1892 г., — 30 августа N 34.
ГОДЪ XXVIII.
ГОДЪ XXVIII
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка: годъ — 7 р., ½ года — 4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза — по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, голучаютъ премію: „Басни Крылова въ лицахъˮ. Полугодовые не имѣютъ права на премію.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступка по соглашенію.
Адресъ „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Гинцбурга.
Пріемные дни редакціи — понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса — 30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 80 коп.
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, бывшей Л. Метцля, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочный полулистъ
СОВѢТЪ МЕФИСТОФЕЛЯ. Будь во всемъ, мой другъ,
умѣренъ, Бойся крайностей всегда,
И успѣхъ твой будетъ вѣренъ Безо всякаго труда.
Не узнаешь ты „измѣныˮ
Мыслей, чувствъ, поступковъ,
словъ И сойдешь съ своей арены, Не наживъ себѣ враговъ!..
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
«О, этотъ югъ». Просторъ, солнце и пески сыпучіе...
Что такое песокъ? Эмблема непрочности, а земля въ хозяйственномъ обиходѣ единственно прочная основа.
Добро-бы еще сахарный песокъ, которымъ посыпаютъ себѣ жизненную дорожку сахаро-завод
чики. А то песокъ самый обыкновенный, который даетъ вмѣсто хлѣба лебеду.
Песокъ — хорошая вещь, когда имъ посыпаютъ садовыя дорожки или тротуары.
Можно даже воздвигать зданія на пескѣ, какъ умудряются разные прожектеры.
Наконецъ, песокъ можетъ имѣть значеніе въ экономіи отдѣльныхъ людей, напримѣръ, промышленниковъ, подмѣшивающихъ оный въ хлѣбъ.
Но засыпанная песками почва — это песокъ въ глазу.
Выходитъ не почва, а песчаныя пустыни. Послѣднія-же хороши только въ хрестоматіяхъ: тамъ и оазисы, и корабль пустыни, и три пальмы, подъ которыми можно въ любви объясняться или въ винтъ сыграть.
А тутъ шаромъ покати. «Ни замковъ, ни морей, ни горъ». Югъ въ недоумѣніи озирается. Онъ хватается за метлу и лопату. Но поле не хата и не дворъ: его не выметешь метлой и не вы чистишь лопатой. И пески застилаютъ дорогу къ истиннымъ причинамъ.
Почва — капризная особа. Она требуетъ ухаживанія — влаги и растительности. Но рѣки мелѣютъ, «культурныя» растенія, какъ культурные люди, вырождаются, и почва сохнетъ, какъ старая дѣва, въ ожиданіи замужества.
Мы умѣемъ разводить бобы, но не лѣса. Лѣсорасхищеніе достигло виртуознаго совершенства, а лѣсоразведеніе въ младенчествѣ, такъ сказать, гуляетъ безъ штановъ, какъ деревенскій младенецъ!
Пески засыпаютъ глаза, и хозяйство, выходитъ, строится на пескѣ.
Открывается театральный сезонъ.
Конецъ августа въ круговоротѣ обывательской жизни является «эпохой открытій»: открываются театры и таланты, старые грѣхи и новыя прорѣхи, флюсы, бронхиты и пр.
На-скоро перешиваются театральные костюмы, драматическіе закройщики усиленно перекраиваютъ
старыя пьесы, художники разрисовываютъ декораціи и публика рисуетъ себѣ новые горизонты.
Обыватели, наскучивъ домашними драмами, могутъ отправиться въ театръ смотрѣть еще болѣе раздирательныя драмы на сценѣ и успокоиться.
Театръ — школа. Онъ равно поучителенъ для публики и для актеровъ. Публику учитъ терпѣнію, а актеровъ часто учитъ тому, какъ не слѣдуетъ играть.
Впрочемъ, актеры больше являются страдательнымъ лицомъ. Ихъ роль предопредѣлена волею драматурга и начальства: настоящій фатумъ.
Это краснорѣчивые страдальцы. Публика страдаетъ молча.
Драматическія «новинки» только доказываютъ незыблемую истину, что ничего нѣтъ новаго подъ луной.
Но публику прельщаютъ новыя «работы» драматурговъ, какъ новый покрой платья, и она ломится въ театры. Тутъ ее подстерегаютъ барышники. «На порогѣ къ дѣлу» они тоже подтянулись и готовы «послужить» искусству.
Такимъ образомъ, главными дѣйствующими лицами являются драматурги и барышники. Къ открытію сезона тѣ и другіе приходятъ въ движеніе. Драматурги высиживаютъ свои новинки, барышники выстаиваютъ у подъѣздовъ хорошія цѣны. Первые вспыхиваютъ болотными огоньками, чадятъ и исчезаютъ; вторые — плодятся, множатся и жирѣютъ. На то они барышники, чтобы всегда оставаться въ барышахъ.
