нія руки поэтому токая: «дорогая, хотите слѣдовать со мной весь жизненный путь рядомъ, бокьо-бокъ — верхомъ»?
Въ виду того, что «лучшія породы» англичанокъ представляютъ изъ себя настоящихъ куколъ, которыя осчастливливаютъ своей рукой только того, кто превосходитъ ихъ «безчувствіемъ»; можно только удивляться открытой «любовной жизни» низшихъ классовъ.
Въ этомъ отношеніи Гайдъ Паркъ представляетъ изъ себя нѣчто такое, чего вы не увидите нигдѣ на бѣломъ свѣтѣ. Это настоящая выставка «любовныхъ паръ»: тамъ цѣлуются среди бѣлаго дня, на безконечныхъ рядахъ скамеекъ, пара около пары съ вытянутыми ногами такъ, что гуляющіе мимо пѣшеходы спотыкаются, какъ неопытные музыканты по клавишамъ. Большею частью представителями Амура тутъ солдаты. Вообще, жизнь лондонскаго гвардейца протекаетъ очень сладко, въ то время, какъ его линейные коллеги изнываютъ гдѣ нибудь въ Манипурѣ или въ другихъ «темныхъ углахъ» земного шара...
«Борьба изъ-за чужихъ сокровищъ» украшаетъ лондонскихъ героевъ только «синяками». —Дерутся здѣсь изъ за любви во славу Амура невѣроятно сильно! То обстоятельство, что лондонскіе солдаты выходятъ на улицу, по положенію, безъ холоднаго оружія, ни къ чему не ведетъ; ибо они имѣютъ еще болѣе холодное и опасное оружіе «въ лицѣ своихъ кулаковъ», такъ сказать...
Благодаря отсутствію дисциплины въ наемныхъ войскахъ и малѣйшаго признака офицера, внѣ
службы, кулаки лондонскихъ гвардейцевъ отличаются ежедневными подвигами, которые не принимаютъ опустошительнаго характера только благодаря опять таки присутствію двухъ кулаковъ у «штатскихъ»; къ тому же, послѣдніе, обыкновенно, имѣютъ при себѣ болѣе основательную палку, чѣмъ тросточка, которую дозволяется воину носить на прогулкахъ.
Ежедневно можно видѣть такія сцены: гуляетъ, этакъ, красная курточка «изъ кавалеріи», съ маленькимъ круглымъ «шапо-блинчикомъ» на правомъ ухѣ, напоминая собою обезьяну въ формѣ, «съ прекрасной» подъ ручку, и встрѣчается съ какимъ-нибудь мясникомъ, которому красавица недавно только измѣнила. Сейчасъ же начинается обмѣнъ привѣтствій и ругательствъ, вокругъ собирается толпа любопытныхъ въ ожиданіи важныхъ событій. Пока идетъ дуэтъ ругательствъ, состязаніе ведется, не взирая на оскорбленіе мундира, въ томъ направленіи, чтобы пріобрѣсти большинство голосовъ смѣющихся на свою сторону... Казусомъ для дуэли является только вмѣшательство дамы, о которой ведется рѣчь!
Какъ только она откроетъ ротъ, она моментально получаетъ отъ обиженнаго или обманутаго кавалера звонкую пощечину. Тогда уже дѣло переходитъ на рыцарскую почву — и, пока дама воетъ или ноетъ отъ боли и закрываетъ лицо ладонью, яко бы отъ стыда, кавалеры сосредоточенно снимаютъ сюртуки...
Солдатъ снимаетъ посреди улицы красную курточку и любезнымъ толчкомъ передаетъ ее, для
храненія, своей плачущей дамѣ. «Штатскому» секундируетъ ближайшій джентельменъ, — и всѣ, не исключая и полицейскихъ, съ интересомъ ждутъ исхода. Боксированіе изъ ста случаевъ въ девяноста кончаютъ пораженіемъ военнаго представителя Амура. Заключается сраженіе «ударомъ въ глазъ», послѣ того — какъ пара настоящихъ зубовъ уже лежитъ на мостовой и «въ счетъ» поединка не идетъ... Окрестности глаза моментально опухаютъ и обрѣтающійся въ толпѣ врачъ безъ разговоровъ прорѣзываетъ опухоль, дабы молодецъ хоть что нибудь видѣлъ, по крайней мѣрѣ. Побѣдителя толпа привѣтствуетъ, а побѣжденнаго даритъ сочувствіями и доставляетъ домой.
