На ряду съ антрепренерами для преодолѣнія московской скуки состязаются скакуны, жокеи и любители. Весь этотъ „циклъ удовольствійˮ, который вертится на кругу Ходынскаго поля, гдѣ гордо развѣваются конскіе хвосты и гдѣ сотни глазъ „съ замираніемъ сердцаˮ трепетно слѣдятъ за изгибами торсовъ, можетъ довести человѣка до невѣроятныхъ поступковъ: человѣкъ можетъ проиграть всѣ деньги въ тотошкѣ, вмѣсто того, чтобъ оставить ихъ „въ одномъ изъ буфетовъˮ, и наоборотъ! — Тотошка!! Кто тебя опишетъ? Это остроумнѣйшее учрежденіе конца вѣка, которое ждетъ своего Скотта. Чтобы описать всѣ изгибы человѣческой души, танцующей на скачкахъ изъ кармана въ пятки и обратно, надо родиться на конюшнѣ! Надо вырости въ конюшнѣ, сростись съ нею и посвятить ей лучшіе часы въ жизни (иногда даже часы закладываются), чтобъ понять, что порою значитъ въ жизни „одна секундаˮ. Обыкновенные смертные ничего этого не знаютъ, а знаютъ только, что можно за рубль получить 100 рублей или одинъ кукишъ; въ этомъ вся „острота ощущеніяˮ. Этимъ объясняется — почему многіе почтенные на видъ люди на второй день послѣ скачекъ, отправляясь на службу, дѣлаютъ „проскачкиˮ, цѣлуя жену „считаютъ секундыˮ и къ обѣду „впечатлѣніе галопа ослабляетсяˮ...
Въ общемъ, принимая во вниманіе ножки французскихъ гражданокъ, на которыя въ Парижѣ „никто не покушалсяˮ (даже Равашоль) и которыя, слѣдовательно, привезены къ намъ ОМО НОМЪ, принимая дальше во вниманіе разновозрастные экземпляры Эрмитажа и фееречной фантазіи и не упуская изъ виду тѣ экземпляры, которые въ изобиліи, можно надѣяться, доставитъ „общественная конюшняˮ, можно быть увѣреннымъ, что никто изъ винныхъ заводчиковъ нынѣшнимъ лѣтомъ не пострадаетъ!
Въ Австро-Венгріи существуетъ чешскій вопросъ. Чешскій вопросъ состоитъ въ томъ, что, когда у нѣмцевъ чешутся языки, у чеховъ чешутся руки и наоборотъ. Чехи терпѣть не могутъ нѣмецкаго языка и готовы вырвать его съ кор
немъ, а нѣмцы съ безпокойствомъ взираютъ на чешскія руки, которыя протягиваются къ «коронѣ Стефана». Такимъ образомъ, «австрійскія дѣтитѣшатся, а Австрія отъ этой катавасіи плачетъ.
Погладитъ она по головкѣ нѣмцевъ — чехи орутъ благимъ матомъ, потреплетъ по щекѣ чеховъ — нѣмцы строятъ губы... Пришлось Австріи выдумать нѣмецко чешское соглашеніе. Одно изъ тѣхъ соглашеній, которыми изобилуетъ эта страна и которыя состоятъ въ томъ, чтобы соединить несоединимое и, переливши изъ пустого въ порожнее, попасть изъ огня въ полымя. — Этого и достигла Австрія нѣмецкимъ соглашеніемъ. Австрійскіе политики недавно состряпали брачный контрактъ между Чехіей и нѣмцемъ, а когда, повидимому, все уже было готово, и молодые молча шли испробовать плоды союза, нѣмецъ задѣлъ чешскую амбицію, заговоривъ по нѣмецки „тамъ, гдѣ этого не слѣдовалоˮ — и невѣста послала жениха ко всѣмъ чертямъ! Отъ брачнаго контракта остались только «перья». Чехія кричитъ: хочу остаться славянкою! Свахи и политики въ отчаяніи опустили носы и руки — и спрашиваютъ другъ у друга: что будетъ? — Повидимому, ничего не будетъ!
САДОВЫЙ СЕЗОНЪ.
Чуждъ духовныхъ развлеченій Житель истинный Москвы:
Пищей умственной не хочетъ Утруждать онъ головы...
Но спасти его отъ скуки, Злое горе разогнать,
Собралась изъ трехъ субъектовъ Увлекательная рать.
Есть у нихъ отъ скуки средство, Имъ бальзамъ отъ скуки данъ: Шансонетки, чертовщина, Оперетка и канканъ.
Новый поэтикъ.
МАЛЕНЬКІЯ ДЕРЗОСТИ.