Изъ этого выходитъ, что лучше быть театральнымъ барышникомъ, чѣмъ драматургомъ.
А хуже всего быть публикой, которая должна выносить и тѣхъ, и другихъ.
Выборные спектакли въ Лондонѣ закончились. Джонъ-Буль вышелъ изъ подъ консервативной эгиды. Старый дядька и его помощники, очутились на отдыхѣ.
— Ну, что станемъ дѣлать? задумался обез
окураженный.
ПРИЗНАНІЕ ПРОГОРѢВШАГО БАНКИРА.
Хоть золотой телецъ
Теперь владѣетъ міромъ, Но тяжело въ конецъ
Богатымъ быть банкиромъ.
Онъ трудится, какъ волъ, На тучной нивѣ торга,
Но любитъ женскій полъ Порою до восторга.
Онъ крезъ, онъ сибаритъ, А съ этимъ идеаломъ Банкиръ едва-ли сытъ Законнымъ капиталомъ.
Хоть самъ тому не радъ, Коль денегъ не довольно, Чужой растратить вкладъ Приходится невольно...
И вотъ, безъ лишнихъ фразъ, Финаль житейской шири: — Очутишься какъ разъ
Въ тюрьмѣ или въ Сибири.
Лео.
ПИСЬМА ПРОСТАКОВА (къ своему банкиру Бегемоту).
I.
Многоуважаемый Бегемотъ Антоновичъ!
Простите великодушно, если я васъ
обезпокою настоящимъ письмомъ; но такъ какъ мы съ вами находимся въ дѣловыхъ сношеніяхъ, я позволяю себѣ писать вамъ частнымъ образомъ.
Вы, можетъ быть, вспомните, что у васъ есть мой капиталъ на храненіи въ бумагахъ, на сумму 10, 000 рублей...
Не думайте, чтобъ я хотѣлъ ихъ взять обратно, нѣтъ! По нынѣшнимъ временамъ, когда никто не вѣритъ банкиру, это бросило бы тѣнь на васъ и могло бы подорвать вашъ кредитъ. Я еще вѣрю вамъ, но поэтому то я васъ прошу: оправдывайте, пожалуйста, это довѣріе! Сдѣлайте для меня единственное одолженіе и избѣгайте лишнихъ расходовъ: это меня безпокоитъ...
Ограничьте себя, чтобъ я могъ быть увѣренъ въ цѣлости моего вклада. Не живите не по средствамъ — и я буду совершенно спокоенъ.
Я позволю себѣ, время отъ времени, навѣдываться о вашемъ здоровьи.
Съ полнымъ уваженіемъ Лука Простаковъ.
II.
Вы были такъ любезны при моемъ послѣднемъ посѣщеніи, когда я заходилъ справиться о вашемъ здоровьи, что угостили меня сигарою. Я ее дома курилъ и, къ огорченію своему, замѣтилъ, что это была превосходная сигара — настоящая гаванна!
Знатокъ, которому я далъ окурокъ для пробы, оцѣнилъ тысячу въ 500 рублей! Милый Бегемотъ, не свыше ли это вашихъ средствъ? Подумайте о моемъ спокойствіи... Обыкновенная «штинката Мюнделя» (тысяча 25 рублей) тоже бы для васъ была недурна!..
Высокоцѣнящій васъ Простаковъ.
III.
Сдѣлайте для меня одолженіе и пожалѣйте мое здоровье! Я отъ волненія лежу въ кровати и потому не скоро буду у васъ, однако я буду писать вамъ ежедневно, хотя вы причина моей болѣзни. Когда мнѣ мой племянникъ разсказалъ, что онъ видѣлъ васъ въ дорожномъ пальто около Брестскаго вокзала, со мной чуть несдѣлался ударъ! Только потомъ онъ, дурень, мнѣ сказалъ, что вы ѣздили къ Яру... Это меня нѣсколько успокоило. Что вамъ, однако, у Яра дѣлать?! Вѣдь, тамъ недалеко есть аллея, гдѣ еще недавно кто-то застрѣлился. Пожалуйста, не ѣздите и не ходите туда. Подумайте только о моемъ здоровьи.
Съ извѣстнымъ почтеніемъ Простаковъ.
ГОДЪ XXVIII.
ГОДЪ XXVIII
Пятьдесятъ №№ въ годъ.
Подписка: годъ — 7 р., ½ года — 4 р., съ доставкой 8 р. и 4 р. 50 коп.; съ перес. 9 р. и 5 р. За границу, въ предѣлахъ Почтоваго союза 12 р., внѣ союза — по особому тарифу. Годовые подписчики, добавляющіе одинъ рубль, голучаютъ премію: „Басни Крылова въ лицахъˮ. Полугодовые не имѣютъ права на премію.