Доставленному домой солдату полученный ударъ предписываетъ арестъ въ казармѣ и при ближайшемъ «выходѣ» командиръ его привѣтствуетъ комплиментомъ:
— «Синякъ вамъ очень идетъ къ лицу»...
Возвышенный трактатъ объ англійскомъ Амурѣ заканчивается, такимъ образомъ, синяками; но это здѣсь обыкновенный финалъ любви — или начало! Потому что изъ за лэди всегда боксируютъ, если у нея два поклонника.
За то британцы могутъ съ гордостью заявлять, что у нихъ нѣтъ «варварской дуэли»!..
— Отчего твой кулакъ въ крови, Эдуардъ?
— Я до полусмерти дулъ соперниковъ... во имя
Амура.
дрыгаютъ ногами и летятъ кубаремъ съ насиженныхъ мѣстъ. Тори сулятъ синицу и лавры въ будущемъ, Гладстонъ — курицу и лавры въ супѣ. Конечно, синица хвалилась море зажечь, но за курицу выступаютъ выборные пѣтухи, и съ консервативныхъ птицъ только перья летятъ. Онѣтаки выходятъ достаточно ощипанными.
Главная союзница старика — автономія, капризная и чувствительная особа, съ которой заигрываетъ пропасть кавалеровъ, но, какъ вполнѣ современная, практичная барыня, она предпочитаетъ опираться па старика, который питаетъ «серьезныянамѣренія...
МАЛЕНЬКІЯ ДЕРЗОСТИ. Передъ мѣщанскими выборами.
— Неужели выберутъ вмѣсто Бородулина Шестеркина?
— Чтожъ! играя въ «фофаны», разрѣшается замѣнять туза шестеркой.
Передъ вновь открытымъ кіоскомъ. Провинціалъ и москвичъ.
— Въ этихъ будочкахъ торгуютъ водой?
— Совершенно вѣрно! Въ нихъ торгуютъ... газетами.
На электрической выставкѣ. Мужъ и жена. — Гдѣ же тутъ, пупончикъ, электричество?
— Развѣ ты, душечка, не знаешь, что электричество невидимо для глазъ
— Читали? Въ Козловѣ для чистоты рѣшили бани закрыть!
— Судя но опрятности бань, Козловъ родной сынъ Москвы: такой маленькій, а ужъ весь въ мамашу.
Послѣ катастрофы въ Грохольскомъ переулкѣ. — Каково? Два домовладѣльца въ грязи утонули!
— Странное дѣло, ужъ, кажется, наши-то домовладѣльцы привыкли по уши въ грязи быть.
Маркизъ Враль.
СОВРЕМЕННЫЙ СЮЖЕТЪ.
Какъ въ наше время много прозы! Но гдѣ поэзія, увы?..
И день и ночь гремятъ обозы По стогнамъ матушки Москвы.
Домовладѣльцы, въ горѣ, въ плачѣ, Глядятъ, исполнены заботъ,
Какъ за заставы возятъ клячи Большія бочки нечистотъ.
Вѣдь, не прозаикъ я холодный, Вѣдь, я романтикъ, я поэтъ...
О чемъ бы спѣть и гдѣ-бы модный На злобу дня найти сюжетъ?
И шепчетъ муза мнѣ украдкой:
„Пѣвецъ мой милый! предъ толпой
Въ стихахъ изящныхъ, въ одѣ сладкой Ассенизацію воспой“.
Декадентъ.
КРАТКІЯ БІОГРАФІИ
ВЕЛИКИХЪ СОВРЕМЕННИКОВЪ.
К. Бріанца.
«Карлотта Бріанца — королева танца. » Годомъ изъ Неаполя. «Танцовала на вулканѣ». Теперь возбуждаетъ фантазію въ «Фантазіи». Обладаетъ «стальнымъ носкомъ», что по «личному» опыту хорошо извѣстно черезъ-чуръ ярымъ поклонникамъ. Танцуетъ сама и заставляетъ танцовать на заднихъ лапкахъ другихъ. Прекрасна, какъ Италія, стройна, какъ макарона, пикантна, какъ «frutti di mare», нѣжна, какъ Кіанти, обладаетъ пылкостью Везувія, тихой прелестью Венеціи, красотой Неаполя и мамашей, старой, какъ Римъ. Можетъ быть сравнена по стройности съ египетскимъ обелискомъ, но «падающей» Пизанской башни ни въ коемъ случаѣ не напоминаетъ.
Паола Кортесъ.