— Слышалъ, въ думу Охотничій клубъ переѣзжаетъ?
— Неужели и теперь еще находятся охотники идти въ думу?
— Почему не состоялось адвокатскаго собранія объ адвокатскихъ бѣгахъ?
— Вѣроятно, всѣ адвокаты разбѣжались.
М. Враль.
НА УШКО Гг. ВЕЛОСИПЕДИСТАМЪ.
Сто верстъ промчаться, господа, Азарта ради, безъ сомнѣнья, Не развлеченье, а мученье И даже просто ерунда.
Л—о.
МОСКОВСКІЯ АРАБЕСКИ.
— Жаль, что почтенный П. М. Щепкинъ отказался отъ званія гласнаго думы!
— Этого и надо было ожидать. Теперь въ думѣ пренія ведутъ, точно лѣсъ рубятъ; а когда лѣсъ рубятъ, всегда щепки летятъ.
— Почему «Фантазія» открылась «Свадьбой при фонаряхъ»?
— Пьеса ко двору, въ Москвѣ рѣдко свадьбы безъ фонарей обходятся.
— Что вы скажете объ ученическихъ спектакляхъ нашей драматической школы?
— Масса маленькихъ Южиныхъ, Никулиныхъ и Ермоловыхъ и ни одного Иванова, ни одной Петровой... большихъ.
— Смотрѣли на открытіи Эрмитажа «Дочь Фаншонъ»?
— Смотрѣлъ. Любопытно, скопитъ ли ей антре
пренеръ на приданое изъ сборовъ.
НРАВЫ ЖИВОТНЫХЪ.
(Наглядныя параллели).
Въ домѣ у нихъ были кошка и собака...
Не дѣлайте преждевременныхъ заключеній: кошка съ собакой жили очень мирно. Вначалѣ онѣ погрызлись немножко, по несходству натуръ: Султанъ укусилъ Машку за хвостъ, а Машка Султану оцарапала глазъ и носъ; но потомъ подружились, и даже до того, что ѣли супъ уже изъ одной тарелки и спали на одной подстилкѣ.
Случалось, у Султана, подъ вліяніемъ дурной погоды, просыпалась «собачья натура», а у Машки» кошачья — и тогда въ домѣ подымался содомъ: общая подстилка, въ пылу битвы, рвалась въ клочья, общая миска въ дребезги разбивалась — и кошка съ собакой, искусанныя, всклокоченныя и взаимно исцарапанныя, расходились.
Но... Султанъ скучаетъ безъ Машки, Машка безъ Султана — и снова сходятся они, мирятся, и снова дѣлятъ миску и подстилку.
Собака принадлежала Семену Семенычу, а кошка Аннѣ Макаровнѣ. Сами-же они принадлежали другъ другу, такъ какъ были пять лѣтъ женаты.
По мнѣнію «свѣта», не было на свѣтѣ союза болѣе согласнаго и прочнаго.
По мнѣнію-же Ардальона Саввича Перепелкина, ихъ стариннаго друга, у Бунтиковыхъ слишкомъ часто билась фаянсовая и стекляная посуда.
Недѣли не проходило безъ того, чтобы Семенъ Семенычъ не отправился въ посудный рядъ съ цѣлью «подкупить» то чашекъ съ блюдцами, то шаръ для лампы, то, наконецъ, муравленый цвѣточный горшокъ.
Бунтиковыхъ люди домовитые хвалили: «не изъ дому несутъ, а въ домъ».
И точно, ни горшковъ, ни тарелокъ — уже разбитыхъ — Бунтиковы не выносили изъ дому.
Прислуга, лакей или горничная, взявъ щетку въ руки, выметала черепки изъ подъ разбитой посуды и соръ изъ подъ цвѣточныхъ горшковъ въ сѣни, на дворъ, рѣдко па улицу — и тѣмъ ограничивалась. Бунтиковъ или Бунтикова садились на извощика, ѣхали и покупали новую посуду.
Послѣдніе года два и онъ и она зачастили къ Перепелкину. Супруги никогда не ѣздили къ нему вмѣстѣ. Сперва Бунтикова, красная и возбужденная, выскочитъ въ легкомъ платьѣ на улицу и прикажетъ извощику везти себя къ Перепелкину. Потомъ, чрезъ минуту, выбѣжитъ Бунтиковъ, взволнованный, на ходу натягивая на себя пальто, и тоже приказываетъ извощику летѣть во всю мочь къ Перепелкину, стараясь обогнать Бунтикову.
