ ногъ, и въ гостиную являются двое — высокій блондинъ въ широкихъ брюкахъ и низенькій брюнетъ съ булавкой на галстукѣ, изображающей желтую подкову.
— А, милости просимъ, господа! произноситъ сваха — Позвольте познакомить: м-сье Животиковъ, м-сье Ласточкинъ. А это — Иванъ Васильичъ, Анна Денисовна, Марья Ивановна и прочіе...
— Очень пріятно! произноситъ блондинъ (это и
есть женихъ), жметъ всѣмъ руки и, при этомъ, внимательно оглядываетъ будущую родню и невѣсту.
— Чѣмъ потчевать? вдругъ освѣдомляется отецъ, барабаня пальцами по столу. — Чайку али, по русскому обычаю, горностаю съ селедочной прикуской? Брюнетъ, товарищъ жениха, хочетъ что-то сказать, но женихъ предупреждаетъ:
— Ассэ, Володя! — Чаю позвольте намъ, почтеннѣйшій Иванъ Васильичъ.
Началось чаепитіе. Сваха попробовала завязать разговоръ и впутать въ него невѣсту, но та только вспыхивала и на единственный вопросъ жениха, что она за книгу читаетъ, отвѣтила едва слышно:
— Романсъ!
Женихъ пилъ чай и почему-то пристально вглядывался въ головы будущаго тестя, тещи и невѣсты.
— Дозвольте вопросъ сдѣлать, — наконецъ, спросилъ папаша, погладивъ свою лысину. — Что это вы на мою рѣдкую волосянку такъ растаращились? Облысѣлъ, что дѣлать! Ну, да я тѣмъ утѣшаюсь, что это ни отъ чего иного, а отъ Бога.
— Нѣтъ-съ, я не про малость волосъ вашихъ... — возразилъ женихъ. — Я на черепныя кости вниманіе обращаю...
— Мм... кости? Я что-то плохо васъ понимаю...
— Вѣрю. А суть въ томъ, что я — френологъ... Не то чтобы спеціалистъ, но большой любитель... Володя, ассэ!
Володя въ это время дернулъ жениха за фалду. — Я могу, продолжалъ женихъ, — при ощупаніи черепа любого человѣка, весь характеръ его разсказать и даже всю жизнь его приблизительно разузнать... Всѣ изумились.
— Это я такъ принимаю, что вы шутите! — сказалъ отецъ невѣсты.
— Ни-ни! Хотите, я васъ ощупаю и узнаю все? Нѣтъ? Очень жаль. А я, признаться, этотъ опытъ даже условіемъ нашего знакомства ставлю...
— Мм... Да, извольте, пожалуй... Я готовъ, но вы это шутки шутите!
Отецъ подвинулся къ жениху. Тотъ засучилъ для чего то рукава и подошелъ къ Ивану Васильевичу.
— Колька! шепнулъ жениху товарищъ. — Брось свои штуки... Опять насъ выведутъ...
— Володя, ассэ! Вотъ-съ, почтеннѣйшій Иванъ Васильичъ, извольте видѣть: у васъ черепъ почти круглый... но есть на немъ три шишки, объясняющія...
— Нѣтъ у меня никакихъ шишекъ! возразилъ отецъ. — Пьянъ не былъ, не падалъ...
— Природныя шишки, а не благопріобрѣтенныя! Круглота вашего черепа доказываетъ, что характеръ у васъ твердый, крутой и какъ бы звѣрскій...
— Звѣрскій?! Вотъ тебѣ разъ!
— Эта шишка говоритъ о вашей склонности къ чрезмѣрному чревоугодію, т. е. ѣдѣ, закускѣ, выпивкѣ... — Однако, куплеты!
— Эта шишка — шишка плутовства... Володя, ассэ и ну тебя къ чорту! Эта третья шишка — самая дурная: наклонность къ уголовнымъ преступленіямъ... Стойте, я еще лобныя кости не щупалъ!
— Нѣтъ, спасибо, милый другъ! я твою механику понялъ... Не знаю, что у меня тамъ за шишки на головѣ, а вотъ у тебя на башкѣ одна есть...
— Совершенно вѣрно: я и свою голову щупалъ и могу разсказать... Вотъ у меня шишка влюбчивости, вотъ шишка — говорить правду въ глаза, вотъ...
— Вотъ шишка ерыжничать и чужіе ужины жрать! подхватилъ отецъ невѣсты. — Ахъ, ты, дерево дурацкое! Пришелъ въ чужой домъ и глумится надъ порядочными людьми... Евлампія Валентиновна, откуда ты этихъ разбойниковъ выкопала!?