Первая кандидатка въ Луизы Филиппо, «Много шляпы и много платья». Слегка прихрамываетъ и сильно хромаетъ въ пѣніи. По голосу напоминаетъ охрипшую канарейку, по костюму — попугая, по разговору — сороку и по манерамъ — трясогузку. Когда не хватаетъ голоса, показываетъ, гдѣ должна быть высокая нота, не только руками, но и ногами. Г. Омонъ приходится ей «отцомъ роднымъ», а петербургскій г. Омонъ-Платоновъ еще и благодѣтелемъ. Пріѣхала изъ Парижа неизвѣ
стной пѣвичкой, получила у Омона извѣстность, у Омона Платонова — славу и теперь получаетъ у Омона бѣшеныя деньги. Такъ иногда вознаграждаются благодѣянія! Собственно говоря, также какъ и виталинъ, изобрѣтена газетами. Лучшее доказательство того, какую пользу приноситъ человѣку печатное слово.
ВЪ АЛЬБОМЪ ЯХТЪ-КЛУБУ.
(Послѣ гонки).
Пусть тѣшится, сколько
Желаетъ, шутя,
Не плакало-бъ только, Скучая, дитя.
ГЕРОИ ДНЯ.
(Санитарія).
Особа съ чрезвычайно крѣпкими нервами. Отличается чисто женскимъ любопытствомъ. Суетъ свой носъ всюду, гдѣ скверно пахнетъ: въ колодцы, грязныя лужи и помойныя ямы. Исконный врагъ гг. домовладѣльцевъ, съ которыми неустанно воюетъ, наводя на нихъ паническій страхъ. Опоясана спринцовкой, лакомится сулемой и душится карболкой. Это названная дочь Гигіены и Порядка, поддерживаемая казенными усиліями. Немножко тяжеловѣсна на подъемъ. Обыкновенно является во всемъ величіи въ экстренныхъ случаяхъ, и тогда она суетится, шумитъ и поретъ горячку. Ее обязательно сопровождаютъ два неизмѣнныхъ спутника: Штрафъ и Протоколъ, очень медлительнные кавалеры, которые только сбиваютъ серьезную особу съ истиннаго пути. А—тъ.
НА ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ ВЫСТАВКѢ.
(Экспромтъ).
Пусть я обмолвлюсь сгоряча, Пусть устроителей обижу: Пока я вижу... Главача,
Но электричества... не вижу.
Новый поэтикъ.
Въ виду того, что «лучшія породы» англичанокъ представляютъ изъ себя настоящихъ куколъ, которыя осчастливливаютъ своей рукой только того, кто превосходитъ ихъ «безчувствіемъ»; можно только удивляться открытой «любовной жизни» низшихъ классовъ.
Въ этомъ отношеніи Гайдъ Паркъ представляетъ изъ себя нѣчто такое, чего вы не увидите нигдѣ на бѣломъ свѣтѣ. Это настоящая выставка «любовныхъ паръ»: тамъ цѣлуются среди бѣлаго дня, на безконечныхъ рядахъ скамеекъ, пара около пары съ вытянутыми ногами такъ, что гуляющіе мимо пѣшеходы спотыкаются, какъ неопытные музыканты по клавишамъ. Большею частью представителями Амура тутъ солдаты. Вообще, жизнь лондонскаго гвардейца протекаетъ очень сладко, въ то время, какъ его линейные коллеги изнываютъ гдѣ нибудь въ Манипурѣ или въ другихъ «темныхъ углахъ» земного шара...
«Борьба изъ-за чужихъ сокровищъ» украшаетъ лондонскихъ героевъ только «синяками». —Дерутся здѣсь изъ за любви во славу Амура невѣроятно сильно! То обстоятельство, что лондонскіе солдаты выходятъ на улицу, по положенію, безъ холоднаго оружія, ни къ чему не ведетъ; ибо они имѣютъ еще болѣе холодное и опасное оружіе «въ лицѣ своихъ кулаковъ», такъ сказать...
Благодаря отсутствію дисциплины въ наемныхъ войскахъ и малѣйшаго признака офицера, внѣ
службы, кулаки лондонскихъ гвардейцевъ отличаются ежедневными подвигами, которые не принимаютъ опустошительнаго характера только благодаря опять таки присутствію двухъ кулаковъ у «штатскихъ»; къ тому же, послѣдніе, обыкновенно, имѣютъ при себѣ болѣе основательную палку, чѣмъ тросточка, которую дозволяется воину носить на прогулкахъ.