А Перепелкинъ, выпустивъ чрезъ чистый ходъ Бунтикову, принимаетъ чрезъ парадный ходъ, Бунтикова. Пріятели запираются въ кабинетъ, и тамъ, при закрытыхъ дверяхъ, идутъ горячіе дебаты о разбитой посудѣ.
Годъ цѣлый Бунтиковы ѣздили къ этому елейной души человѣку, а когда онъ отъ разстройства нервовъ слегъ въ лѣчебницу — начали ѣздить къ Бабочкину, старому знакомцу Перепелкина.
— Искренно радъ, искренно радъ, сегодня сдѣлалъ доброе дѣло: примирилъ ссорящихся Бунтиковыхъ! говорилъ сіяющій Бабочкинъ, посѣтивъ Перепелкина въ больницѣ.
— Какъ?! больной даже съ постели вскочилъ: — такъ теперь къ вамъ они повадились ѣздить? вы достались имъ на муку?! Поздравляю! Несчастный человѣкъ! Три года ѣздили ко мнѣ... уложили въ постель... Уложатъ васъ... Посуду били?., а?
Бабочкинъ задумался, потомъ затосковалъ, потомъ рѣшилъ отмѣтиться въ Сергіевъ посадъ.
Но... влетѣлъ Бунтиковъ, дрожащій отъ бѣшенства, и объявилъ:
— Кончено! Мы разъѣзжаемся!! Нѣтъ, теперь это уже не дѣтская игра: она запустила въ меня фарфоровой вазой, и ея кошка, по ея наущенію, выцарапала лѣвый глазъ моему Султану. Ея нѣтъ сейчасъ у васъ, Мегеры моей?.. еще, не пріѣзжала? И не принимайте ее, не вѣрьте ей...
Чрезъ полчаса влетѣла Бунтикова:
— Поздравьте: мы разъѣхались! Нѣтъ, нѣтъ, неуговаривайте! теперь я ничего уже слушать не хочу! Онъ бросилъ въ меня фарфоровую вазу! А его противный песъ изувѣчилъ мою кошечку. Я сейчасъ переѣзжаю къ теткѣ!
— «Фу! Слава Тебѣ Господи, теперь ужъ, кажется, на всегда они оставили меня въ покоѣ: разъѣхались! Такъ что и отмѣчаться мнѣ ненужно», рѣшилъ Бабочкинъ.
Извѣстіе подтвердилось на дѣлѣ: Бунтиковы точно разъѣхались.
... Чрезъ двѣ недѣли выписавшійся изъ больницы Перепелкинъ встрѣтился на улицѣ съ Бунтиковымъ. На этотъ разъ встрѣча съ нимъ не вызвала въ немъ нервной дрожи; Перепелкинъ даже подумалъ: «не зайти ли къ нему чаю напиться, по холостому»?..
Бунтиковъ торопился; лицо у него было озабочено.
— Куда, батенька, спѣшите?
— Некогда, некогда, спѣшу!.. вотъ тутъ... въ магазинъ... извините... прощайте!.. Нужно прикупить для хозяйства стеклянной посуды...
Несчастный Перепелкинъ хотѣлъ въ ужасѣ ахнуть, но ограничился тѣмъ, что махнулъ только рукой.
Николо.
Въ общемъ, принимая во вниманіе ножки французскихъ гражданокъ, на которыя въ Парижѣ „никто не покушалсяˮ (даже Равашоль) и которыя, слѣдовательно, привезены къ намъ ОМО НОМЪ, принимая дальше во вниманіе разновозрастные экземпляры Эрмитажа и фееречной фантазіи и не упуская изъ виду тѣ экземпляры, которые въ изобиліи, можно надѣяться, доставитъ „общественная конюшняˮ, можно быть увѣреннымъ, что никто изъ винныхъ заводчиковъ нынѣшнимъ лѣтомъ не пострадаетъ!
Въ Австро-Венгріи существуетъ чешскій вопросъ. Чешскій вопросъ состоитъ въ томъ, что, когда у нѣмцевъ чешутся языки, у чеховъ чешутся руки и наоборотъ. Чехи терпѣть не могутъ нѣмецкаго языка и готовы вырвать его съ кор
немъ, а нѣмцы съ безпокойствомъ взираютъ на чешскія руки, которыя протягиваются къ «коронѣ Стефана». Такимъ образомъ, «австрійскія дѣтитѣшатся, а Австрія отъ этой катавасіи плачетъ.
