кто его можетъ понять и съ кѣмъ онъ можетъ разговориться. По-русски могли говорить только датскія акробатки, прожившія нѣсколько лѣтъ въ русскихъ циркахъ; остальная публика только соглашалась, что есть такой языкъ... Большинство говорило по-нѣмецки, и я былъ спасенъ отъ моей гнетущей скуки. Мы плавали шхерами и зелень островковъ ярко и весело, подъ жаркими лучами солнца, окружала нашъ гигантскій пароходъ. Общество начало оживляться, пошли знакомства, воспоминанія, взаимныя восхваленія національностей и, наконецъ, общая дружеская болтовня... Въ сторонѣ только держались: англичанинъ съ женой и старая американка, ревниво слѣдившая за своимъ молодымъ мужемъ, который развязно болталъ съ молодыми дамами... Нашъ капитанъ, г. Гейдманнъ, немолодыхъ лѣтъ, оказался весьма сообщительнымъ и веселымъ человѣкомъ, готовымъ на всякія выдумки, чтобы только пассажиры не скучали. Съ приближеніемъ времени карантина всѣ опять заскучали и заохали, но капитанъ гналъ отъ насъ тяжелыя мысли разными утѣшеніями... Но, вотъ, мы вышли въ открытое море. Всѣ закачались, но храбрились. Бури не было и болѣла только одна дама. Еще часъ плаванія, и мы очутились на «шведской сторонѣ», въ тихомъ уголкѣ, среди трехъ скалъ, покрытыхъ лѣсомъ. На мачту подняли бѣлый флагъ (карантинный) и, по командѣ капитана, былъ шумно спущенъ якорь. Мы стали среди воды на 48 часовъ. На дальней скалѣ виднѣлся новый баракъ, отведенный для пріѣзжающихъ «съ персидской гостьей» и домикъ доктора.
Всѣ пассажиры парохода, какъ испуганныя
овцы, стояли тѣсной группой на палубѣ и ждали — что дальше будетъ? По направленію къ намъ въ лодкѣ показался докторъ въ сопровожденіи «форменнаго начальства». Всѣ смотрѣли на эту лодку съ любопытствомъ и страхомъ... Докторъ, наконецъ, среди насъ. Кланяется и сухо вызываетъ всѣхъ по списку. Послѣ «переклички»: строгое внушеніе не сходить съ парохода, обѣщаніе пріѣхать съ «визитомъ» на другой день и въ заключеніе шутливый приказъ — не скучать... Съ отплытіемъ доктора, началось наше «великое сидѣнье», могущее довести до ипохондріи, пьянства и даже... до женитьбы. Я холостой и не рискую жениться, но, чтобы убить время карантина, я даже готовъ былъ отдать себя первой встрѣчной шведкѣ... Дашъ гигантскій пароходъ вдругъ сдѣлался какимъ-то маленькимъ, тѣснымъ, даже прогуливаться было негдѣ... Всѣ пассажиры пріѣлись, по всѣмъ угламъ одни и тѣ же лица, даже говорить не хочется. Спрятаться некуда!.. Все удобочитаемое читано и перечитано, всѣ объявленія на пароходѣ проштудированы; ищешь выхода «на волю», но этотъ выходъ запертъ и только откроется по прошествіи 48 часовъ... «Карантинное состояніе» трудно себѣ представить; чтобы его понять, необходимо все это испытать самому. По вечерамъ дѣлалось веселѣе. Темнота на палубѣ придавала больше храбрости пассажирамъ, какъ маски, придающія въ маскарадахъ больше «свободы» кутиламъ-саврасамъ. Многіе, молчаливые и скучные, вечеромъ запѣвали соло или хоромъ, начинали баловаться, прыгать и, въ концѣ концовъ, придумывали общіе танцы.