Ежедневно можно видѣть такія сцены: гуляетъ, этакъ, красная курточка «изъ кавалеріи», съ маленькимъ круглымъ «шапо-блинчикомъ» на правомъ ухѣ, напоминая собою обезьяну въ формѣ, «съ прекрасной» подъ ручку, и встрѣчается съ какимъ-нибудь мясникомъ, которому красавица недавно только измѣнила. Сейчасъ же начинается обмѣнъ привѣтствій и ругательствъ, вокругъ собирается толпа любопытныхъ въ ожиданіи важныхъ событій. Пока идетъ дуэтъ ругательствъ, состязаніе ведется, не взирая на оскорбленіе мундира, въ томъ направленіи, чтобы пріобрѣсти большинство голосовъ смѣющихся на свою сторону... Казусомъ для дуэли является только вмѣшательство дамы, о которой ведется рѣчь!
Какъ только она откроетъ ротъ, она моментально получаетъ отъ обиженнаго или обманутаго кавалера звонкую пощечину. Тогда уже дѣло переходитъ на рыцарскую почву — и, пока дама воетъ или ноетъ отъ боли и закрываетъ лицо ладонью, яко бы отъ стыда, кавалеры сосредоточенно снимаютъ сюртуки...
Солдатъ снимаетъ посреди улицы красную курточку и любезнымъ толчкомъ передаетъ ее, для
храненія, своей плачущей дамѣ. «Штатскому» секундируетъ ближайшій джентельменъ, — и всѣ, не исключая и полицейскихъ, съ интересомъ ждутъ исхода. Боксированіе изъ ста случаевъ въ девяноста кончаютъ пораженіемъ военнаго представителя Амура. Заключается сраженіе «ударомъ въ глазъ», послѣ того — какъ пара настоящихъ зубовъ уже лежитъ на мостовой и «въ счетъ» поединка не идетъ... Окрестности глаза моментально опухаютъ и обрѣтающійся въ толпѣ врачъ безъ разговоровъ прорѣзываетъ опухоль, дабы молодецъ хоть что нибудь видѣлъ, по крайней мѣрѣ. Побѣдителя толпа привѣтствуетъ, а побѣжденнаго даритъ сочувствіями и доставляетъ домой.
Доставленному домой солдату полученный ударъ предписываетъ арестъ въ казармѣ и при ближайшемъ «выходѣ» командиръ его привѣтствуетъ комплиментомъ:
— «Синякъ вамъ очень идетъ къ лицу»...
Возвышенный трактатъ объ англійскомъ Амурѣ заканчивается, такимъ образомъ, синяками; но это здѣсь обыкновенный финалъ любви — или начало! Потому что изъ за лэди всегда боксируютъ, если у нея два поклонника.
За то британцы могутъ съ гордостью заявлять, что у нихъ нѣтъ «варварской дуэли»!..
— Отчего твой кулакъ въ крови, Эдуардъ?
— Я до полусмерти дулъ соперниковъ... во имя
Амура.
дрыгаютъ ногами и летятъ кубаремъ съ насиженныхъ мѣстъ. Тори сулятъ синицу и лавры въ будущемъ, Гладстонъ — курицу и лавры въ супѣ. Конечно, синица хвалилась море зажечь, но за курицу выступаютъ выборные пѣтухи, и съ консервативныхъ птицъ только перья летятъ. Онѣтаки выходятъ достаточно ощипанными.
Главная союзница старика — автономія, капризная и чувствительная особа, съ которой заигрываетъ пропасть кавалеровъ, но, какъ вполнѣ современная, практичная барыня, она предпочитаетъ опираться па старика, который питаетъ «серьезныянамѣренія...
МАЛЕНЬКІЯ ДЕРЗОСТИ. Передъ мѣщанскими выборами.
— Неужели выберутъ вмѣсто Бородулина Шестеркина?
— Чтожъ! играя въ «фофаны», разрѣшается замѣнять туза шестеркой.
Передъ вновь открытымъ кіоскомъ. Провинціалъ и москвичъ.
— Въ этихъ будочкахъ торгуютъ водой?
— Совершенно вѣрно! Въ нихъ торгуютъ... газетами.
На электрической выставкѣ. Мужъ и жена. — Гдѣ же тутъ, пупончикъ, электричество?
— Развѣ ты, душечка, не знаешь, что электричество невидимо для глазъ
— Читали? Въ Козловѣ для чистоты рѣшили бани закрыть!
— Судя но опрятности бань, Козловъ родной сынъ Москвы: такой маленькій, а ужъ весь въ мамашу.
Послѣ катастрофы въ Грохольскомъ переулкѣ. — Каково? Два домовладѣльца въ грязи утонули!