— Кто же зналъ, что онъ подобный необразованный нахалъ? воскликнула сваха.
— Я необразованный!? вскипятился женихъ. — Нѣтъ, извините: я френологъ, понимаете-ли вы это слово, таганскіе гоголевскіе типы!? И если вы такъ тупы и глупы, то нога моя больше... Володя, пойдемъ!
— Уходи, уходи! Да скорѣй уходи! кричалъ разсвирѣпѣвшій отецъ невѣсты. — А то я не стерплю, за волосы тебя возьму, всѣ твои природныя шишки пересчитаю!
— Попробуй, тронь! Тронь хотя мой единый волосъ! — Пойдемъ, Коля!
— Убирайся отсюда, окаянный хренологъ!
Такъ иногда опасно популяризировать науку.
Арлекинъ.
(Вѣсти изъ за 604-хъ верстъ).
Наши питерскія «конки» за минувшій годъ получили доходовъ на нѣсколько десятковъ тысячъ меньше. Немудрено: конки нынче стали такъ тихо ходить, что обыватели приходятъ, куда имъ надо, гораздо скорѣе пѣшкомъ. Кромѣ того, конки даже зимою ѣздятъ со щелями въ рамахъ, такъ что пассажиру достаточно разъ проѣхать, чтобы схватить флюсъ и сидѣть цѣлую недѣлю дома. Какіе ужъ тутъ доходы!
Передъ началомъ лѣтняго сезона наши «дачные» желѣзнодорожники начинаютъ «пущать»... не добавочные поѣзда, а утокъ... Только и слышно, что на такой-то дорогѣ поѣзда будутъ ходить вмѣсто шестидесяти минутъ — только тридцать, на такой-то вводятся удивительные тормозы, на иной обѣщаютъ убавить плату и проч. и проч. Въ переводѣ на обыкновенный языкъ это значитъ: «Переѣзжайте на дачу по нашей линіи, у насъ покупали»! А лѣтомъ, глядишь, все по старому и останется... Рыночники!
Свифтъ.
ПРОВИНЦІАЛЬНЫЯ ЭКСКУРСІИ.
МАЛЕНЬКАЯ УФИМСКАЯ РАЗСѢЯННОСТЬ.
Продовольственная комиссія Уфимской городской думы имѣла прекрасную муку, но не имѣла амбара для храненія. Мѣстный купецъ N., наоборотъ, не имѣлъ муки, но имѣлъ прекрасный амбаръ. Нужно-ли пояснять, что дума сдала на храненіе купцу N. свою муку; муки было 760 кулей. Это — прологъ.
Дѣйствіе первое: когда комиссія вздумала провѣрить свой хлѣбъ, въ амбарѣ не оказалось ни одного куля... Фокусъ, достойный фокусника Пинотти.
Но, да будетъ стыдно тому, кто подумаетъ объ этомъ фокусѣ дурно (дѣйствіе второе): фокусъ оказался маленькой разсѣянностью купца N. У него была срочная поставка въ Верхнеуральскомъ уѣздѣ, туда онъ и отправилъ, по разсѣянности, городскую муку, вмѣсто своей. Но само собою, онъ возвратитъ городу муку и городъ не потерпитъ убытка; онъ совсѣмъ не думаетъ положить себѣ эти 760 кулей въ карманъ. Онъ, вообще, человѣкъ разсѣянный: какъ обращикъ его разсѣянности, приводятъ то, что по льготнымъ свидѣтельствамъ Губернской управы онъ провозилъ на желѣзныхъ дорогахъ свою муку...
Эпилогъ пока покрытъ мракомъ неизвѣстности... Вмѣсто эпилога даримъ герою такой экспромтъ:
Извѣстность вамъ стяжали Подобныя уловки,
Но васъ за нихъ едва-ли Погладятъ по головкѣ...
Какъ нехорошо быть разсѣяннымъ человѣкомъ!
ИЗЪ ТАРАЩИ.
Въ Таращѣ два гласныхъ поссорились; одинъ и подай заявленіе, что противникъ его лишился имущественнаго ценза и его нужно изъ гласныхъ но шапкѣ. Дума согласилась и дала гласному по шапкѣ. Обиженный гласный пожаловался въ кіевское губернское присутствіе, указавъ, что заявленіе облыжно и подано но злобѣ. Присутствіе отмѣнило постановленіе думы и возвратило гласному его права.