Явилась также шведка-медіумъ, произведшая
нѣсколько удачныхъ опытовъ. Разошелся также финскій пасторъ, показавшій публикѣ нѣсколько фокусовъ и спѣвшій финскій романсъ. Словомъ, всѣ старались убивать скуку и дѣйствовали — кто во что гораздъ... Но все это были палліативы, послѣ «пріема» которыхъ скука становилась еще острѣе и ядовитѣе... Часы казались днями, а дни — недѣлями. Досаднѣе всего было то, что всѣ мы пришли къ убѣжденію, что такіе карантины не имѣютъ серьезнаго смысла, а главное — цѣли: всѣ мы пріѣхали изъ Финляндіи, гдѣ холеры нѣтъ и слѣда; каждый изъ насъ жилъ тамъ не менѣе недѣли, слѣдовательно, если всѣ до сихъ поръ здоровы, то нѣтъ основанія предполагать, что кто-либо заболѣетъ въ два дня... Но, къ сожалѣнію, нашего мнѣнія не спрашивали, а предложили намъ только повиноваться; поэтому мы благодарили небо, что пріѣхали пароходомъ въ Швецію, а не въ Данію, гдѣ, вмѣсто двухдневнаго карантина, назначенъ десятидневный...
Послѣдній часъ нашего пребыванія въ карантинѣ былъ самый мучительный: всѣ бѣгали по палубѣ взадъ и впередъ, какъ голодные звѣри въ клѣткахъ, ожидая къ извѣстному часу «кормителя звѣрей»... Мы дожидались доктора съ пропускомъ. Наконецъ, его лодка показалась и всѣ мы замахали «нашему избавителю» шляпами и платками..
Раздался рѣзкій, но веселый свистокъ парохода, наша «громада» двинулась въ путь и каждый изъ насъ какъ могъ благодарилъ небо за избавленіе... Маркизъ Ве де-Эль.
Стокгольмъ.
МОСКОВСКІЯ АРАБЕСКИ.
— Сегодня, кажется, закрывается Яхтъ Клубъ? — Да; нашимъ яхтъ-клубистамъ надоѣло устраивать гонки.
— То есть, вѣрнѣе, садиться на мель...
— Читали, какъ одинъ жилецъ утонулъ въ нечистотахъ пріемника послѣ очистки?
— Читалъ. Хороша-же очистка и что-же было до нея?!
— Содержатель винной лавки Пустошкинъ попался въ томъ, что систематически разбавлялъ вино водой, для чего даже чуть-чуть не лабораторію устроилъ.
— Онъ не былъ-ли членомъ общества трезвости и не страдаетъ-ли за «идею?! »
— Скоро въ Москвѣ появится сборникъ армянской беллетристики.
— Если она похожа на нашу, то не лучше ли бы назвать ее «армянской водянистикой? »
На скачкахъ 30 августа.
— Въ первой скачкѣ первой пришла «Реклама».
— «Реклама» всегда съумѣетъ дѣло сдѣлать.
— Во второй скачкѣ первымъ пришелъ «Орвель».
— Борьба была сильная, но «Борьба» все-же осталася сзади.
— Кто взялъ призъ на третьей скачкѣ?
— «Гуннерсмаръ»; а «Первое мая» явился вторымъ... Его вѣрнѣе бы называть «Второе мая».
— Наконецъ-то Ансара выпустили изъ заключенія.
— Да. Москвичи ужасно неблагодарный народъ: человѣкъ хотѣлъ кормить ихъ обѣдами, а они упрятали его на тринадцать мѣсяцевъ за рѣшетку.
Изъ семейныхъ комплиментовъ.
— Ну, женушка, вашего полку прибыло. — То есть?
— Въ зоологическій садъ привезли коллекцію змѣй.
— Частныя бойни закрываются...
— Управа можетъ разсчитывать на благодарственный адресъ «отъ носовъ подмосковныхъ обывателей».
Обычная исторія.
— Ну, что получили вы въ розыгрышъ 1-го сентября?
— 200, 000... разбитыхъ надеждъ...
ВЗДОХЪ МОСКОВСКАГО ФРАНТА.
Смолкла на бульварахъ Музыка, друзья...
Въ невеселыхъ чарахъ Нахожуся я...
Экое канальство,
Золъ я, точно звѣрь: Проявлять нахальство
Гдѣ-же мнѣ теперь?... Р. Мал.
ТЕМЫ НЕДѢЛИ.
Конецъ мѣщанства. Говорятъ, всѣ дѣла мѣщанскихъ обществъ имѣютъ поступить въ вѣдѣніе городскихъ думъ. «Мѣщанинъ», значитъ, собирается въ отставку. И пора: онъ достаточно истрепался, накуралесилъ и запутался въ самоуправскихъ дѣлахъ. На смарку! Кто же останется? Конечно, «мѣщанинъ въ дворянствѣ».