Погладитъ она по головкѣ нѣмцевъ — чехи орутъ благимъ матомъ, потреплетъ по щекѣ чеховъ — нѣмцы строятъ губы... Пришлось Австріи выдумать нѣмецко чешское соглашеніе. Одно изъ тѣхъ соглашеній, которыми изобилуетъ эта страна и которыя состоятъ въ томъ, чтобы соединить несоединимое и, переливши изъ пустого въ порожнее, попасть изъ огня въ полымя. — Этого и достигла Австрія нѣмецкимъ соглашеніемъ. Австрійскіе политики недавно состряпали брачный контрактъ между Чехіей и нѣмцемъ, а когда, повидимому, все уже было готово, и молодые молча шли испробовать плоды союза, нѣмецъ задѣлъ чешскую амбицію, заговоривъ по нѣмецки „тамъ, гдѣ этого не слѣдовалоˮ — и невѣста послала жениха ко всѣмъ чертямъ! Отъ брачнаго контракта остались только «перья». Чехія кричитъ: хочу остаться славянкою! Свахи и политики въ отчаяніи опустили носы и руки — и спрашиваютъ другъ у друга: что будетъ? — Повидимому, ничего не будетъ!
САДОВЫЙ СЕЗОНЪ.
Чуждъ духовныхъ развлеченій Житель истинный Москвы:
Пищей умственной не хочетъ Утруждать онъ головы...
Но спасти его отъ скуки, Злое горе разогнать,
Собралась изъ трехъ субъектовъ Увлекательная рать.
Есть у нихъ отъ скуки средство, Имъ бальзамъ отъ скуки данъ: Шансонетки, чертовщина, Оперетка и канканъ.
Новый поэтикъ.
МАЛЕНЬКІЯ ДЕРЗОСТИ.
— Слышалъ, въ думу Охотничій клубъ переѣзжаетъ?
— Неужели и теперь еще находятся охотники идти въ думу?
— Почему не состоялось адвокатскаго собранія объ адвокатскихъ бѣгахъ?
— Вѣроятно, всѣ адвокаты разбѣжались.
М. Враль.
НА УШКО Гг. ВЕЛОСИПЕДИСТАМЪ.
Сто верстъ промчаться, господа, Азарта ради, безъ сомнѣнья, Не развлеченье, а мученье И даже просто ерунда.
Л—о.
МОСКОВСКІЯ АРАБЕСКИ.
— Жаль, что почтенный П. М. Щепкинъ отказался отъ званія гласнаго думы!
— Этого и надо было ожидать. Теперь въ думѣ пренія ведутъ, точно лѣсъ рубятъ; а когда лѣсъ рубятъ, всегда щепки летятъ.
— Почему «Фантазія» открылась «Свадьбой при фонаряхъ»?
— Пьеса ко двору, въ Москвѣ рѣдко свадьбы безъ фонарей обходятся.
— Что вы скажете объ ученическихъ спектакляхъ нашей драматической школы?
— Масса маленькихъ Южиныхъ, Никулиныхъ и Ермоловыхъ и ни одного Иванова, ни одной Петровой... большихъ.
— Смотрѣли на открытіи Эрмитажа «Дочь Фаншонъ»?
— Смотрѣлъ. Любопытно, скопитъ ли ей антре
пренеръ на приданое изъ сборовъ.
НРАВЫ ЖИВОТНЫХЪ.
(Наглядныя параллели).
Въ домѣ у нихъ были кошка и собака...
Не дѣлайте преждевременныхъ заключеній: кошка съ собакой жили очень мирно. Вначалѣ онѣ погрызлись немножко, по несходству натуръ: Султанъ укусилъ Машку за хвостъ, а Машка Султану оцарапала глазъ и носъ; но потомъ подружились, и даже до того, что ѣли супъ уже изъ одной тарелки и спали на одной подстилкѣ.
Случалось, у Султана, подъ вліяніемъ дурной погоды, просыпалась «собачья натура», а у Машки» кошачья — и тогда въ домѣ подымался содомъ: общая подстилка, въ пылу битвы, рвалась въ клочья, общая миска въ дребезги разбивалась — и кошка съ собакой, искусанныя, всклокоченныя и взаимно исцарапанныя, расходились.
Но... Султанъ скучаетъ безъ Машки, Машка безъ Султана — и снова сходятся они, мирятся, и снова дѣлятъ миску и подстилку.
Собака принадлежала Семену Семенычу, а кошка Аннѣ Макаровнѣ. Сами-же они принадлежали другъ другу, такъ какъ были пять лѣтъ женаты.
По мнѣнію «свѣта», не было на свѣтѣ союза болѣе согласнаго и прочнаго.
По мнѣнію-же Ардальона Саввича Перепелкина, ихъ стариннаго друга, у Бунтиковыхъ слишкомъ часто билась фаянсовая и стекляная посуда.