№№ у разносчиковъ — по 20 коп.
Объявленія — 25 к. строка петита. Болѣе 1 раза — уступка по соглашенію.
Адресъ „Будильникаˮ:
Москва, Тверская, д. Гинцбурга.
Пріемные дни редакціи — понедѣльникъ и четвергъ, отъ 3 до 5 час. На статьяхъ требуются подпись, адресъ и условія автора. Статьи безъ обозначенія условій считаются безплатными. Возвращеніе рукописей необязательно Принятое для печати можетъ быть измѣняемо и сокращаемо, по усмотрѣнію редакціи.
Перемѣна адреса — 30 коп.; городского на иногородній — до 1 іюля 1 р. 30 коп., послѣ 1 іюля — 80 коп.
Объявленія для журнала „Будильникъˮ принимаются исключительно въ Центральной конторѣ объявленій, бывшей Л. Метцля, въ Москвѣ, на Мясницкой, д. Спиридонова.
Къ этому № прилагается добавочный полулистъ
СОВѢТЪ МЕФИСТОФЕЛЯ. Будь во всемъ, мой другъ,
умѣренъ, Бойся крайностей всегда,
И успѣхъ твой будетъ вѣренъ Безо всякаго труда.
Не узнаешь ты „измѣныˮ
Мыслей, чувствъ, поступковъ,
словъ И сойдешь съ своей арены, Не наживъ себѣ враговъ!..
О ТОМЪ И О СЕМЪ.
«О, этотъ югъ». Просторъ, солнце и пески сыпучіе...
Что такое песокъ? Эмблема непрочности, а земля въ хозяйственномъ обиходѣ единственно прочная основа.
Добро-бы еще сахарный песокъ, которымъ посыпаютъ себѣ жизненную дорожку сахаро-завод
чики. А то песокъ самый обыкновенный, который даетъ вмѣсто хлѣба лебеду.
Песокъ — хорошая вещь, когда имъ посыпаютъ садовыя дорожки или тротуары.
Можно даже воздвигать зданія на пескѣ, какъ умудряются разные прожектеры.
Наконецъ, песокъ можетъ имѣть значеніе въ экономіи отдѣльныхъ людей, напримѣръ, промышленниковъ, подмѣшивающихъ оный въ хлѣбъ.
Но засыпанная песками почва — это песокъ въ глазу.
Выходитъ не почва, а песчаныя пустыни. Послѣднія-же хороши только въ хрестоматіяхъ: тамъ и оазисы, и корабль пустыни, и три пальмы, подъ которыми можно въ любви объясняться или въ винтъ сыграть.
А тутъ шаромъ покати. «Ни замковъ, ни морей, ни горъ». Югъ въ недоумѣніи озирается. Онъ хватается за метлу и лопату. Но поле не хата и не дворъ: его не выметешь метлой и не вы чистишь лопатой. И пески застилаютъ дорогу къ истиннымъ причинамъ.
Почва — капризная особа. Она требуетъ ухаживанія — влаги и растительности. Но рѣки мелѣютъ, «культурныя» растенія, какъ культурные люди, вырождаются, и почва сохнетъ, какъ старая дѣва, въ ожиданіи замужества.
Мы умѣемъ разводить бобы, но не лѣса. Лѣсорасхищеніе достигло виртуознаго совершенства, а лѣсоразведеніе въ младенчествѣ, такъ сказать, гуляетъ безъ штановъ, какъ деревенскій младенецъ!
Пески засыпаютъ глаза, и хозяйство, выходитъ, строится на пескѣ.
Открывается театральный сезонъ.
Конецъ августа въ круговоротѣ обывательской жизни является «эпохой открытій»: открываются театры и таланты, старые грѣхи и новыя прорѣхи, флюсы, бронхиты и пр.
На-скоро перешиваются театральные костюмы, драматическіе закройщики усиленно перекраиваютъ
старыя пьесы, художники разрисовываютъ декораціи и публика рисуетъ себѣ новые горизонты.
Обыватели, наскучивъ домашними драмами, могутъ отправиться въ театръ смотрѣть еще болѣе раздирательныя драмы на сценѣ и успокоиться.
Театръ — школа. Онъ равно поучителенъ для публики и для актеровъ. Публику учитъ терпѣнію, а актеровъ часто учитъ тому, какъ не слѣдуетъ играть.
Впрочемъ, актеры больше являются страдательнымъ лицомъ. Ихъ роль предопредѣлена волею драматурга и начальства: настоящій фатумъ.
Это краснорѣчивые страдальцы. Публика страдаетъ молча.
Драматическія «новинки» только доказываютъ незыблемую истину, что ничего нѣтъ новаго подъ луной.
Но публику прельщаютъ новыя «работы» драматурговъ, какъ новый покрой платья, и она ломится въ театры. Тутъ ее подстерегаютъ барышники. «На порогѣ къ дѣлу» они тоже подтянулись и готовы «послужить» искусству.