Еще съѣздъ антиалкоголиковъ. Единственный въ своемъ родѣ. Ибо, съ одной стороны, надо же участникамъ подавать примѣръ трезвости и, по самому призванію, отказаться отъ питій, а съ другой — какой же это съѣздъ да безъ буфета? И чѣмъ только гг. члены наполнятъ время и стаканы? Неужели удовольствуются вмѣсто напитковъ водой, которую будутъ разводить въ засѣданіяхъ?
Изобрѣтательный петербургскій антрепренеръ, въ заключеніе сезона, выпускаетъ значки (жетоны) — вы думаете, для лакеевъ? — нѣтъ, для тѣхъ, кто постоянно посѣщалъ его увеселительные сады. Жетоны будутъ золотые и серебряные смотря по старости лѣтъ посѣтителя. Гг. постоянные посѣтители, конечно, останутся только довольны. Во-первыхъ, и они, потрудившіеся, могутъ пристегнуть къ груди хоть какой нибудь «знакъ», во-вторыхъ, раструсивъ карманы, могутъ, въ минуту жизни трудную, этотъ знакъ заложить.
Изъ клубныхъ исторій. Бывшій членъ петербургскаго клуба моншеровъ, «нѣмецкаго» тожъ, послѣ трехлѣтней волокиты, возстановленъ судомъ въ правахъ выбывшаго, а не исключеннаго. Кажется, человѣку бы только гордиться. Онъ-же вчинаетъ искъ, требуя съ клуба возмѣщенія убытковъ по веденію дѣла 77 руб. (въ доказательство сего представляетъ квитанціи на заложенныя для этой цѣли вещи), расходовъ (53 р. 50 к. ) на покупку изъ своихъ средствъ газеты за все время, въ которое онъ былъ лишенъ чтенія оной и т. д. Совсѣмъ хочетъ клубъ обобрать.
200, 000.
(Злоба дня). О нихъ и споры
По всѣмъ угламъ, И разговоры
И тутъ и тамъ...
И въ полночь даже,
И на зарѣ,
И въ бель-этажѣ,
И въ конурѣ...
На Волгѣ, Свири,
На Ленѣ, Цнѣ,
Въ Крыму, въ Сибири
Вездѣ онѣ!!!
ОСЕННІЙ КАЛЕНДАРЬ.
1 сентября — Начало сезона. Будетъ дождь объявленій: ищутъ прислугу и 200 рублей подъ шестую закладную 8-й пары старыхъ, хорошо за штопаныхъ калошъ — могутъ дать чистой прибыли воды до 10% на каждую подошву.
3 сентября. — Вѣтеръ свищетъ въ карманахъ и завываетъ меланхолію: «пробужденіе аппетита».
4 сентября. — Буря въ семейномъ гнѣздѣ. «Измѣненіе температуры» главы дома съ легкими колебаніями оконечностей (до 40° по спиртомѣру Траллеса).
6 сентября. — Громъ побѣды надъ татариномъ; полученіе депозитки за старую крылатку, взносъ % въ ссудную кассу и «повышеніе уровня» правой щеки подъ вліяніемъ флюса и теченія Гольштрема съ ю. в. Солянки къ с. -з. Каретнаго ряда.
Всѣ пассажиры парохода, какъ испуганныя
овцы, стояли тѣсной группой на палубѣ и ждали — что дальше будетъ? По направленію къ намъ въ лодкѣ показался докторъ въ сопровожденіи «форменнаго начальства». Всѣ смотрѣли на эту лодку съ любопытствомъ и страхомъ... Докторъ, наконецъ, среди насъ. Кланяется и сухо вызываетъ всѣхъ по списку. Послѣ «переклички»: строгое внушеніе не сходить съ парохода, обѣщаніе пріѣхать съ «визитомъ» на другой день и въ заключеніе шутливый приказъ — не скучать... Съ отплытіемъ доктора, началось наше «великое сидѣнье», могущее довести до ипохондріи, пьянства и даже... до женитьбы. Я холостой и не рискую жениться, но, чтобы убить время карантина, я даже готовъ былъ отдать себя первой встрѣчной шведкѣ... Дашъ гигантскій пароходъ вдругъ сдѣлался какимъ-то маленькимъ, тѣснымъ, даже прогуливаться было негдѣ... Всѣ пассажиры пріѣлись, по всѣмъ угламъ одни и тѣ же лица, даже говорить не хочется. Спрятаться некуда!.. Все удобочитаемое читано и перечитано, всѣ объявленія на пароходѣ проштудированы; ищешь выхода «на волю», но этотъ выходъ запертъ и только откроется по прошествіи 48 часовъ... «Карантинное состояніе» трудно себѣ представить; чтобы его понять, необходимо все это испытать самому. По вечерамъ дѣлалось веселѣе. Темнота на палубѣ придавала больше храбрости пассажирамъ, какъ маски, придающія въ маскарадахъ больше «свободы» кутиламъ-саврасамъ. Многіе, молчаливые и скучные, вечеромъ запѣвали соло или хоромъ, начинали баловаться, прыгать и, въ концѣ концовъ, придумывали общіе танцы.