Думцамъ въ Таращѣ во главѣ съ головой остается только глаза вытаращить, а затѣмъ конфузливо ихъ опустить. Вмѣсто товарища, они самимъ себѣ дали по шапкѣ.
Очень мило. Желаемъ имъ со временемъ высѣчь самихъ себя.
ХАРЬКОВСКАЯ БОЛЬНАЯ.
Въ нашей думѣ насчитывается 2/3 гласныхъ интеллигентовъ; въ томъ числѣ есть врачи терапевты, врачи зубные, врачи глазные, врачи... словомъ, всевозможныхъ видовъ врачи, а все-таки, наша думушка сильно недомогаетъ...
Странный человѣкъ.
КІЕВСКІЯ ДѢЛИШКИ.
У насъ живется весело, ибо когда обывателямъ становится скучно, они собираются въ городскую думу, настораживаютъ уши и держатся за животики. Это настоящая „школаˮ: голова дѣлаетъ выговоръ гласнымъ и ставитъ ихъ въ уголъ, а гласные шалятъ, щиплятъ и дразнятъ другъ друга. Вотъ одинъ гласный входитъ въ засѣданіе съ папиросой, (курить въ думѣ воспрещается), а сосѣдъ тотчасъ но начальству: г. голова, гласный такой-то куритъ... — Ябеда! доносчикъ! кричитъ обиженный гласный. Подымается буря въ стаканѣ воды. — А настоящіе „интересыˮ вѣдаютъ дѣльцы, которые по необходимости являются совмѣстителями. Такъ, членъ управы, ведущій дѣла по городскимъ скотобойнямъ, назначенъ собственнымъ контролеромъ, то есть, собираетъ деньги и самъ себя провѣряетъ. Это, впрочемъ, обычай издревле: и какъ городъ древній, онъ любитъ всякія древности. Въ учрежденіяхъ цѣнятся живыя „развалиныˮ, по усадьбамъ занимаются раскопками, въ окрестностяхъ отыскиваются клады. Мало того, даже открыта фабрика древностей, искусно поддѣлывающая археологическія драгоцѣнности. То-то „находкаˮ для гг. археологовъ: недостатка въ разныхъ „открытіяхъˮ не будетъ, — вѣдь, новѣйшій фабрикантъ куда изобрѣтательнѣе нашихъ предковъ...
ТЕЛЕФОНЪ
«БУДИЛЬНИКА».
На Волгу. Пароходчикамъ. — Перестаньте прижимать матросовъ и рабочихъ, нанимаемыхъ въ открывающуюся навигацію. Чего ради вы понижаете имъ сравнительно съ прошлыми годами заработную плату, господа? — „А чего жъ имъ давать больше, если они и за эту идутъ“. — Вы бы пословицу вспомнили: нужда научитъ калачики ѣсть. — „Мы другую помнимъ: стыдъ — не дымъ, глазъ не выѣстъ.. “
ЖЕНИХЪ ФРЕНОЛОГЪ.
Въ зажиточномъ семействѣ ждутъ жениха. Отецъ семейства, съ медалью подъ раздвоенной бородой, сидитъ на диванѣ, рядомъ съ нимъ его жена — олицетвореніе жирной квадратуры круга; на креслѣ, окруженная подругами, невѣста, на лицѣ которой написаны всѣ прелести домашняго очага, но написаны еще въ контурѣ, такъ сказать. Есть и сваха — не та традиціонная, съ нахальнымъ лицомъ, а наоборотъ, очень недурная вдовушка, одѣтая съ шикомъ.
Слышится осторожный звонокъ. Всѣ приходятъ въ волненіе и прислушиваются къ сморканью и кряканью въ прихожей. Слышны шаги двухъ паръ ногъ, и въ гостиную являются двое — высокій блондинъ въ широкихъ брюкахъ и низенькій брюнетъ съ булавкой на галстукѣ, изображающей желтую подкову.
— А, милости просимъ, господа! произноситъ сваха — Позвольте познакомить: м-сье Животиковъ, м-сье Ласточкинъ. А это — Иванъ Васильичъ, Анна Денисовна, Марья Ивановна и прочіе...
— Очень пріятно! произноситъ блондинъ (это и
есть женихъ), жметъ всѣмъ руки и, при этомъ, внимательно оглядываетъ будущую родню и невѣсту.
— Чѣмъ потчевать? вдругъ освѣдомляется отецъ, барабаня пальцами по столу. — Чайку али, по русскому обычаю, горностаю съ селедочной прикуской? Брюнетъ, товарищъ жениха, хочетъ что-то сказать, но женихъ предупреждаетъ:
— Ассэ, Володя! — Чаю позвольте намъ, почтеннѣйшій Иванъ Васильичъ.