— Странное дѣло, ужъ, кажется, наши-то домовладѣльцы привыкли по уши въ грязи быть.
Маркизъ Враль.
СОВРЕМЕННЫЙ СЮЖЕТЪ.
Какъ въ наше время много прозы! Но гдѣ поэзія, увы?..
И день и ночь гремятъ обозы По стогнамъ матушки Москвы.
Домовладѣльцы, въ горѣ, въ плачѣ, Глядятъ, исполнены заботъ,
Какъ за заставы возятъ клячи Большія бочки нечистотъ.
Вѣдь, не прозаикъ я холодный, Вѣдь, я романтикъ, я поэтъ...
О чемъ бы спѣть и гдѣ-бы модный На злобу дня найти сюжетъ?
И шепчетъ муза мнѣ украдкой:
„Пѣвецъ мой милый! предъ толпой
Въ стихахъ изящныхъ, въ одѣ сладкой Ассенизацію воспой“.
Декадентъ.
КРАТКІЯ БІОГРАФІИ
ВЕЛИКИХЪ СОВРЕМЕННИКОВЪ.
К. Бріанца.
«Карлотта Бріанца — королева танца. » Годомъ изъ Неаполя. «Танцовала на вулканѣ». Теперь возбуждаетъ фантазію въ «Фантазіи». Обладаетъ «стальнымъ носкомъ», что по «личному» опыту хорошо извѣстно черезъ-чуръ ярымъ поклонникамъ. Танцуетъ сама и заставляетъ танцовать на заднихъ лапкахъ другихъ. Прекрасна, какъ Италія, стройна, какъ макарона, пикантна, какъ «frutti di mare», нѣжна, какъ Кіанти, обладаетъ пылкостью Везувія, тихой прелестью Венеціи, красотой Неаполя и мамашей, старой, какъ Римъ. Можетъ быть сравнена по стройности съ египетскимъ обелискомъ, но «падающей» Пизанской башни ни въ коемъ случаѣ не напоминаетъ.
Паола Кортесъ.
Первая кандидатка въ Луизы Филиппо, «Много шляпы и много платья». Слегка прихрамываетъ и сильно хромаетъ въ пѣніи. По голосу напоминаетъ охрипшую канарейку, по костюму — попугая, по разговору — сороку и по манерамъ — трясогузку. Когда не хватаетъ голоса, показываетъ, гдѣ должна быть высокая нота, не только руками, но и ногами. Г. Омонъ приходится ей «отцомъ роднымъ», а петербургскій г. Омонъ-Платоновъ еще и благодѣтелемъ. Пріѣхала изъ Парижа неизвѣ
стной пѣвичкой, получила у Омона извѣстность, у Омона Платонова — славу и теперь получаетъ у Омона бѣшеныя деньги. Такъ иногда вознаграждаются благодѣянія! Собственно говоря, также какъ и виталинъ, изобрѣтена газетами. Лучшее доказательство того, какую пользу приноситъ человѣку печатное слово.
ВЪ АЛЬБОМЪ ЯХТЪ-КЛУБУ.
(Послѣ гонки).
Пусть тѣшится, сколько
Желаетъ, шутя,
Не плакало-бъ только, Скучая, дитя.
ГЕРОИ ДНЯ.
(Санитарія).
Особа съ чрезвычайно крѣпкими нервами. Отличается чисто женскимъ любопытствомъ. Суетъ свой носъ всюду, гдѣ скверно пахнетъ: въ колодцы, грязныя лужи и помойныя ямы. Исконный врагъ гг. домовладѣльцевъ, съ которыми неустанно воюетъ, наводя на нихъ паническій страхъ. Опоясана спринцовкой, лакомится сулемой и душится карболкой. Это названная дочь Гигіены и Порядка, поддерживаемая казенными усиліями. Немножко тяжеловѣсна на подъемъ. Обыкновенно является во всемъ величіи въ экстренныхъ случаяхъ, и тогда она суетится, шумитъ и поретъ горячку. Ее обязательно сопровождаютъ два неизмѣнныхъ спутника: Штрафъ и Протоколъ, очень медлительнные кавалеры, которые только сбиваютъ серьезную особу съ истиннаго пути. А—тъ.
НА ЭЛЕКТРИЧЕСКОЙ ВЫСТАВКѢ.
(Экспромтъ).
Пусть я обмолвлюсь сгоряча, Пусть устроителей обижу: Пока я вижу... Главача,
Но электричества... не вижу.
Новый поэтикъ.