Явилась также шведка-медіумъ, произведшая
нѣсколько удачныхъ опытовъ. Разошелся также финскій пасторъ, показавшій публикѣ нѣсколько фокусовъ и спѣвшій финскій романсъ. Словомъ, всѣ старались убивать скуку и дѣйствовали — кто во что гораздъ... Но все это были палліативы, послѣ «пріема» которыхъ скука становилась еще острѣе и ядовитѣе... Часы казались днями, а дни — недѣлями. Досаднѣе всего было то, что всѣ мы пришли къ убѣжденію, что такіе карантины не имѣютъ серьезнаго смысла, а главное — цѣли: всѣ мы пріѣхали изъ Финляндіи, гдѣ холеры нѣтъ и слѣда; каждый изъ насъ жилъ тамъ не менѣе недѣли, слѣдовательно, если всѣ до сихъ поръ здоровы, то нѣтъ основанія предполагать, что кто-либо заболѣетъ въ два дня... Но, къ сожалѣнію, нашего мнѣнія не спрашивали, а предложили намъ только повиноваться; поэтому мы благодарили небо, что пріѣхали пароходомъ въ Швецію, а не въ Данію, гдѣ, вмѣсто двухдневнаго карантина, назначенъ десятидневный...
Послѣдній часъ нашего пребыванія въ карантинѣ былъ самый мучительный: всѣ бѣгали по палубѣ взадъ и впередъ, какъ голодные звѣри въ клѣткахъ, ожидая къ извѣстному часу «кормителя звѣрей»... Мы дожидались доктора съ пропускомъ. Наконецъ, его лодка показалась и всѣ мы замахали «нашему избавителю» шляпами и платками..
Раздался рѣзкій, но веселый свистокъ парохода, наша «громада» двинулась въ путь и каждый изъ насъ какъ могъ благодарилъ небо за избавленіе... Маркизъ Ве де-Эль.
Стокгольмъ.
МОСКОВСКІЯ АРАБЕСКИ.
— Сегодня, кажется, закрывается Яхтъ Клубъ? — Да; нашимъ яхтъ-клубистамъ надоѣло устраивать гонки.
— То есть, вѣрнѣе, садиться на мель...
— Читали, какъ одинъ жилецъ утонулъ въ нечистотахъ пріемника послѣ очистки?
— Читалъ. Хороша-же очистка и что-же было до нея?!
— Содержатель винной лавки Пустошкинъ попался въ томъ, что систематически разбавлялъ вино водой, для чего даже чуть-чуть не лабораторію устроилъ.
— Онъ не былъ-ли членомъ общества трезвости и не страдаетъ-ли за «идею?! »
— Скоро въ Москвѣ появится сборникъ армянской беллетристики.
— Если она похожа на нашу, то не лучше ли бы назвать ее «армянской водянистикой? »
На скачкахъ 30 августа.
— Въ первой скачкѣ первой пришла «Реклама».
— «Реклама» всегда съумѣетъ дѣло сдѣлать.
— Во второй скачкѣ первымъ пришелъ «Орвель».
— Борьба была сильная, но «Борьба» все-же осталася сзади.
— Кто взялъ призъ на третьей скачкѣ?
— «Гуннерсмаръ»; а «Первое мая» явился вторымъ... Его вѣрнѣе бы называть «Второе мая».
— Наконецъ-то Ансара выпустили изъ заключенія.
— Да. Москвичи ужасно неблагодарный народъ: человѣкъ хотѣлъ кормить ихъ обѣдами, а они упрятали его на тринадцать мѣсяцевъ за рѣшетку.
Изъ семейныхъ комплиментовъ.
— Ну, женушка, вашего полку прибыло. — То есть?