Началось чаепитіе. Сваха попробовала завязать разговоръ и впутать въ него невѣсту, но та только вспыхивала и на единственный вопросъ жениха, что она за книгу читаетъ, отвѣтила едва слышно:
— Романсъ!
Женихъ пилъ чай и почему-то пристально вглядывался въ головы будущаго тестя, тещи и невѣсты.
— Дозвольте вопросъ сдѣлать, — наконецъ, спросилъ папаша, погладивъ свою лысину. — Что это вы на мою рѣдкую волосянку такъ растаращились? Облысѣлъ, что дѣлать! Ну, да я тѣмъ утѣшаюсь, что это ни отъ чего иного, а отъ Бога.
— Нѣтъ-съ, я не про малость волосъ вашихъ... — возразилъ женихъ. — Я на черепныя кости вниманіе обращаю...
— Мм... кости? Я что-то плохо васъ понимаю...
— Вѣрю. А суть въ томъ, что я — френологъ... Не то чтобы спеціалистъ, но большой любитель... Володя, ассэ!
Володя въ это время дернулъ жениха за фалду. — Я могу, продолжалъ женихъ, — при ощупаніи черепа любого человѣка, весь характеръ его разсказать и даже всю жизнь его приблизительно разузнать... Всѣ изумились.
— Это я такъ принимаю, что вы шутите! — сказалъ отецъ невѣсты.
— Ни-ни! Хотите, я васъ ощупаю и узнаю все? Нѣтъ? Очень жаль. А я, признаться, этотъ опытъ даже условіемъ нашего знакомства ставлю...
— Мм... Да, извольте, пожалуй... Я готовъ, но вы это шутки шутите!
Отецъ подвинулся къ жениху. Тотъ засучилъ для чего то рукава и подошелъ къ Ивану Васильевичу.
— Колька! шепнулъ жениху товарищъ. — Брось свои штуки... Опять насъ выведутъ...
— Володя, ассэ! Вотъ-съ, почтеннѣйшій Иванъ Васильичъ, извольте видѣть: у васъ черепъ почти круглый... но есть на немъ три шишки, объясняющія...
— Нѣтъ у меня никакихъ шишекъ! возразилъ отецъ. — Пьянъ не былъ, не падалъ...
— Природныя шишки, а не благопріобрѣтенныя! Круглота вашего черепа доказываетъ, что характеръ у васъ твердый, крутой и какъ бы звѣрскій...
— Звѣрскій?! Вотъ тебѣ разъ!
— Эта шишка говоритъ о вашей склонности къ чрезмѣрному чревоугодію, т. е. ѣдѣ, закускѣ, выпивкѣ... — Однако, куплеты!
— Эта шишка — шишка плутовства... Володя, ассэ и ну тебя къ чорту! Эта третья шишка — самая дурная: наклонность къ уголовнымъ преступленіямъ... Стойте, я еще лобныя кости не щупалъ!
— Нѣтъ, спасибо, милый другъ! я твою механику понялъ... Не знаю, что у меня тамъ за шишки на головѣ, а вотъ у тебя на башкѣ одна есть...
— Совершенно вѣрно: я и свою голову щупалъ и могу разсказать... Вотъ у меня шишка влюбчивости, вотъ шишка — говорить правду въ глаза, вотъ...
— Вотъ шишка ерыжничать и чужіе ужины жрать! подхватилъ отецъ невѣсты. — Ахъ, ты, дерево дурацкое! Пришелъ въ чужой домъ и глумится надъ порядочными людьми... Евлампія Валентиновна, откуда ты этихъ разбойниковъ выкопала!?
— Кто же зналъ, что онъ подобный необразованный нахалъ? воскликнула сваха.
— Я необразованный!? вскипятился женихъ. — Нѣтъ, извините: я френологъ, понимаете-ли вы это слово, таганскіе гоголевскіе типы!? И если вы такъ тупы и глупы, то нога моя больше... Володя, пойдемъ!
— Уходи, уходи! Да скорѣй уходи! кричалъ разсвирѣпѣвшій отецъ невѣсты. — А то я не стерплю, за волосы тебя возьму, всѣ твои природныя шишки пересчитаю!
— Попробуй, тронь! Тронь хотя мой единый волосъ! — Пойдемъ, Коля!
— Убирайся отсюда, окаянный хренологъ!
Такъ иногда опасно популяризировать науку.
Арлекинъ.