Дозволено военной цензурой 30 іюля 1916 г.
ЛУКОМОРЬЕ
№ 32.
6 августа 1916 г.
Въ широкихъ окнахъ — сельскій видъ, У синихъ стѣнъ простыя кресла, И полъ некрашенный скрипитъ, — Мечта моя, ты здѣсь воскресла.
Вновь одиночество со мной, Поэзіи раскрылись ноты,
Плѣняютъ милой стариной Потертой кожи переплеты.
Шагаю тихо взадъ — впередъ, Гляжу на свѣтлый лучъ заката; Лунѣ улыбается Эротъ
Съ фарфороваго циферблата.
Струится сумракъ голубой И наступаетъ вечеръ длинный; Тускнѣетъ Наваринскій бой На литографіи старинной.
Легки основы бытія...
Такъ не только ни скучая... Всю жизнь провелъ бы тихо я За Пушкинымъ и чашкой чая.
Георгій Ивановъ.
ЛУКОМОРЬЕ
№ 32.
6 августа 1916 г.
Въ широкихъ окнахъ — сельскій видъ, У синихъ стѣнъ простыя кресла, И полъ некрашенный скрипитъ, — Мечта моя, ты здѣсь воскресла.
Вновь одиночество со мной, Поэзіи раскрылись ноты,
Плѣняютъ милой стариной Потертой кожи переплеты.
Шагаю тихо взадъ — впередъ, Гляжу на свѣтлый лучъ заката; Лунѣ улыбается Эротъ
Съ фарфороваго циферблата.
Струится сумракъ голубой И наступаетъ вечеръ длинный; Тускнѣетъ Наваринскій бой На литографіи старинной.
Легки основы бытія...
Такъ не только ни скучая... Всю жизнь провелъ бы тихо я За Пушкинымъ и чашкой чая.
Георгій Ивановъ.