Недѣли не проходило безъ того, чтобы Семенъ Семенычъ не отправился въ посудный рядъ съ цѣлью «подкупить» то чашекъ съ блюдцами, то шаръ для лампы, то, наконецъ, муравленый цвѣточный горшокъ.
Бунтиковыхъ люди домовитые хвалили: «не изъ дому несутъ, а въ домъ».
И точно, ни горшковъ, ни тарелокъ — уже разбитыхъ — Бунтиковы не выносили изъ дому.
Прислуга, лакей или горничная, взявъ щетку въ руки, выметала черепки изъ подъ разбитой посуды и соръ изъ подъ цвѣточныхъ горшковъ въ сѣни, на дворъ, рѣдко па улицу — и тѣмъ ограничивалась. Бунтиковъ или Бунтикова садились на извощика, ѣхали и покупали новую посуду.
Послѣдніе года два и онъ и она зачастили къ Перепелкину. Супруги никогда не ѣздили къ нему вмѣстѣ. Сперва Бунтикова, красная и возбужденная, выскочитъ въ легкомъ платьѣ на улицу и прикажетъ извощику везти себя къ Перепелкину. Потомъ, чрезъ минуту, выбѣжитъ Бунтиковъ, взволнованный, на ходу натягивая на себя пальто, и тоже приказываетъ извощику летѣть во всю мочь къ Перепелкину, стараясь обогнать Бунтикову.
А Перепелкинъ, выпустивъ чрезъ чистый ходъ Бунтикову, принимаетъ чрезъ парадный ходъ, Бунтикова. Пріятели запираются въ кабинетъ, и тамъ, при закрытыхъ дверяхъ, идутъ горячіе дебаты о разбитой посудѣ.
Годъ цѣлый Бунтиковы ѣздили къ этому елейной души человѣку, а когда онъ отъ разстройства нервовъ слегъ въ лѣчебницу — начали ѣздить къ Бабочкину, старому знакомцу Перепелкина.
— Искренно радъ, искренно радъ, сегодня сдѣлалъ доброе дѣло: примирилъ ссорящихся Бунтиковыхъ! говорилъ сіяющій Бабочкинъ, посѣтивъ Перепелкина въ больницѣ.
— Какъ?! больной даже съ постели вскочилъ: — такъ теперь къ вамъ они повадились ѣздить? вы достались имъ на муку?! Поздравляю! Несчастный человѣкъ! Три года ѣздили ко мнѣ... уложили въ постель... Уложатъ васъ... Посуду били?., а?
Бабочкинъ задумался, потомъ затосковалъ, потомъ рѣшилъ отмѣтиться въ Сергіевъ посадъ.
Но... влетѣлъ Бунтиковъ, дрожащій отъ бѣшенства, и объявилъ:
— Кончено! Мы разъѣзжаемся!! Нѣтъ, теперь это уже не дѣтская игра: она запустила въ меня фарфоровой вазой, и ея кошка, по ея наущенію, выцарапала лѣвый глазъ моему Султану. Ея нѣтъ сейчасъ у васъ, Мегеры моей?.. еще, не пріѣзжала? И не принимайте ее, не вѣрьте ей...
Чрезъ полчаса влетѣла Бунтикова:
— Поздравьте: мы разъѣхались! Нѣтъ, нѣтъ, неуговаривайте! теперь я ничего уже слушать не хочу! Онъ бросилъ въ меня фарфоровую вазу! А его противный песъ изувѣчилъ мою кошечку. Я сейчасъ переѣзжаю къ теткѣ!
— «Фу! Слава Тебѣ Господи, теперь ужъ, кажется, на всегда они оставили меня въ покоѣ: разъѣхались! Такъ что и отмѣчаться мнѣ ненужно», рѣшилъ Бабочкинъ.
Извѣстіе подтвердилось на дѣлѣ: Бунтиковы точно разъѣхались.
... Чрезъ двѣ недѣли выписавшійся изъ больницы Перепелкинъ встрѣтился на улицѣ съ Бунтиковымъ. На этотъ разъ встрѣча съ нимъ не вызвала въ немъ нервной дрожи; Перепелкинъ даже подумалъ: «не зайти ли къ нему чаю напиться, по холостому»?..
Бунтиковъ торопился; лицо у него было озабочено.
— Куда, батенька, спѣшите?
— Некогда, некогда, спѣшу!.. вотъ тутъ... въ магазинъ... извините... прощайте!.. Нужно прикупить для хозяйства стеклянной посуды...
Несчастный Перепелкинъ хотѣлъ въ ужасѣ ахнуть, но ограничился тѣмъ, что махнулъ только рукой.
Николо.