Такимъ образомъ, главными дѣйствующими лицами являются драматурги и барышники. Къ открытію сезона тѣ и другіе приходятъ въ движеніе. Драматурги высиживаютъ свои новинки, барышники выстаиваютъ у подъѣздовъ хорошія цѣны. Первые вспыхиваютъ болотными огоньками, чадятъ и исчезаютъ; вторые — плодятся, множатся и жирѣютъ. На то они барышники, чтобы всегда оставаться въ барышахъ.
Изъ этого выходитъ, что лучше быть театральнымъ барышникомъ, чѣмъ драматургомъ.
А хуже всего быть публикой, которая должна выносить и тѣхъ, и другихъ.
Выборные спектакли въ Лондонѣ закончились. Джонъ-Буль вышелъ изъ подъ консервативной эгиды. Старый дядька и его помощники, очутились на отдыхѣ.
— Ну, что станемъ дѣлать? задумался обез
окураженный.
ПРИЗНАНІЕ ПРОГОРѢВШАГО БАНКИРА.
Хоть золотой телецъ
Теперь владѣетъ міромъ, Но тяжело въ конецъ
Богатымъ быть банкиромъ.
Онъ трудится, какъ волъ, На тучной нивѣ торга,
Но любитъ женскій полъ Порою до восторга.
Онъ крезъ, онъ сибаритъ, А съ этимъ идеаломъ Банкиръ едва-ли сытъ Законнымъ капиталомъ.
Хоть самъ тому не радъ, Коль денегъ не довольно, Чужой растратить вкладъ Приходится невольно...
И вотъ, безъ лишнихъ фразъ, Финаль житейской шири: — Очутишься какъ разъ
Въ тюрьмѣ или въ Сибири.
Лео.
ПИСЬМА ПРОСТАКОВА (къ своему банкиру Бегемоту).
I.
Многоуважаемый Бегемотъ Антоновичъ!
Простите великодушно, если я васъ
обезпокою настоящимъ письмомъ; но такъ какъ мы съ вами находимся въ дѣловыхъ сношеніяхъ, я позволяю себѣ писать вамъ частнымъ образомъ.
Вы, можетъ быть, вспомните, что у васъ есть мой капиталъ на храненіи въ бумагахъ, на сумму 10, 000 рублей...
Не думайте, чтобъ я хотѣлъ ихъ взять обратно, нѣтъ! По нынѣшнимъ временамъ, когда никто не вѣритъ банкиру, это бросило бы тѣнь на васъ и могло бы подорвать вашъ кредитъ. Я еще вѣрю вамъ, но поэтому то я васъ прошу: оправдывайте, пожалуйста, это довѣріе! Сдѣлайте для меня единственное одолженіе и избѣгайте лишнихъ расходовъ: это меня безпокоитъ...
Ограничьте себя, чтобъ я могъ быть увѣренъ въ цѣлости моего вклада. Не живите не по средствамъ — и я буду совершенно спокоенъ.
Я позволю себѣ, время отъ времени, навѣдываться о вашемъ здоровьи.
Съ полнымъ уваженіемъ Лука Простаковъ.
II.
Вы были такъ любезны при моемъ послѣднемъ посѣщеніи, когда я заходилъ справиться о вашемъ здоровьи, что угостили меня сигарою. Я ее дома курилъ и, къ огорченію своему, замѣтилъ, что это была превосходная сигара — настоящая гаванна!
Знатокъ, которому я далъ окурокъ для пробы, оцѣнилъ тысячу въ 500 рублей! Милый Бегемотъ, не свыше ли это вашихъ средствъ? Подумайте о моемъ спокойствіи... Обыкновенная «штинката Мюнделя» (тысяча 25 рублей) тоже бы для васъ была недурна!..
Высокоцѣнящій васъ Простаковъ.
III.
Сдѣлайте для меня одолженіе и пожалѣйте мое здоровье! Я отъ волненія лежу въ кровати и потому не скоро буду у васъ, однако я буду писать вамъ ежедневно, хотя вы причина моей болѣзни. Когда мнѣ мой племянникъ разсказалъ, что онъ видѣлъ васъ въ дорожномъ пальто около Брестскаго вокзала, со мной чуть несдѣлался ударъ! Только потомъ онъ, дурень, мнѣ сказалъ, что вы ѣздили къ Яру... Это меня нѣсколько успокоило. Что вамъ, однако, у Яра дѣлать?! Вѣдь, тамъ недалеко есть аллея, гдѣ еще недавно кто-то застрѣлился. Пожалуйста, не ѣздите и не ходите туда. Подумайте только о моемъ здоровьи.
Съ извѣстнымъ почтеніемъ Простаковъ.