— Въ зоологическій садъ привезли коллекцію змѣй.
— Частныя бойни закрываются...
— Управа можетъ разсчитывать на благодарственный адресъ «отъ носовъ подмосковныхъ обывателей».
Обычная исторія.
— Ну, что получили вы въ розыгрышъ 1-го сентября?
— 200, 000... разбитыхъ надеждъ...
ВЗДОХЪ МОСКОВСКАГО ФРАНТА.
Смолкла на бульварахъ Музыка, друзья...
Въ невеселыхъ чарахъ Нахожуся я...
Экое канальство,
Золъ я, точно звѣрь: Проявлять нахальство
Гдѣ-же мнѣ теперь?... Р. Мал.
ТЕМЫ НЕДѢЛИ.
Конецъ мѣщанства. Говорятъ, всѣ дѣла мѣщанскихъ обществъ имѣютъ поступить въ вѣдѣніе городскихъ думъ. «Мѣщанинъ», значитъ, собирается въ отставку. И пора: онъ достаточно истрепался, накуралесилъ и запутался въ самоуправскихъ дѣлахъ. На смарку! Кто же останется? Конечно, «мѣщанинъ въ дворянствѣ».
Еще съѣздъ антиалкоголиковъ. Единственный въ своемъ родѣ. Ибо, съ одной стороны, надо же участникамъ подавать примѣръ трезвости и, по самому призванію, отказаться отъ питій, а съ другой — какой же это съѣздъ да безъ буфета? И чѣмъ только гг. члены наполнятъ время и стаканы? Неужели удовольствуются вмѣсто напитковъ водой, которую будутъ разводить въ засѣданіяхъ?
Изобрѣтательный петербургскій антрепренеръ, въ заключеніе сезона, выпускаетъ значки (жетоны) — вы думаете, для лакеевъ? — нѣтъ, для тѣхъ, кто постоянно посѣщалъ его увеселительные сады. Жетоны будутъ золотые и серебряные смотря по старости лѣтъ посѣтителя. Гг. постоянные посѣтители, конечно, останутся только довольны. Во-первыхъ, и они, потрудившіеся, могутъ пристегнуть къ груди хоть какой нибудь «знакъ», во-вторыхъ, раструсивъ карманы, могутъ, въ минуту жизни трудную, этотъ знакъ заложить.
Изъ клубныхъ исторій. Бывшій членъ петербургскаго клуба моншеровъ, «нѣмецкаго» тожъ, послѣ трехлѣтней волокиты, возстановленъ судомъ въ правахъ выбывшаго, а не исключеннаго. Кажется, человѣку бы только гордиться. Онъ-же вчинаетъ искъ, требуя съ клуба возмѣщенія убытковъ по веденію дѣла 77 руб. (въ доказательство сего представляетъ квитанціи на заложенныя для этой цѣли вещи), расходовъ (53 р. 50 к. ) на покупку изъ своихъ средствъ газеты за все время, въ которое онъ былъ лишенъ чтенія оной и т. д. Совсѣмъ хочетъ клубъ обобрать.
200, 000.
(Злоба дня). О нихъ и споры
По всѣмъ угламъ, И разговоры
И тутъ и тамъ...
И въ полночь даже,
И на зарѣ,
И въ бель-этажѣ,
И въ конурѣ...
На Волгѣ, Свири,
На Ленѣ, Цнѣ,
Въ Крыму, въ Сибири
Вездѣ онѣ!!!
ОСЕННІЙ КАЛЕНДАРЬ.
1 сентября — Начало сезона. Будетъ дождь объявленій: ищутъ прислугу и 200 рублей подъ шестую закладную 8-й пары старыхъ, хорошо за штопаныхъ калошъ — могутъ дать чистой прибыли воды до 10% на каждую подошву.
3 сентября. — Вѣтеръ свищетъ въ карманахъ и завываетъ меланхолію: «пробужденіе аппетита».
4 сентября. — Буря въ семейномъ гнѣздѣ. «Измѣненіе температуры» главы дома съ легкими колебаніями оконечностей (до 40° по спиртомѣру Траллеса).
6 сентября. — Громъ побѣды надъ татариномъ; полученіе депозитки за старую крылатку, взносъ % въ ссудную кассу и «повышеніе уровня» правой щеки подъ вліяніемъ флюса и теченія Гольштрема съ ю. в. Солянки къ с. -з. Каретнаго ряда.